– Любовь Михайловна, я не хочу замуж, – вмешивалась Лена.
– Ну и зря. Нужно всегда хотеть замуж. Вот я не отказываю себе в этом удовольствии. Так приятно быть невестой.
– Мам, не надо, пожалуйста. Я не переживу новых родственников!
– Переживешь, еще как. Кстати, у меня даже есть кандидат.
– Мам, мы обсуждаем кандидата для Ленки! А ты всех отметаешь!
– Ну как только увижу достойного Леночки, сразу скажу. Надо найти такого, чтобы бывший – как его, Владимир? – чтобы он захотел застрелиться. Понимаете, девочки?
– Что-то мой папа не захотел стреляться после того, как ты снова вышла замуж, – заметила Катя.
– Это его характеризует не с лучшей стороны.
– Так с кем мне мстить-то? – тоже хохотала Лена.
– А ты со всеми по очереди, – предлагала Катя. – Мы не качеством отомстим, а количеством. Мам, так считается?
– Даже не знаю, девочки, – задумывалась Любовь Михайловна. – Вполне возможно, вполне. Но у меня не было такого опыта. К сожалению.
В тот вечер отмечали день рождения Нюси. Любовь Михайловна, помимо капустного, испекла пирог с мясом. Катя заказала в кондитерской торт и пряники. Но в кондитерской что-то перепутали, и на торте, кроме свинки Пеппы – любимого персонажа Нюси – уместились еще и Маша с Медведем, и Рапунцель. Опознать персонажей было сложно.
– Ну, я так и знала! – возмутилась Катя, разглядывая доставленный торт.
– Боже, какой ужас, а это кто? Свинья или медведь? – спросила Любовь Михайловна. – И что это за кондитерская?
– Частный кондитер. Там девушка в декрете сидит. Подруга подруги. Она решила начать печь на заказ. Подруга попросила ее поддержать, – объяснила Катя.
– А что внутри? Его хоть есть можно? – Любовь Михайловна ковырнула бок торта.
– Должно быть, тирамису или что-то вроде того.
– Попробуй сама.
Торт есть оказалось невозможно в принципе. От тирамису в начинке присутствовал только коньяк, причем в недетских дозах.
– А это кто? – Любовь Михайловна ткнула пальцем в пряники, на которых что-то было нарисовано мастикой.
– Скажем, что монстрики. – Катя задумчиво уставилась на пряники.
– Пойду, пока не поздно, пирожков с яблоками испеку. Тесто еще осталось, – разумно заметила Любовь Михайловна.
Катя откусила одного пряничного монстра и чуть не сломала зуб.
Тремя часами ранее Лена отправила подруге сообщение: «Мне на машине ехать или на такси?» Катя прислала фото бара, который пополнил Сашка – хорошее вино, коньяк, шампанское, – и написала: «А как ты думаешь?»
Думать было нечего – такси. В последний момент заупрямилась Маруся.
– Я не хочу ехать! – объявила она.
– Почему?
– Я боюсь Жулю, – объявила девочка.
– Ты же знаешь, что она только лает громко, но никогда не укусит.
– Откуда я могу это знать? – разумно заметила Маруся.
– Ну поехали, пожалуйста, тебя будет рада видеть Нюся.
– Откуда я могу это знать? – тем же тоном произнесла Маруся.
– Тебя ждут там подарки, – зашла на новый виток переговоров Лена.
– И не такие, как у Нюси? Другие? – уточнила Маруся.
– Точно другие. Обещаю.
– Хорошо.
Лена немедленно позвонила Кате и сообщила, что Марусе нужны новые подарки, другие, иначе они не приедут. Последние два года они заказывали абсолютно одинаковые подарки для девочек. Двойной комплект.
– Уже, – рассмеялась Катя. – Нюся тоже потребовала персональных подарков.
– И еще я переживаю из-за Жули, – призналась Лена.
– Я ее закрою в маминой спальне, – пообещала Катя.
– А кто еще будет? – спросила Лена.
Катя как-то нервно хохотнула и отключилась.
Когда Лена с Марусей добрались до загородного дома Кати, праздник уже обещал стать запоминающимся. Сломались ворота для въезда на территорию поселка. Домофон не работал. Будка охраны пустовала. Лена набрала Катин телефон, но тот был отключен.
– И что теперь делать? – спросила Лена сама у себя.
– Домой ехать, – обрадовалась Маруся.
– А зачем собирались и наряжались?
– Я сразу говорила, что незачем даже начинать.
Тут вдруг на тропинке появилась тень.
– Простите, вы нас не впустите? Тут дверь сломалась и домофон не работает! – закричала Лена. Фигура медленно приближалась к воротам. Лена смутно опознала в ней Катиного мужа Сашку. Судя по походке, Сашка был уже пьян, хотя Лена могла поклясться, что впервые видит его в таком виде.
– Саш, ты? Это мы! Открой! – закричала Лена.
Сашка приблизился к воротам и нажал на кнопку. Не с первого раза попал.
– Саш, ты чего? – удивилась Лена. – Что-то случилось? Ты чего такой пьяный?
– Я не пьяный, я уставший, – ответил Сашка и пошел по дорожке к лесу.
Лена с Марусей добежали до дома. Дверь была открыта. Маруся застыла на пороге. Жуля лаяла, как никогда раньше, чуть ли не в припадке. Лай доносился из дальней комнаты.
– Я боюсь, – объявила Маруся.
– Жулю? Сейчас она умолкнет. Давай хотя бы в коридор войдем и дверь закроем. Дует же.
– А с этим что делать? – Маруся показала на лежавшего поперек порога Мотю.
– Господи, ну перешагни, и все.
– Я не могу. Если кого-то перешагнуть, он расти не будет и скоро умрет, – объявила Маруся.
– Глупости какие. Предрассудки. Откуда ты это узнала?
– От Киры Владимировны.
Кира Владимировна была Марусиной воспитательницей в детском саду – женщиной доброй, милой, сердечной, но нашпигованной диким количеством примет, предрассудков и прочих знаков судьбы. Кира Владимировна верила в вербальную магию, в экстрасенсов, в Христа, в Будду, в генетику, и оставалось только удивляться, как все это уживалось и смешивалось в ее голове. Впрочем, Кира Владимировна задорно прыгала с детьми пингвинчиками, делала поделки из пластилина, аппликации из цветного картона, играла на аккордеоне и говорила на безупречном литературном языке. На то, что она плевала через левое плечо, обсыпала солью все, что только можно, включая макушки детей, можно было закрыть глаза.
Лена несколько раз перешагнула таксу туда и обратно. Мотя даже мордой не повел.
– Видишь? Ничего не случилось, – сказала она дочке.
– Он что, умер? – спросила Маруся.
– С чего вдруг-то?
– Тетя Катя еще в прошлый раз говорила, что он такой старый, что в любой момент может умереть.
– Он спит. Просто крепко спит, – сказала Лена. – Давай проходи уже. Нас заждались.
– А ты проверь – умер Мотя или нет. – Маруся уперлась, и никакая сила ее бы не сдвинула с места.
Лена наклонилась над Мотей, но так и не смогла точно понять – дышит такса или нет. Она не умела определять степень трупного окоченения у собак и где считать пульс, тоже не знала. Но подержала руку на лапе Моти.
– Дышит, конечно, – сказала Лена дочке.
– Мам, я уже не маленькая. Мне кажется, он умер.
– Хорошо, давай мы войдем в дом и там разберемся, кто умер, а кто нет.
Лена аккуратно передвинула Мотю с порога. Собака не подавала признаков жизни.
Маруся нехотя разделась, поглядывая на Мотю.
– Катя, это мы! Кать! – позвала подругу Лена.
Катя выскочила из гостиной с выпученными глазами.
– Привет. Поздравляем. А чего Сашка вдруг напился? – спросила Лена. – У вас, кстати, дверь не работает и домофон тоже. Ты можешь Жулю успокоить? А то Маруся отказывается заходить.
– Сейчас.
Катя убежала, и, судя по звукам, Жуля получила внеплановое питание. Лай стих.
– Так, пойдем помоем руки, – предложила Лена Марусе.
Дверь туалета оказалась заперта.
– Ладно, можно и на кухне.
На кухне Лена обнаружила Любовь Михайловну, которая сидела на табуретке перед духовкой и неотрывно смотрела на пирожки.
– Любовь Михайловна, поздравляю вас с внучкой, – сказала Лена.
– А? Что? Да, спасибо, Леночка. Рада тебя видеть, – ответила та и снова принялась гипнотизировать пирожки.
– Мам, а кто эта девочка? Или это мальчик? – спросила Маруся.
Лена повернула голову и увидела рядом с мойкой ребенка. Действительно непонятно, то ли девочку, то ли мальчика. Ребенку на вид было года полтора, и он с жадностью пил воду из собачьей миски.
Лена бросилась отрывать ребенка от миски, наливать воду в стакан. Ребенок отказывался пить из чашки и тянулся к миске. Лена взяла ложку и напоила то ли мальчика, то ли девочку из ложки.
– Любовь Михайловна, кто это?
– А? Леня. Очень проблемный мальчик. У него явно есть признаки анемии, судя по кругам под глазами. У тебя, кстати, тоже.
Проблемный мальчик Леня шустро слез с коленей незнакомой тетки и вернулся к собачьей миске, в которой стал мыть руки.
– А мне ты так не разрешала делать, – ревниво заметила Маруся.
– Любовь Михайловна, у вас все хорошо? Что все такие странные? – Лена начала догадываться, что празднование детского дня рождения пошло не по сценарию.
– Мам, ты что застыла? Пирожки горят! – влетела на кухню Алла, старшая сестра Кати. – О, привет, Лен.
Алла открыла духовку, рывком вытащила противень и шмякнула на плиту. Любовь Михайловна так и сидела, застыв.
– Соня! Хватит жрать! Тебя скоро с гимнастики выгонят! – тут же переключилась Алла на свою дочь, которая тайком пыталась утащить пирожок. – Вы представляете? Я подошла к тренеру, хотела объяснить, что у нас слабый мышечный корсет, и что я услышала? Что у моей Сони спасательный круг на животе! И все засмеялись! Разве это смешно?
Любовь Михайловна захихикала, придя в себя. Лена тоже не могла сдержать улыбки.
– Я тоже буду считать, что у меня не живот, а слабый мышечный корсет. Прекрасная формулировка! – сказала Лена.
– То есть вы тоже находите это забавным? А то, что девочек заставляют голодать, это смешно? Тренер им сообщила, что она в пятом классе весила восемнадцать килограммов. И теперь все они хотят весить восемнадцать! Софа так весила в два года! У нее другая конституция! Мам, а ты чего смеешься? Могла бы меня поддержать! Каждый раз, как приезжаю, у вас дурдом творится!