– Паршивец хвостатый! – выдохнула она, пытаясь вернуть на место едва не убежавшее сердце.
– Почему паршивец? Он на наши голоса сюда пришел. Заскучал, наверное: кормить-то я его только что кормил. – Егор поднялся со стула и взял кота на руки.
– Да потому, что напугал, – попыталась объяснить свою вспышку Тамара. И заметила: – А он ведь активно начинает ходить! В прихожку ведь тоже сам сейчас из гостиной вышел? К лоточку, наверное. Умница!
– Умница, – согласился Егор, приподнимая кота и заглядывая ему в мордаху. – Только Тамару вот напугал. И замерз, похоже, бродяга: лапы-то совсем холодные.
– Так шубка-то вся покоцаная, толку от нее чуть. – Тамара протянула руку и сочувственно погладила кота. – Неси его уже в люльку, пусть возле печки греется.
– Сейчас отнесу. – Егор, как мог, укрыл пока кота своими широкими ладонями. – Спокойной ночи, Том.
– Спокойной. – Тома взглянула на Ямсика, кивнула и ему тоже.
Кот ответил ей с Егоровых рук безмятежным взглядом золотых глаз. Устроился, как будто всю жизнь там жил! Тамару это не удивило: она-то знала, какие теплые и ласковые у Егора ладони. И, глядя вслед удаляющейся парочке, в чем-то даже позавидовала коту. Но в то же время не удержалась и от облегченного вздоха: все-таки уходит! Пожалуй, так лучше для них обоих.
Утром Тамара встала лишь ненамного позже Егора, он даже свой фирменный кофе еще не успел доварить. Ей хотелось если не съездить с ним в Следственный комитет, где сейчас активно решалась ее судьба, то хотя бы проводить туда его, словно ее безмолвное напутствие могло хоть чем-то помочь расследованию дела. Но так получилось, что свежие новости Тамара с Егором получили еще до его отъезда.
– Макс звонит! – удивился Егор, взглянув на ожившую телефонную трубку. – Чего это он спозаранку? – потом включил громкую связь, чтобы Тамара тоже могла быть в курсе. – Да, Максим? Привет!
Тамара застыла рядом, боясь пропустить хоть слово из того, что он должен был ответить.
– Да, привет, Егор, – донеслось из трубки. – Хотел спросить у тебя: ты вчера говорил кому-нибудь о нашем с тобой разговоре? Хоть слово?
– Нет, конечно. – Егор покосился на Тамару, которая, естественно, была не в счет. – А что у тебя случилось?
– Вчера, где-то через час после тебя, ко мне следак приходил. Якобы следак, потому что в наше время все эти корочки можно в любом переходе купить. И спрашивал меня про угон машины: что у меня случилось да как.
– И что ты ему сказал?!
– Да ничего. Что я, дурак, что ли? Ушел от ответа, мол, знать ничего не знаю и не было такого вообще.
– Молодец! А он что?
– А что он? Помялся еще какое-то время, повынюхивал, не искал ли я свою машину в последние дни. Даже давить на меня пытался: мол, и свидетели есть, и в преступлении моя машина может быть замешана. Но я так, с мордой кирпичом, перед ним и сидел, так что пришлось ему ни с чем уйти восвояси. А я уже после его ухода подумал: чем черт не шутит, вдруг ты после нашего разговора все-таки ездил в Следственный комитет и вдруг это настоящий следак приходил? Думаю, позвоню тебе на всякий случай с утра, уточню. Надеюсь, не разбудил?
– Нет. И молодец, что позвонил. Для меня эти новости могут оказаться важными. А ты запомни и не забывай: я никому не скажу о нашем с тобой разговоре. Вообще! Так что любого, кто к тебе сунется по этому вопросу, смело гони в три шеи. И все отрицай. И еще, Макс: будь сам осторожен. Алена сняла свою шубку?
– Да, вчера, после твоего ухода, мне удалось наконец эту дуру уговорить. А с приходом этого липового следака она уже и сама поняла, что дело нечисто.
– Это хорошо. Будьте внимательны, ребята. Берегитесь. Хоть у них на тебя и нет ничего и связать угон ты, по их задумке, можешь только с теми лбами при коробках, но все же. А клиенты на перевозку, кстати, были фальшивыми: их коробки брошенные так там до сих пор и стоят, где их тебе показывали.
– После разговора с тобой я уже догадывался, что такое вполне может быть. Они заранее пытались найти, кого можно будет подставить, если что-то вдруг у них не заладится. Поэтому и выбрали именно мою машину: мне будет сложнее отвертеться, если меня в чем-то вдруг начнут обвинять. Хотя я даже не знаю, в чем.
– На этот счет не беспокойся: я, если что, буду твоим свидетелем. А твоя главная задача пока заключается в том, чтобы уберечься от всяких там искусственно созданных несчастных случаев. Хотя я думаю, что после вчерашней проверки они тебя оставят в покое, если только каких-нибудь новых обстоятельств не возникнет. В общем, затаитесь пока с Аленой. И еще, Макс: можешь ты мне этого следака описать?
– Не очень. И это одна из причин, почему я сразу ему не поверил: он в медицинской маске был. Отодвинул ее пальцем на пару секунд якобы для того, чтобы я мог сличить его лицо с фотографией в удостоверении, но на самом деле больше рукой своей спрятал, чем открыл из-под маски. Сослался на ОРЗ и на то, что в праздники невозможно найти замену, так что приходится больному работать. И я бы ему поверил: все мы люди, одни болеют, а другим действительно лень выходить в Новый год. Вот только голос у него был без малейшего намека на сопли и прочее, что там простуде должно сопутствовать. Я не подал виду, что заметил эту нестыковочку, но в голове отложилось. И сразу тревожный звоночек звякнул. Так что хоть я потом и решил тебе отзвониться, все-таки уточнить, не мог ли это быть настоящий следак, но свои выводы сделал еще вчера.
– Правильные выводы сделал. И сам молодец. Если вдруг что-то еще случится, ты держи меня в курсе, хорошо? И не забывай, что береженого бог бережет.
– Постараюсь не забыть. Ну, вроде все. Пока, Егор.
– Пока, Макс. – Егор отключился и перевел взгляд на встревоженную Тамару. – Вот и здесь этот тип без лица уже успел побывать, лишь на полшага мы его чудом опередили! Крейсирует, как готовая напасть акула. К счастью, на ребят у него действительно ничего нет, и он не должен считать, что они представляют для него опасность.
– К счастью, – дрогнувшим голосом повторила Тамара. – Иначе, возможно, Макс уже не смог бы тебе с утра позвонить. Ты ведь знаешь, как этот молодчик скор на устранение свидетелей. – Она зябко передернула плечами.
– Том. – Егор коснулся ее плеча рукой. – Держись. Все будет хорошо.
– Верю. – Тома накрыла его руку своей, заглянула ему в глаза. – Езжай уже к своему следаку. И возвращайся как можно скорее.
– Постараюсь. Жди.
Они выпили свой утренний кофе быстро, без всякого почтения к благородному напитку, и Егор сразу уехал. А Тамара, чтобы чем-то скрасить свое тревожное ожидание, снова взялась за стряпню. Первое – борщ – у них уже было, так что она покопалась в холодильнике, нашла там фарш и, быстро разморозив его в микроволновке, затеяла лепку пельменей. Егор их любил, а для нее это сейчас было самое подходящее занятие. Настолько подходящее, что за ним ей даже показалось, что отсутствовал Егор не слишком-то долго. При всем при том, что ждала она его, как вестника своей судьбы, с трепетом и с замиранием сердца. А может, у нее и в самом деле не так уж и много времени на эту лепку ушло? Сколько она там лепила их, эти ровные ряды пельмешек на трех противнях? Заметив в окно, как открываются ворота, чтобы пропустить Егорову машину, Тамара убрала два из них в морозильную камеру, а третий оставила на столе, начав подогревать на плите кастрюльку с водой. А потом, так как Егор уже вышел из машины, кинулась на крыльцо:
– Ну как?..
– Да как и ожидалось. – Он приобнял ее, входя в дом. И начал отчитываться, одновременно раздеваясь в прихожей: – Получил от следака втык за свою самодеятельность, но не сильный, потому что информацию он мою оценил. Испепелив меня взглядом – теперь ведь еще одно дело, Иринино, ему же вести! – он сделал запрос по пожару в ее квартире. А что касается Оксаны, то он мне сообщил, что при повторном осмотре патологоанатомом никаких повреждений у нее на ногах не нашли, зато на ее теле обнаружились кое-какие едва заметные мелочи, теперь заставляющие думать, что выпала она из окна не сама. Я не стал вдаваться в подробности, что именно они там высмотрели. Это все следственная рутина, пусть сами в ней разбираются. Главное, что они связали-таки все воедино. А я попутно успел подкинуть им мыслишку и про театрального гримера. Сказал, что головой ручаюсь за то, что сама ты этой кражи совершить не могла и что кто-то под тебя очень натурально косил. Следак, конечно, скептически хмыкнул, слушая мои клятвы, но обещал проработать эту версию, так как со своими предыдущими версиями я не подкачал. На том мы и разошлись, под вытребованные у меня заверения, что больше я в это дело соваться не буду. Хотя, как мне показалось, в душе-то надеется следак как раз на обратное. Но это уж мои домыслы, не более того. Возможно, что я и ошибаюсь, потому что он вскользь упомянул, что в «Транс-корпе», не довольствуясь официальным расследованием, наняли еще и частных сыскарей. Упомянул так, как будто на самом деле хотел больше предупредить. Уж не знаю, что там за ребята подобрались и какими методами работают, но думаю, что с ними лучше не пересекаться. Так, от греха подальше.
– Ясно. – Дослушав его отчет уже в гостиной, Тома направилась обратно к двери. – Ладно, пойду взгляну, не закипела ли вода. Тебе сколько пельмешек сварить?
– Побольше! – обрадовался Егор. – Томка, да ты просто чудо! Я давно о них подумывал, но все как-то руки не доходили налепить.
– Сейчас это дело исправим. – Тамара задержалась возле дверей и пожаловалась: – Вот только телефона у меня не было. А хотелось тебе позвонить, сказать, чтобы ты сметаны к ним купил, ну и еще чего-нибудь там по вкусу.
– Это мы сейчас сообразим. А что касается телефонов… – Егор принялся рыться в своей борсетке, но Тамара, не дожидаясь того, как он оттуда что-то вытащит, поспешила на кухню, где кастрюля вовсю уже призывно звякала крышкой.
Он пришел к ней, когда она, закинув в бурлящую воду пельмени, орудовала в кастрюле шумовкой, не давая им слипнуться: