Неизвестного менталиста… вполне вероятно, столичного. И лэрд Гонсалез не может этого не понимать! Зачем так рисковать сыном?
Если только им жизненно необходимо найти что-то в Виктории? Нет, не нас с Инэс — мы двадцать с лишним лет не интересовали герцога, а, например … молодого слышащего? Но откуда бы в Алькане могли обо мне узнать? Я ею стала всего два дня как! Так ведь … от кого-то из менталистов?
От волнения меня начало знобить, и я закуталась в кофту.
Почему выбор беглой дочери герцога пал на столицу Витории? Не потому ли, что для лэрда Гонсалеза проще было бы вернуть её даже из соседней империи, чем из-под носа сына покойной королевы Виктории. Знала ли Инэс об истинном положении дел в той войне? Знала и не сказала? Нет, это же Инэс — она никогда и ничего от меня не скрывала. Но, что если… она не помнит моего отца, и этот провал в памяти слишком уж похож на внушение менталистов.
Чтобы скрыть от всего мира реальных участников войны, недостаточно будет и сотни лет. Где-то да всплывет, просто не может не всплыть! Сотни лет недостаточно, а сотни менталистов?
Богиня…как же мне не хватает Инэс, чтобы всё обсудить! А еще прижаться к ней и почувствовать себя самой нужной и самой любимой. Она бы погладила меня по голове и прошептала: — не вешай нос, Пумпончик. Всё будет хорошо.
Я бросила на Энтони взгляд из-под ресниц. Облокотившись о стол, он ладонью подпер подбородок и терпеливо ждал, пока я до чего-нибудь додумаюсь.
Да оно и так хорошо, в общем-то. Чем жить в неведении и купаться в приятных фантазиях, гораздо лучше знать настоящие причины, происходящего вокруг. Если сосед смотрит на тебя как филин на мышь, далеко не факт, что ты ему нравишься. Возможно, он примеряется, как бы половчее тебя съесть.
— Ты когда морщишь нос, просто вылитый Фи, — заметил вдруг Тони.
Я расправила плечи, собрала воедино весь своей невеликий актерский талант и, изобразила на лице любимое выражение менталиста, с достоинством ответила:
— Не стоит завидовать, лэрд.
Тони выгнул бровь, предлагая мне продолжить мысль, что я с удовольствием и сделала:
— До нас с совой тебе, конечно, очень далеко. Но, так уж и быть, ты — тоже ничего.
Удивительное дело, но Тони не смог ответить — прикрыв лицо ладонью, он закашлялся. Не подавился — беззвучно ржал, но вполне достоверно изображал. Пришлось мне встать на здоровую ногу и, перевесившись через стол, хлопнуть его по спине. Помогло мгновенно! Кашлять менталист перестал. Он крепко ухватил меня за запястье, не давая вернуться на место, и я зависла в очень неудобной позе прямо над столом. Ну и над его лицом.
Под правой бровью у Тони нашелся крошечный шрам, кожа светлела на небольшой горбинке переносицы, на гладких щеках — темные точки отросшей с утра щетины. И на лбу я разглядела парочку глубоких морщин, сказывалась привычка часто хмуриться.
Странное дело, но, несмотря на неудобство, мне даже в голову не пришло вырываться, я ждала его слов, потому что слишком серьезным он был для того, кто только что наглым образом смеялся.
— Даже король не может принудить менталиста к браку, Фелиция, — сказал он.
Хорошая штука — ментальные способности, сразу понятно, лжет человек, или нет. Энтони говорил правду, и в то же время … врал?
— Нет? — я сощурилась, вглядываясь в его глаза, как будто могла найти в них подтверждение этой догадке. Не нашла. Глаза как глаза, разве что с этого ракурса, они казалось, стали еще темнее. Черные и блестящие как кристалл в перстне на моей шее, нет, камень мертв, а они изменчивые, живые, как черное море пустынных змей.
Я вздрогнула, испугавшись этой ассоциации, и Тони мгновенно отпустил меня.
— Нет, — повторил он, а когда я снова села за стол, буквально пригвоздил к стулу тяжелым взглядом: — Но слышащей внучке герцога Альканы безопаснее быть замужем.
— За тем, кого утвердила канцелярия?
— Да, — спокойно подтвердил Энтони и, подхватив со стола пустую чашку, отошел к мойке.
Ну что ж, во всяком случае, честно. Да и замужней, определенно, лучше, чем мертвой. Осталось дождаться списка женихов.
Богиня, как же всё это … невесело.
Словно почувствовав подступающую ко мне депрессию, на оконный отлив кухни приземлилась сова.
— Прилетел, наконец, — недовольно заметил Тони и, повернувшись ко мне, сообщил: — мне пора.
— Хорошо.
Ничего хорошего, если честно. Но не признаваться же менталисту, что мне страшно оставаться одной?
Ополоснув кружку, Тони поставил её в шкафчик над мойкой и, вытирая руки полотенцем, посмотрел на меня:
— Насчет сломанной двери не волнуйся, за домом ведется наблюдение. Утром лей Карлос проинструктирует тебя о том, как следует себя вести охраняемому объекту, чтобы не доставлять охране лишних хлопот.
— Ясно.
Наблюдение, значит…
Придерживаясь за край стола, я посмотрела на пол, чтобы ненароком не наступить на что-нибудь больной ногой. Вряд ли, конечно, за чистотой я следила. Но с травмой лучше не рисковать. Мужская рука нарисовалась прямо перед моим носом, и я воспользовалась предложенной молчаливой помощью, мысленно призывая себя не волноваться.
Когда Тони не шутит и не ворчит — это очень нервирует. Вот такая странная связь…
Менталист подхватил свой пиджак, и мы вместе вышли в коридор. Тони оделся у двери. Самое забавное, если б не выбитый замок, и не подумаешь, что её только что брали штурмом. Я хмыкнула, а Васкес-старший, оглядев меня с ног до головы, поправил ворот немного мятого пиджака.
— Отдыхай, только окно в спальне не закрывай, Фи будет следить за твоим сном.
— Сова не даст мне провалиться в Пески? — потирая лоб, догадалась я — голова снова начала ныть.
— Что-то в этом роде, — кивнул Энтони. — Макс обещал заехать к тебе и, по возможности всё объяснить. Завтра, после, — он осекся, — после похорон. Но, в любом случае, ты помнишь? — он глазами показал на ворот моей кофты.
— Помню. Перстень не снимать.
— И на всякий случай, никому не открывай, — серьезно сказал он. — Совсем никому, Фелиция.
Да, Тони, который не шутит и не язвит, не улыбается своей гадкой улыбкой… невыносимо нервирует.
— Спокойной ночи.
— И тебе хороших снов, — улыбнулась я и, спрятав за спиной дрожащие руки, поняла, что мне холодно даже в теплой вязанной кофте.
Вокруг дома охрана, напротив — дом прокурора. Прекрати ты дрожать, никто тебя не тронет!
Менталист вышел на крыльцо, я потянула на себя расшатанную дверную ручку.
— Да какие уж тут хорошие сны, — задержал он дверь рукой, — кошмары меня ждут, и это — твоя вина, Фелиция, — недовольно сказал мне он.
— Моя? — я даже дрожать перестала от удивления.
— Твоя-твоя, — подтвердил он и, гадко улыбаясь, договорил: — Совершенно кошмарное у тебя вооружение!
Я ничего не ответила, только посмотрела на него «я-тебя-убью!» взглядом. Без лишних слов отодрала его ладонь с двери и осторожно её закрыла перед носом Тони, чтобы затем прислушаться к бодрым шагам и тихому глумливому хохоту. Закрыв сломанную дверь на цепочку, я прохромала к окну и, удостоверившись, что он уселся в мобиль и уехал, рассмеялась в голос.
Какой же … гад!
*
Виктор скрылся за поворотом, и в нашем тупичке стало значительно темней — кристалл в одиноком уличном фонаре давно пора было заменить. Я погасила свет в кухне и, вновь повернувшись к окну, посмотрела на дом наискосок. Дернув плечом, поймала своё отражение в стекле и хмыкнула — опять я недовольно морщила нос. Надо признать, некоторое сходство с совой у меня сейчас, определенно, имелось.
Сняв кофту, я повесила её на крючок. Нога почти перестала доставлять мне беспокойство, но на всякий случай я продолжала её беречь, осторожно ступая к входной двери, чтобы и в коридоре погасить кристаллы в лампах.
В доме стало темно, но мне хватало уличного света, чтобы выдвинуться в сторону спальни. Страх ушел вслед за Тони, прячась где-то в дальнем уголке сознания, надо срочно ловить момент и ложиться спать. Анализировать, делать выводы и строить планы буду завтра.
Я, кажется, каждый день теперь это себе говорю…
На улице ярко вспыхнули фары подъезжающего виктора, и я задержалась у окна. Лея Гомес поссорилась со свекровью и заставила супруга вернуться раньше?
Мобиль остановился напротив моего дома. Тони? Что-то забыл? Или это… Кристиан?
Дверь водителя открылась, мужчина вышел на дорогу, и даже в свете нашего фонаря я увидела, как блеснули золотом погоны королевской прокуратуры, нашитые на его темно-синий пиджак. Сердце застучало, но я поджала губы — Фелиция, голову включи!
Оторвавшись от чтения занимательной бумаги, лэрд Кристиан посмотрел на моё окно.
Нервно вцепившись в кулон на шее, я расправила плечи. Спокойно. Лучше вон, кофту обратно надень.
Руки у меня немного дрожали — будешь тут спокойной, когда на дворе ночь, а во дворе — королевский прокурор. Что-то снова случилось. Не на кофе же он пришел…
Я завязала пояс, прислушиваясь к звукам мужских шагов. Скрипнули ступени, Васкес-младший замер у порога на пять ударов сердца и … постучал. Я рвано выдохнула:
— Да?
— Фелиция, это Кристиан! — скороговоркой сказал прокурор. — У вас горел свет, и я решил не откладывать на завтра и отдать вам … — он запнулся, — передать вам список из канцелярии.
Список? А, ну да, список моих женихов. Я сцепила челюсти и шагнула к порогу. Список — это не страшно, лучше список, чем чья-нибудь смерть. Отодвинув цепочку, я открыла дверь на ладонь — столько позволяла её длина.
— Очень мило с вашей стороны, — протянув руку в щель и не отрывая взгляда от тапочек Инэс на своих ногах, вежливо сказала я.
Лэрд Кристиан передал мне листок и, наверняка улыбаясь, тихо сказал:
— Вы морщитесь. Что не так?
Нос щекотнул запах его одеколона, и я подняла на него глаза. Одеколон, улыбка, зеленые глаза … ничего личного, Фелиция! Вот уж не думала, что можно мысленно дать самой себе в лоб.