– Я тебя предупредить пришла! – заговорила старушка.
Бабку ту все черти лесные знали, знала и Марашка. Ведьмы ведь издревле посредниками меж мирами были. Явь и Навь между собой связывали, и так гармонию общую поддерживали. А если б не они, так невесть какой бардак на Земле бы начался. Люди бы в Навь верить перестали. И души заблудшие ещё яростнее живых мчали, беды и болезни новые выдумывали. Так вот важны ведьмы были. Сегодня и увидела ведьма, что миры меж собой перепутались. Да пришла порядок навести. Говорит Марашке:
– Давно, мавка, на тебя удивляюсь. Ходишь сюда каждый год, у костров пляшешь. Я молчу, не мешаю. Зла ведь никакого не делаешь. От того и совет хочу тебе дать. С ведуном Чернобором ты зря сблизилась. Опасная то затея. И не заметишь, как он тебя, нежить холодную, поймает и в костёр бросит.
У Марашки аж будто кол в грудь вонзился.
– Перепутала ты что-то, бабка Мгла! – замотала головой Марашка. – Его Светозаром звать, странник он пришлый…
– Странник пришлый, верно, – перебила ведьма. – Пришлый, чужой, опасный! Не сказал он тебе, почему так много странствовал по свету? Угу, а знай теперь! Потому, что учился с чернью биться. Знания о своём ремесле собирал по всем деревням и весям. Так и стал прославленным черноборцем – читай: с чернью борцом! У него против таких, как ты, сотня средств есть. Смотри же! Не навлекай сама на себя погибель. Не водись с ним больше. Чернобор сюда приехал, чтобы всю нежить и весь морок из леса вычистить. Враг он тебе!
Марашка так и застыла. И сказать ничего не смела… Всё внутри будто кипятком обожгло. За сто лет не было ещё такого. Чтобы сначала хорошо до невозможности. А потом вдруг – бах! И так плохо, так больно, как и живым от раны кровоточащей не бывает! Имелись бы у мавки слезы – бросилась бы в чащу рыдать. Да плохо быть нежитью – лишена она такой милости.
А ведьма, сказав своё, пошла прочь. Засерело небо, будто всё из металла выкованное, занялся рассвет. Плохой знак в том прочла мавка. Серебро-то оно смертельно для всякой нежити. А тут всё небо, будто сплошная серебряная смерть…
***
Надоело мирозданию про любовь смотреть сны. Подмяло локоть под бородатую голову и сказало: «Пусть Всё запутается, да загадочным станет!». Локоть тот дорогу холодному циклону освободил – пошёл по земле холод. Сказано – сделано. Принялось Всё запутываться и усложняться.
***
Чернобор шёл в свою избушку и всю дорогу посвистывал. Песни с ночи как прилипли. Давно так не отдыхал душой молодой ведун. Ремесло он себе избрал непростое, опасное. От того-то жизнь приходилось вести аскетичную. Потому что если только дерзнёшь дурной поступок совершить, так силы все благие оставят тебя. Не будет свет мирской помогать нечестивцу. И как тогда мороку всякому противостоять? Поэтому Чернобор вёл себя всегда тихо и спокойно.
Но сердце-то ещё молодое истосковалось по веселию. И тут вот вдруг попалась в деревне девушка… Ну до чего хороша! Вся стройная, нежная, точно молодая веточка. А взгляд игривый, будто огонёк какой внутри горит! И слушала так внимательно, так смотрела! И отвечала мудро на все рассуждения. Никогда ещё такую не встречал Чернобор. Хотя не был девичьим вниманием обделён. Но Марашка… Особенная она какая-то была! Не такая, как все. И запала в душу. Глаза закроешь – а она всё будто перед тобой стоит, улыбается. Вот бы хоть дотронуться до неё… Ладони запустить в чёрную копну волос. И дальше вниз пробежаться кончиками пальцев по белой коже от щёк по шее. И ниже, ниже… Да обхватить потом тонкую талию… Ох! Но Марашка за всю ночь даже руки своей коснуться не позволила! Даже танцевала так, чтобы не дотронуться лишний раз. Вот до чего достойно себя ведет! Вот это непорочная девица!
Уж и до дома дошёл Чернобор и на печь завалился – поспать бы. Да всё покой не приходил. О Марашке были все думы. Так и маялся бы, если бы не помощь домового. Тот почуял, что у хозяина мысли пляшут, а тело отдыха просит. Вот и нашептал что-то своё волшебное. Дрёма на избу опустилась. Сначала Чеснок самый первый захрапел у входа. А следом и Чернобор.
Уже ближе к вечеру проснулись все. У молодого ведуна много дел имелось. Нужно было разных зелий изготовить, водицы святой во флягу отлить. Ночью предстоял поход в лес, на морок охота. Нужно было Чернобору начинать и дело делать. Кого сразу уничтожить святой водицей. А кого сначала допросить. Ведь у любого зла всегда причина есть. И пока ты тот главный корень не выкорчуешь – ничего толку иметь не будет. Одного чёрта победишь – другой родится. Нужно было разгадать, где же первоисточник. Первое лихо, с которого всё началось. А местные говорят, что уже примерно сто лет тут нечисть копится. Значит, и искать надо ту нежить, ту гадость, которой примерно столько по возрасту.
Но сначала с Марашкой погулять. Служба ведовская, она ещё ночью успеется. А вот девушка обещала на закате прийти. Всё заранее к ночи приготовил Чернобор, вышел во двор и уселся на завалинку – свиданья ждать.
Марашка маялась весь день. Как же так? Впервые за сто лет сердце, как живое, забилось, и всё забыть теперь? Тосковала душа у мавки. Слонялась Марашка по тёмной чаще, ничего не замечая. Тянулось сердечко на свиданье сбегать, хоть ведьма и запретила.
Всегда и так немило Марашке всё было в лесу, и так тяготил её всегда вид топей зловонных, и так скучно ей было чертей лохматых на посиделки в своем логове принимать… А теперь и вовсе будто почернело всё.
Но чувства-то они разуму не подвластны, сколько не запрещай им, всё равно побеждают. Вот и подсказало сердце хитрость. На свидание сходить, но якобы не развлечения ради. А вроде как на разведку. Хоть и скучно жилось Марашке среди нечисти лесной, но всё ж друзьями те ей были. А кто захочет друзей терять, пусть они и черти? Вот и придумала себе мавка, что сходит на свиданье, тайны все выведает. Да своих предупредить успеет. Один раз Чернобор своего не добьется, два, три… А потом и сдастся, глядишь. Оставит лес в покое… Будет всё как было…
С теми рассуждениями собралась. Снова щеки и губы приукрасила, волосы гребнем вычесала. Да пошла на свидание.
Пришла, а Чернобор её ждёт уже. Сидит на завалинке, травинку жуёт. А сам в руках венок какой-то крутит. Это он ей, Марашке, оказывается, подарок такой приготовил. Опечалилась она вчера, когда Чеснок её толкнул и венок испортился. Вот Чернобор ей новый и сделал. Да так старательно, красиво всё сплел – загляденье. Сами не заметили Марашка и Чернобор, как разговорились. Теперь уж не отвертеться было ему – рассказал про свое ведовское ремесло. А Марашка слушает и на ус мотает.
Время текло, будто волшебное. Сидишь, кажется, медленно тянется. А оно на самом деле летит быстрее урагана. И чувствуют два сердца, будто созданы они друг для друга. Говорить им не наговориться – вот сколько тем общих. Да и смотреть обоим друг на друга приятно. Один взгляд кто на кого, так аж сразу кровь разгоняется.
Но мавка за всеми этими страстями разума не теряла. Так и выведала всё нужное у Чернобора. И как он станет по самым туманным лощинам рыскать. Как там на нюх всякую злобищу выискивать будет. А уж где лихо почувствует, там и наворотит ворожбы светлой всякой. Пометит всё вокруг болот камушками заговорёнными или иные странные места водицей святой обрызгает. На дурных деревьях, где морока явно много скопилось, ленты с вышивкой особой повяжет на ветви. «Чур» на тех лентах вышит. Такой узор всякую нечисть мигом из укрытий погонит – только повесь рядышком.
Главное, только зловонное лихо верно учуять, а там уж за Чернобором не постоит! Уж он каждую нечисть без обиталища оставит. А кого из темных уголков выманит – того сразу же поймает. Расспросит хорошенько. И потом сожжёт. Да так после себя всё обворожит, чтобы иной нечисти неповадно было лиходействовать отныне.
Слушала Марашка, и будто две души в ней друг с дружкой шептались. Одна глядела на Чернобора и налюбоваться не могла. До чего ж хорош! И смел, ничего не боится, на всякое лихо управу знает! Да рядом с таким, как в неприступном укрытии. Хоть тебе ураган, хоть любая иная беда – он в обиду не даст. А другая – всё ужасалась тому, экий мастер в лес пожаловал! Так он, пожалуй, и правда, всех мавкиных друзей истребит. И как же жить тогда дальше? Да как самой в его пути не попасться? И главное, что волновало Марашку… Раз Чернобор так всякий морок чует… Так почему в Марашке-то ничего не замечает? Уж она-то, мертвец ходячий, вообще – первый его враг… Странно…
Так нагулялись оба до глубокой ночи. И Чернобору пора было уж в лес идти. Марашка снова не позволила себя до дому проводить. Но просто так он её отпускать не хотел. И за руку было взять пытался, и словом ласковым обольстить. Но мавка от всего того увернулась, пообещала завтра снова на свидание прийти да сбежала восвояси.
За первым же поворотом нырнула в лес. Бросилась бегать и кликать всех жителей проклятой чащи. Мол, ведун к вам идёт. Рыскать по лощинам и тёмным уголкам станет. Дух ваш злой вынюхивать. А где лихо какое учует – там такую ворожбу светлую сотворит, что конец вам придёт. И принялась чаща гудеть, друг другу весть дурную передавать. Так вот и вышло, что попрятались черти и нежить всякая куда подальше. Кто сбежал из лесу на время. Кто на самые верхние ветки высоченных сосен залез. Кто из болот вылез и под землю зарылся. Каждый, как мог, спасался. Да и мавка сама выбралась на широкую полянку, среди высоченной травы укрылась – там, на лунном свету, Чернобор уж точно никого искать не станет.
Всю ночь бродил молодой ведун по проклятому лесу. Ничего понять не мог. Вроде жуть в лесу чувствуется, и топи зловонные повсюду размножились. И звери озлобленные все кругом. То и дело от них защищаться приходилось. И деревья сплошь почерневшие, умирающие… Ну все, как и бывает обычно в самых проклятых местах. Да только… ну никто не попался Чернобору! Ни одного чёрта не словил! Сколько ни искал, сколько заговоры всякие разные ни читал, сколько на подозрительные места святой водой ни брызгал – ничего… Никто не выпрыгнул от страха из укрытия и ведуну не попался… Опечалился и насторожился ведун от таких загадок. Даже Чеснок приуныл – любил он со всякими чудищами в догонялки поиграть.