– Девочка, иди сюда, – послышался сзади голос Уильяма.
Громыхнуло. Сердце екнуло в груди. Девушка порывисто развернулась. Мужчина заключил ее в свои объятия. Удивленная Тамсина не оказала ни малейшего сопротивления. Ее злость показалась ей ничтожной по сравнению с той любовью, которую она к нему испытывала. Сопротивление растаяло, так и не родившись. Он прижимал ее к груди, а она горько рыдала.
– Господи, Тамсина, прости меня, – прошептал Уильям, уткнувшись лицом ей в волосы, – прости…
Его губы касались ее бровей, глаз, нашли щеку, а затем мочку уха.
Она хотела отстраниться и спросить его, почему он здесь, однако, заглянув ему в глаза, растворилась в его поцелуях. Как же хорошо! Девушка решила на время забыть все свои страхи и недоверие и упиваться теплотой его губ и рук. Ее закружил вихрь наслаждения, и теперь она не раздумывая дарила и получала горячие поцелуи.
Раскат грома и порыв ветра, хлеставшие дождем, вырвали ее из тумана страсти. Ахнув, Тамсина отстранилась, а затем накинулась на Уильяма. Мужчина отступил, выставив вперед раскрытые ладони и стараясь ее успокоить. Девушка тяжело дышала из-за нахлынувших чувств.
– Как ты… Что ты…
– Садись, – твердо произнес Уильям, взял за руку и подвел к кровати.
Девушка присела и прикрыла себе колени покрывалом. Он уселся рядом. Матрас сильно прогнулся под весом его тела.
– Почему ты здесь, а не в темнице? – спросила Тамсина, прикрывая руками грудь, будто хотела, чтобы он не заметил, как сильно бьется ее сердце.
– Арчи предложил, чтобы я к тебе пошел, – сказал он. – Мы поговорили в зале, и я рассказал ему правду.
– Какую правду? Правду о Дженни Гамильтон или правду о Масгрейве и маленькой королеве?
– Всю правду и даже более того, – глядя на нее, сказал Уильям.
– А как же разбитый кувшин? – нахмурившись, спросила она. – Он же должен был догадаться. Как ты это ему объяснил?
– Сказал правду, – ответил мужчина. – Я сказал ему, что люблю его дочь.
Девушка молча смотрела на него. Дождь и раскаты грома звучали теперь тише, чем биение ее сердца. Она молчала, боясь промолвить даже слово.
– Я сказал ему, – продолжал Уильям, – что очень сильно страдаю из-за любви к его дочери, но справлюсь. Теперь, когда я тебя узнал, то стал сильнее, чем прежде. – Его глаза сверкали даже в темноте. – Я сказал, что ты стала частью меня. Ты – огонь моей души, а я, надеюсь, твоей. Я знаю, что я разозлил тебя…
Последняя фраза прозвучала несколько сухо.
– И ты все это ему сказал? – прошептала Тамсина.
– Не все, – ответил Уильям, – кое-что предназначается только для твоих ушей.
Сердце вновь сжалось, а душа разрывалась от желания к нему прикоснуться. Тамсине хотелось броситься вперед и раствориться в его объятиях. Но она лишь склонила голову набок и посмотрела, холодно и спокойно.
– Ты серьезно так считаешь?
– Тамсина.
Вздохнув, Уильям уставился вниз. Его рука гладила льняное покрывало в клетку.
– Ты усмирила меня и наполнила собой, а теперь разбила точно так же, как тот чертов кувшин. Я утратил твое доверие и не знаю, как его вернуть.
– Только если расскажешь правду, – ответила Тамсина.
– Все, что я говорил тебе прежде и скажу в будущем, – правда. Я никогда тебе не лгал и впредь не собираюсь.
– Я ничего не знала о Дженни, Масгрейве и мерзком заговоре…
– Ты не спрашивала. Я бы тебе рассказал, если б ты поинтересовалась.
– Даже о Масгрейве и заговоре?
Мужчина всматривался в ее лицо.
– Я обещал вдовствующей королеве, что буду действовать втайне в ее интересах и интересах королевы Марии. Я не вправе был рассказать правду ни тебе, ни твоему отцу, когда притворялся товарищем Масгрейва. Я знал, что ты тогда подумала, но не мог объясниться. То, что Арчи услышал обо мне от Артура Масгрейва, является лишь тем, во что я заставил поверить его и Кутберта.
– Ты – шпион королевского двора? – спросила Тамсина.
– Вдовствующая королева хотела знать, в чем состоят угрозы, исходящие от короля Генриха. Я надеялся, что смогу помешать осуществлению плана англичан, когда старший Масгрейв немного со мной разоткровенничается.
– Но отец его остановил, – сказала девушка.
Уильям отрицательно покачал головой.
– Масгрейв нас провел. Он послал других, пока Арчи составлял свой список, а ты жила у меня. Мы спокойно ждали. В этом и заключалась моя ошибка. Мне следовало поехать к нему раньше… следовало бы… – Сжав пальцы в кулак, мужчина раздраженно ударил им по кровати. – Теперь осталось мало времени, если вообще оно есть. Вскоре мне надо будет отсюда уехать и постараться все разузнать, чтобы остановить их, но я не могу идти, пока все тебе не расскажу, – говорил мужчина, всматриваясь в ее лицо. – Это слабость, понимаю, но мне важны твое доверие… твоя любовь…
Девушка сидела, опираясь левой рукой о покрывало, и смотрела на него. В душе неистовствовала буря эмоций. Уильям, потянувшись, накрыл ее руку своей. Он поглаживал ею большой палец. Приятная дрожь пробежала по всему ее телу. Тамсине хотелось гораздо большего, однако она усмирила в себе неистовый пыл, толкающий ее в объятия мужчины. Она должна быть в нем уверена полностью.
– Масгрейв намеревался похитить маленькую королеву, – спокойно произнесла девушка. – Ты же никогда не был частью заговора?
– Ты на самом деле думаешь, что я мог бы согласиться на такое?
– Я… не хотела в это верить, но другие сказали…
– Можешь верить во все, что тебе угодно, но я никогда не смогу навредить ни ребенку, ни моей королеве.
– Ах, Вилли, – прошептала она, – прошу прощения… – голос ее дрогнул. – Я ошибалась… просто другие настаивали… Я запаниковала… Я разрывалась между папой, родней и тобой. Они сбили меня с толку, наговорили о тебе всякие гадости…
– Верь мне, – страстно произнес он, сжимая ей руку. – Я ни за что бы не причинил вреда Марии Стюарт… А еще я не соблазнял Дженни.
Девушка молчала. Ей нужно было узнать больше, чтобы ее вера укрепилась.
– Когда я слушала балладу, то подумала, что, возможно, не так хорошо тебя знаю, как мне казалось, – наконец промолвила она.
Вздохнув, Уильям отпустил ее руку. Девушка молча смотрела на него.
– В этой песне мало правды, – сказал он.
– В балладах обычно поют о том, что случилось при дворе, в Приграничье и среди кланов горцев, – молвила Тамсина. – Я слушаю их всю жизнь. Я знаю, что часто в них рассказывают правдивые истории.
– Некоторые довольны правдивы, – сказал он, – а другие – не более чем сплетни. Эта баллада обо мне и Дженни основана на слухах. Правду знают немногие.
– Расскажи мне, – тихо попросила девушка.
– Как ты знаешь, меня забрали из семьи в тот день, когда повесили моего отца. Меня увез с собой Малис Гамильтон. В течение долгих лет он и граф Ангус кружили надо мной, словно стервятники. Я был их весьма ценным заложником, поскольку, удерживая меня, они смогли добиться повиновения одного из самых воинственных кланов Приграничья, чьи всадники носят фамилию Скотт.
– Да, я знаю часть этой истории, – сказала Тамсина.
– Я ненавидел Малиса, – мрачно вещал Уильям. – Когда я был еще юн, то вечно ему перечил. Когда стал мужчиной, то презирал его влияние и сам добился положения при дворе короля Джеймса. При малейшей возможности я старался ему навредить. У него была дочь. Мы познакомились всего пару лет назад. От нее у меня перехватывало дыхание. Красивая, уверенная в себе, всегда веселая, смеющаяся. Ее сделали одной из фрейлин королевы. Придворный поэт как-то сказал, что прекрасная Дженни Гамильтон подобна алой розе среди бледных лилий.
От таких слов Тамсину всю передернуло.
– И ты в нее влюбился, – закончила за него девушка.
– Прежде я уже влюблялся в других женщин, однако только с ней узнал, что такое настоящая любовь. Дженни украла мое сердце. С ней я часто смеялся. По иронии судьбы дочь моего врага вернула мне вкус к жизни.
– Она, должно быть, была очень красива, – сказала Тамсина.
Сейчас она сама себе казалась дурнушкой.
– Полагаю, она тебя очень любила? Ты же такой статный лэрд…
– Дженни однажды сказала, что решила завладеть сердцем статного лэрда и весьма в этом преуспела. Частенько я вел себя глупо в присутствии ее и королевы, даже не замечая этого. Мы часто тайно встречались. Она любила шутки и смех, вино и развлечения… заглядывалась на статных лэрдов.
Тамсина подавила в себе вспышку ревности. Сидя в полутьме, она раздумывала о красивой молодой девице. А еще девушка не могла забыть о своей маленькой, «странной» руке, спутанных волосах и порванной сорочке.
Бедная цыганка-полукровка не может сравниться с прелестной леди, вот только эта цыганка любит пригожего лэрда сильнее, чем кто-либо другой. Эта мысль придала ей сил. Девушка приподняла голову и посмотрела на Уильяма.
– Я должен был быть более благоразумным, – произнес он, – поэтому в случившемся виню только себя.
– Она тоже причастна к случившемуся, – возразила Тамсина. – Она была красива, совершенна, а ты ее любил.
– Я ее желал, а не любил, – тихо молвил Уильям.
Девушка удивленно тряхнула головой.
– Не любил?
– Сначала мне казалось, что я ее люблю. Я даже подумывал, чтобы обвенчаться с Дженни, рискуя заполучить в тести Малиса Гамильтона. Однако вскоре понял, что ей не хватает преданности и истинной страсти. Дженни любила развлечения и танцы, азартные игры и чувственные наслаждения. Из нее никогда бы не вышла верная жена. Она меня не любила, только желала, а я желал ее. Мы стали любовниками, но я у нее первым не был. Вскоре я узнал, что я у нее не один.
Ошеломленная, Тамсина уставилась на Уильяма.
– Катарина твоя дочь?
– Дженни сказала, что да. Когда я увидел малышку, то понял, что она мне не солгала.
– Ты не обвенчался с ней, когда узнал, что она беременна?
– Дженни мне ничего не сказала, – молвил Уильям. – Тогда я отправился по важному делу во Фландрию. Отсутствовал в стране несколько месяцев. Накануне мы расстались: я узнал о ее изменах. В Шотландию я вернулся уже тогда, когда она покинула двор и, прячась от позора, уехала в замок отца. Когда я узнал о ребенке, было уже слишком поздно.