– Я никогда не смогу его забыть, – мягко, но решительно заявил Уильям.
Его губы плотно сжались, а пальцы сжались в кулак. Он глянул на Тамсину, но, заметив, с какой жалостью она смотрит, поспешно отвернулся. Щеки его пылали.
Эмма протянула ему бархатный мешочек.
– Он бы хотел, чтобы теперь это стало твоим, – промолвила она. – Я тоже этого хочу.
Уильям протянул руку. Матушка высыпала содержимое мешочка ему на ладонь: несколько пуговиц из сплава олова и свинца, округлой формы застежка с гранатовыми камушками, которой, как он помнил, отец закалывал себе плащ… Два золотых кольца упали ему на ладонь. Одно было большим с изумрудом, другое – также с изумрудом и крошечными жемчужинами.
– Я срезала пуговицы с его куртки, когда переодевала его перед погребением, – голос матушки был тонок и резок подобно булатной стали. – Застежку я сняла с плаща, которой лэрды Рукхоупа владеют уже несколько поколений, – помолчав пару секунд, она перевела дух и продолжила: – Я сохранила наши свадебные кольца и хочу, чтобы ты и Тамсина надели их.
Уильям отвернулся. Сердце громко стучало в груди. Он услышал, как девушка тихо ахнула. Уильям пожал ей руку, но тотчас же отпустил. Он понимал, что в ней сейчас борются неуверенность и сожаление. А еще Уильям знал, что никто из них сейчас не заговорит, опасаясь обидеть Эмму.
– Твой отец был бы рад, узнай, что ты взял себе в жены дочь его лучшего друга, – сказала Эмма.
Подавшись вперед, она взяла оба кольца своими тонкими пальцами. Уильям заметил, как в глазах матери заблестели слезы. Ее нижняя губа подрагивала. Тамсина и Уильям сидели рядом и молча смотрели на стоящую перед ними леди Эмму. Лицо леди Эммы приняло странное выражение. Уильям подумал, что Тамсина, должно быть, как и он, испытывает сейчас целую гамму чувств – озадаченность, недоумение, нерешительность…
Эмма протянула руку. У нее на ладони поблескивали два кольца.
– Вот, мои дорогие, – прошептала она. – Пусть они отражают бесконечную любовь, которая когда-то была между мной и Аланом.
Слезинка побежала у нее по щеке. Эмма положила кольца сыну на ладонь. Уильям, не зная, что сказать, молча смотрел на округлые кусочки золота и драгоценных камней.
– Мама…
Ему не хватало нужных слов. Ему не хватало храбрости… или жестокости, чтобы раскрыть ей правду. Он протянул руку Тамсине. В глазах девушки отчетливо был виден страх. Затем, решившись, она протянула ему правую руку. Левая, ничем не прикрытая, лежала у нее на коленях.
Если Эмма и заметила странную руку невестки, то виду не подала. Уильям мысленно поблагодарил матушку за это. Леди Эмма, улыбаясь, развела руки. На глазах ее блестели слезы. Уильям взял девушку за руку и надел ей на безымянный палец золотое колечко. Затем то же самое проделала дрожащими руками Тамсина. Взгляд у нее увлажнился. Мужчина до сих пор не мог понять, что за сила гонит его по пути, который при других обстоятельствах он бы ни за что сам не избрал.
Эмма улыбнулась.
– Ах, Вилли, – тихо молвила она, – поцелуй ее. Вы поженились согласно цыганским традициям, но надо будет как можно скорее устроить так, чтобы вас обвенчал священник.
Глаза Тамсины округлились. Уильям, нагнувшись, коснулся губами ее губ и потерял себя в этом манящем, теплом прикосновении.
– Любите друг друга, – сдавленным от слез голосом промолвила леди Эмма. – Я желаю вам спокойной ночи.
Резко повернувшись, она едва не выбежала из зала.
Уильям взглянул на Тамсину. Девушка сжимала обеими руками его руку, словно до сих пор не могла справиться с изумлением.
– Думаю, моя девушка, – произнес мужчина, – судьба до сих пор играет нами. Мы снова угодили в ловушку.
Отпустив его руку, Тамсина встала.
– Да, – молвила она, – угодили из-за собственной лжи!
Издав сдавленный всхлип, девушка приподняла юбки и устремилась бегом из зала.
Уильям вздохнул и потер себе лоб. Он смотрел на пол, где в свете камина поблескивали маленькие, вышитые бисером туфельки Тамсины. Подобрав их, Уильям встал и, прихватив деревянный ларец, тяжелый более от воспоминаний, чем от вещей, побрел вслед за ней.
Глава 21
Но я знала до того, как поцеловать,
Что любовь трудно завоевать,
Поэтому завернула свое сердечко,
Заколов его серебряной булавкой.
Тамсина раздраженно ходила из стороны в сторону, когда стальная щеколда приподнялась. Дверь в спальню распахнулась. Вошедший Уильям держал подмышкой деревянный ларец. В руке он нес ее туфли.
– Нужно было запереть дверь, – пробурчала девушка, отворачиваясь.
Юбки ее неистово метнулись вслед за ней, кружась вокруг талии.
– У меня есть ключ, – мягко произнес Уильям и прикрыл дверь. – Тамсина! Я не знал, что мама так поступит.
– Я чувствую себя презренной воровкой, – не переставая нервно прохаживаться, сказала она, – такой же негодной, как ты.
Уильям не ответил. Подойдя к столу, он поставил на него ларец орехового дерева. Повернувшись, он протянул ей туфли.
– Я не могу в них ходить, – сказала Тамсина. – Ноги у меня слишком большие.
Уильям бросил их на пол. Туфли с глухим стуком упали. Он дал выход растущему в нем раздражению. Тамсина зло на него глядела. Сердце громко бухало в груди. В ней закипала злость. Мужчина подошел к камину, в котором догорал огонь, и принялся расстегивать свой дублет.
– Не думай здесь спать, – заявила Тамсина.
Подол платья задел угол кровати, когда девушка развернулась.
– Я буду спать в малой спальне, – пояснил Уильям. – Никто не узнает.
Он сбросил с плеч дублет и повесил на спинку кресла, стоявшего возле камина. На нем остались рубашка и бриджи. Усевшись в кресло, он молча уставился на пламя.
– Итак, ты хочешь, чтобы твоя матушка считала, будто бы мы не только женаты, но к тому же влюблены? – бурчала себе под нос Тамсина, меряя шагами спальню.
– Она сама пришла к этому выводу, – возразил Уильям.
– И что нам теперь делать? – спросила Тамсина. – Ей пришлась по вкусу мысль, что мы теперь женаты, что принадлежим друг другу, что Мертон и Рукхоуп теперь единое целое! Ты ничего не сказал, чтобы ее разубедить! Как твоя матушка поведет себя, когда мы заявим, что собираемся развестись, следуя традициям ромалов?
– Это ее не обрадует, – пробурчал Уильям.
Мужчина откинулся на спинку кресла и с задумчивым видом подпер подбородок рукой.
– Я не хочу, чтобы мой отец узнал об этом, – сжимая руки в кулаки, заявила Тамсина. – Я знаю, что он тоже будет рад этому союзу. Я не хочу, чтобы он расстроился, когда мы расторгнем наш брак, как договаривались. Я не подумала, как будет на душе у твоей матушки и сестры. Прежде я их не знала. Ты не предупредил меня, что собираешься сказать им о нашем браке, а потом удивил меня не меньше, чем их.
– Мне пришлось все им рассказать, – тихо возразил Уильям.
– Разве ты не подумал, что они тоже могут расстроиться после того, что случится после?
Мужчина вздохнул.
– Я сглупил, и ты вправе меня упрекнуть в этом, однако, девушка, подумай вот о чем, – тихо произнес он.
Его спокойный тон вовсе не был похож на взволнованную речь девушки.
– Они были уже и так весьма встревожены и расстроены тем, что Малис Гамильтон собирается забрать у нас мою дочь. Именно поэтому мне пришлось рассказать о нашем браке. Эта весть их успокоила. Просто вначале я не понимал, насколько они обрадуются, – закончил он, проведя рукой по волосам.
Тамсина хотела что-то возразить, однако оборвала себя на полуслове, поняв, почему он вдруг согласился на этот брак. Она и сама не допускала мысли, что малышку Катарину могут забрать из отчего дома. Будь девчушка ее ребенком, она бы хваталась за любую возможность, чтобы ее защитить. Глубоко вздохнув, она продолжила нервно расхаживать посреди комнаты.
– Глупо! – бормотала она себе под нос – Как же глупо!
Шапочка и вуаль съехали набок, поэтому она сорвала их и, проходя мимо кровати, бросила на сваленную на покрывале одежду. Волосы рассыпались по плечам красивыми завитками. Девушка попыталась откинуть их назад, но из-за густоты волос у нее ничего не получилось.
– О чем мы только думали, когда соглашались на этот глупый план?
В общем-то, она и сама знала ответ на этот вопрос, просто ее раздражение требовало выхода.
– Насколько я помню, – сказал Уильям, – мы намеревались помочь друг другу. Решение казалось нам обоюдовыгодным. Тебе хотелось отделаться от цыгана, который к тебе сватался. А мне срочно нужна жена.
– Да уж, – зло произнесла Тамсина, – ненастоящая жена в красивом платье, чтобы можно было одурачить высокородного лорда, заседающего в королевском суде!
– Я пойду на все, лишь бы защитить интересы дочери.
Уильям произнес это тихо, однако чувствовалось, насколько он раздражен.
– Даже готов взять себе в жены троллиху! – порывисто повернувшись, бросила Тамсина.
Один из нижних рукавов сполз, и теперь она дергала за ленты, пришитые к платью. Плохо завязанные, они без особых усилий развязались, и девушка швырнула рукав на пол.
– Тамсина! Ты совсем не троллиха, – возразил Уильям.
Он сидел, ссутулившись в кресле, и казался расслабленным, однако девушка заметила, что все это спокойствие напускное. Его настроение немногим отличалось от ее.
– Ты не хуже любой из придворных леди, возможно, даже красивее, – добавил Уильям.
Девушка раздраженно фыркнула. Она ему не верила. Плотно сжав губы, Тамсина повернулась к нему спиной. Сердце громко стучало в груди. Как же ей хотелось, чтобы он говорил то, что думает! Вот только она ему не верила.
– Я знаю, что тебе сейчас позарез нужна жена, – сказала она. – Эти фальшивые комплименты не принесут в наши души мир. Я не хотела, чтобы наша затея кого-нибудь обидела.