Мы с тобой попали в очень сложную переделку. И выбираться из нее будем вдвоем.
Тамара не сразу нашла, что на это ответить. Помолчала, вспоминая Женьку. Вспомнился он ей улыбающимся издалека – таким, каким она увидела его недавно в избушке, находясь на грани бреда и реальности. А Латонин тем временем поднялся, вытащил из шкафа видеокамеру:
– Поедем? Или дома одна посидишь? Так, наверное, будет даже лучше: не стоит тебе пока без нужды появляться на людях.
– Чтобы меня не увидели, мне достаточно оставаться в твоей машине. А оставаться в одиночестве в праздничный день, да еще когда никакого покоя нет и на месте вообще не сидится… нет, уволь! – Тома развела руками и тоже поднялась. Немного подумав, выдернула заколку и распустила волосы. Спросила у Латонина: – У тебя есть большие ножницы?
– Том, что ты задумала? – Егор посмотрел на ее волосы, которые всегда ему нравились. Медленно и с опаской достал ножницы, но отдавать их не спешил.
– Всего лишь сделаю челку. Изменю прическу – буду выглядеть другой женщиной. – Тамара буквально вырвала ножницы у него из рук, подошла к зеркалу, разворошила копну своих роскошных волос, падающих ниже плеч, а потом – чего тут мелочиться, на кону сейчас жизнь, свобода и доброе имя! – выстригла спереди прядь. Свежесозданная челка упала ей на глаза, скрывая и лоб, и брови. Тамара подравняла ее, вырезав полукругом, после чего вернула ножницы облегченно вздохнувшему Егору, а оставшиеся волосы заплела в две косички. Это было нелепо, прямо как у Снегурочки, и совсем не в ее стиле. Зато, глядя на себя в зеркало, она была уверена, что теперь никто уже не узнает ее, если только не начнет к ней присматриваться. Для того чтобы без опаски показаться в окне машины, это было как раз то, что надо.
Однако на Егора ее новая прическа произвела совсем другое впечатление. Глядя на преобразившуюся Тамару, он не удержался от улыбки:
– Томка, да ты совсем как школьница! Тебе очень идет!
– Готовь машинку для бриться, – отшутилась она. – Давай уже поедем, а то у меня душа не на месте. Может, я еще сплю в том лесу и все это мне только снится, а? Потому что так не бывает, чтобы после пробуждения кошмары только усиливались!
– В жизни все бывает. – Егор подал ей теплую куртку, слишком большую для Тамары, явно со своего плеча. Но она послушно сунула руки в подставленные рукава: другой одежды все равно не было.
Мысли о новой прическе слегка разрядили накаленную обстановку… Влада, Томин стилист, наверное, не простит ей этой выходки. А ведь Тамаре, возможно, придется еще и перекраситься, чтобы иметь возможность более или менее свободно передвигаться по городу.
Ее кошелек с деньгами и банковскими карточками был в сумочке, которая вместе с шубой осталась в машине «Деда Мороза», поэтому Тамара не стала говорить Егору, что хотела бы купить своим спасительницам каких-нибудь гостинцев. Но он сам догадался и остановил машину у магазина:
– Посиди тут, я быстро. Возьмем твоим тетушкам подарок от Снегурочки.
Вскоре они уже были на загородном шоссе. Доехали до нужного поворота, свернули на узкоколейку. На этот раз Тамара специально обратила внимание на показания спидометра. До рокового места оказалось чуть больше шести километров. Проезжая его, она кивнула Егору:
– Вот здесь меня и высадили, чуть подальше, в лесу. Там еще какой-то валежник был свален в кучу. Наверное, расчет был на то, чтобы по весне меня все-таки нашли и опознали: ведь кто-то и зачем-то заготавливал эти ветки. Если только место не было выбрано спонтанно.
– Сейчас об этом трудно судить. – Егор парой движений настроил обогреватель, направив поток приятно теплого воздуха на Тому. – Так что, как я и говорил, начинать мы будем с твоей одноклассницы. Как видишь, я правильно сделал, когда не согласился ехать к ней прямо с утра. Ведь теперь у нас к ней совсем другие вопросы.
– Да, – вынуждена была признать Тамара. – Хотя я по-прежнему не верю, что Оксанка в чем-то замешана. Так что расскажу ей все как есть, а дальше пусть вспоминает: самой ей пришло в голову вызвать меня на замену или ее кто-то надоумил? Да и насколько случайной была эта ее травма, из-за которой ей пришлось дублера искать?
– Том, давай-ка я сам решу, как вести разговор. А ты в это время будешь сидеть в машине, не подавая признаков жизни. Тебе нельзя показываться ей на глаза. Ты теперь должна постоянно помнить о том, что тебя разыскивает полиция. И не должна воскресать для тех, кто тебя похоронил. О том, что ты жива, сейчас знают только четверо: я и три твои кумушки. Так и должно оставаться. Ты умная женщина, сама должна понимать, почему следует поступить именно так.
Тамара хотела заметить, что как-то уж слишком рьяно он взялся ее опекать, но посмотрела на стоящие плотной стеной вдоль дороги заснеженные деревья и промолчала, уткнувшись поглубже в куртку. Теплую, слов нет. И в машине была очень комфортная температура. Но у Тамары одни лишь воспоминания вызывали озноб. Не умерла она на этом холоде или как минимум пневмонию не подхватила наверняка лишь благодаря своему увлечению закаливающими процедурами. Они спасли ей жизнь, но не способны были сделать пройденный путь менее ужасным, чем он был. И на фоне этого так приятно было осознавать, что теперь о тебе кто-то заботится.
«Три старосты» удивились скорому возвращению своих недавних гостей, но встретили их радушно. С радостью приняли подарки, пригласили за стол. На этот раз Егор тоже принял приглашение, но не затем, чтобы отведать фирменной тети-Таниной курочки, а для того, чтобы в удобной обстановке приступить к серьезному разговору. Уверенный в том, что женщины тоже знают о невиновности Тамары, он рассказал им все, что было известно ему самому. Предупредил их и о потенциальной опасности, и о том, что они могут услышать объявление о розыске Тамары и увидеть ее фото по телевизору. А под конец беседы попросил их рассказать на камеру все, что происходило в этой избушке в последние трое суток. Женщины подошли к этому делу со всей ответственностью, скрупулезно излагая факты. И в ответ на заверения Егора, что эта запись не будет обнародована без крайней нужды, заявили, что теперь-то уж точно со всеми посторонними будут немы как рыбы, а если потребуется подтвердить записанное на камеру лично, то приедут в нужное место без проволочек. На том и расстались – Тамаре теперь не сиделось на месте, да и на сегодня у них с Латониным было еще много дел: определить на хранение запись, побеседовать с бывшей одноклассницей и, если время позволит, приступить к дальнейшим поискам, уже исходя из того, что Оксана расскажет Егору.
Как выяснилось, по старому своему адресу, известному Тамаре еще со школьных лет, Оксана уже не жила. Но соседка, к которой обратился снабженный для большей достоверности букетом Егор, рассказала ему и в каком театре работает Оксана, и куда она переехала. Даже ее телефон ему дала, поддавшись обаянию собеседника.
– Ну вот, не зря съездили, – сообщил он, вернувшись в машину. – Теперь вопрос в том, что делать дальше: позвонить Оксане до встречи или сразу ехать?
– Позвони. – Тома нервно проводила пальцами по челке, к которой еще не привыкла. – Праздники еще не закончились, так что нужда в Снегурочках не отпала. И если Оксана уже вылечила свою ногу, то ее может не быть дома и мы напрасно прокатимся. Хотя растяжение связок так быстро не лечится… Впрочем, она и просто в гости могла уйти, она всегда была девушкой компанейской.
Согласившись с Тамарой, Егор набрал номер на своем мобильнике. А потом отнял его от уха, чтобы ей тоже было слышно: «Номер вызываемого абонента выключен…» – и подытожил:
– Все-таки придется ехать. На всякий случай, вдруг она все-таки дома, просто еще спит.
Первого января городские улицы были пусты, и вскоре они уже прибыли на место. Дом тоже долго искать не пришлось, и нужный подъезд вычислили быстро.
– Теперь главное, чтобы твоя Оксана дома была. И если такими темпами дело пойдет, то, дай бог, к концу недели, Томка, снимем мы с тебя все обвинения. – Егор снова взял в руки камуфляжный букет, который должен был без слов объяснить его появление у Оксаны всем ее соседям. – Ну, я пошел.
Тамара вздохнула: ей и самой хотелось бы увидеть Оксану. Задать пару вопросиков и просто посмотреть ей в глаза. Но Егор был прав: чем меньше народа будет знать, что Тамара еще жива, тем лучше.
Егор не вернулся сразу, и Тома настроилась на ожидание, даже отодвинула кресло подальше, чтобы вытянуть ноги. Но едва она устроилась поудобнее, как появился Латонин.
– Ну что, не застал? – спросила у него Тамара, так как, заняв свое место, он не торопился заговорить.
– Томка, у меня отчетливое ощущение дежавю, – выдохнул Егор. – Вот уже второй раз за прошедшие дни я звоню недоступному абоненту. А потом приезжаю по его адресу и обнаруживаю опечатанную квартиру.
– Что, и Оксанку за что-то ищут? – У Тамары внутри все кипело от нетерпения, и ей невмоготу было ждать, пока Латонин в своей обстоятельной манере доберется до сути.
– Нет, ее не ищут. Тридцатого утром она разбилась, выпала из окна. Якобы вешала шторы и поскользнулась на подоконнике. А рамы у нее в квартире были деревянные, сгнившие, еле живые. Вот она вместе с ними и вылетела с седьмого этажа. Это мне соседка рассказала.
Тамара вжалась в кресло. Машинально отметила, что Егору везет на разговорчивых соседок, и тут же ее мысли переключились на другое: не успела! Все-таки на Оксану была охота, а не на нее… Только Тамара все равно не смогла бы ее вовремя предупредить! И вот Оксанку, милую хохотушку, убили! Именно убили, потому что разве могла она влезть на подоконник с поврежденной ногой? Какие могли быть шторы, если она даже из дома затруднялась выйти?
Егор, как оказалось, был другого мнения на этот счет:
– Думается мне, что это подстава, Том. И теперь совершенно точно можно сказать, что Оксана была замешана в твоем похищении.
– Латонин! Что за паранойя? Об умерших думают либо хорошо, либо никак.