Его алчный, страстный взгляд преследовал Доротею, и когда она предложила дамам вернуться в гостиную выпить чаю, в то время как джентльмены направились выкурить сигару, выпить портвейна и предаться беседе, обычной в таких случаях. Однако на этот раз сигары и портвейн заняли гораздо меньше времени у представителей мужского пола, и Доротея сделала вид, что очень удивлена тем, что мужчины возвратились к дамам. Тогда она предложила им выпить кофе, а потом — сыграть в карты. Ведь неплохо сыграть вшестером в карты… разумеется, только не в покер, в который дамы играть не умели. Но, конечно же, можно за одним столом сыграть в вист, а за другим — в безик или криббидж и при этом почаще меняться партнерами, поскольку такие перемены, возможно, внесут праздничную атмосферу в этот прощальный обед, еще больше сдружив всех друг с другом. Таким образом, обед превратится в длинный званый ужин.
Ее предложение было принято, и сначала в криббидж играли миссис Сердж и Бачелор, а остальная компания, разбившись на пары, играла в вист. Естественно, потом, после смены партнеров, Клайд оказался с Доротеей за маленьким столиком для криббиджа. Учтиво отодвигая стул, чтобы помочь ей усесться, он ловко и незаметно сунул ей в ладонь листок бумаги.
Она не менее искусным жестом спрятала записку в декольте, якобы извлекая носовой платочек. Однако прочитала записку не сразу. Она сделала это только после того, как гости, пожелав ей счастливого путешествия, удалились. Записка содержала только пять слов:
Ты выиграла, черт тебя побери!
Доротея медленно поднялась наверх, по пути потушив свечи и оставив в холле лишь одну лампу, которую прикрутила так, что она светила еле-еле. Затем осмотрела столовую и кухню, удостоверившись, что в доме никого нет. В доме и вправду было пусто, вокруг все сверкало. Дом приведен в полный порядок. Белла со своими помощниками отлично проделала всю работу. Еще раз внимательно осмотрев дом, Доротея подергала ручку входной двери, убедившись, что она заперта не на ключ. Только тогда она отправилась к себе и разделась. Ванну она приняла незадолго до званого обеда и теперь только окропила себя ароматной водой. Затем улеглась на свою огромную императорскую кровать и стала ждать.
Ждать пришлось совсем недолго. Она была уверена, что Клайд не поедет в отель, куда по дороге домой повезет его Гилберт Леду. Но она все-таки не поняла, как ему удалось настолько быстро вернуться, причем не на бричке Леду, а пешком. Она услышала только быстрый топот ног по лестнице, а затем увидела Клайда, буквально ворвавшегося к ней в спальню.
— Ты — дьявол! — прошептал он, сжимая ее в объятиях.
От такого стремительного напора она даже не успела испугаться и почувствовать возмущение столь бесцеремонным вторжением. Сейчас было важно одно: он возвратился и надо одержать победу над ним. Пока они не заговорили, она не чувствовала боли и обиды.
— На этот раз, — прошептала она, прижимаясь к нему, — на этот раз ты останешься.
— Останешься? — с недоумением спросил он. — Что ты подразумеваешь под этим «останешься»?
— Я хочу сказать, что мы предназначены друг для друга судьбой. Я сразу это поняла. А тебе для этого понадобилось так много времени… Но теперь ты тоже должен понять.
— Я знаю одно: завтра утром ты уезжаешь из Луизианы… Вернее, уже сегодня утром. Поэтому у тебя не осталось времени одурачить меня вновь. То, что случилось до этого, — просто вспышка страсти. И я никого не виню в этом, ни тебя, ни себя. Однако ты заранее задумала и подготовила это. И решила завлечь меня в ловушку. Я это понял и тем не менее снова пришел…
— Если бы я не считала, что ты действительно меня любишь… ну, по меньшей мере полюбишь…
Он громко рассмеялся.
— Ничего подобного ты не думала. И ты тоже не влюблена в меня. Тебя просто охватила страсть. О Боже! Я сам поступил как животное! Какое же все-таки я животное!
И он ушел так же стремительно, как и ворвался к ней. Она пыталась задержать его, бросившись ему на шею, говоря, что ради него откажется от всего на свете, даже от возвращения во Францию… Что не станет требовать, чтобы он женился на ней, что никому не расскажет об их связи. Она дошла до того, что обнажилась, чтобы соблазнить его. Однако он вырвался из ее рук и ушел, не промолвив ни слова.
Она не могла простить, что он повел себя с ней, как со шлюхой. Хотя ей и в голову не приходило, что она вела себя именно как шлюха.
Теперь же, спустя двадцать семь лет, маркиза де Шане стояла напротив псише в доме девушки, на которой собирался жениться ее сын. Причем эта женитьба была заранее спланирована и подготовлена. Однако с момента ее отъезда из Синди Лу до настоящего времени ничто из случившегося не смогло стереть ее страстных воспоминаний и не менее страстного желания мести. А ведь, судя по всему, жизнь ее сложилась не только приятно, но и чрезвычайно удачно. Без всяких приключений она выехала из Луизианы и добралась до Франции. Оказавшись в Париже, остановилась в отеле «Бристоль». Затем, не откладывая в долгий ящик, воспользовалась рекомендательными письмами. Результаты не замедлили сказаться и были весьма успешными, ибо маркиз де Шане, с которым она встретилась почти сразу же, влюбился в нее, как и Маршан Лабусс, — с первого взгляда. И прежде чем франко-прусская война успела наплыть облачком на ее второе цветение, Доротея уже вторично вышла замуж и поселилась — подальше от греха — в Монтерегарде, сделавшись хозяйкой замка. В надлежащее время она подарила маркизу наследника титула и состояния, и маркиз был совершенно удовлетворен. Больше он от нее ничего не требовал. Ничто не нарушало ее спокойствия и не угрожало безопасности ее положения. И все-таки она не была удовлетворена. Оставалась давняя обида, требующая расплаты.
И вот наконец, когда настало время получить «долг», она пришла в некоторое замешательство. В этом огромном новоорлеанском доме она чувствовала себя подавленно и неловко. Ей приходилось глупо улыбаться и отвечать на идиотские вопросы во время бессчетного количества дамских обедов и чаепитий… Приходилось постоянно присутствовать на званых вечерах, делая вид, что ей все нравится… До чего же это утомительно и скучно!
А тут, как гром среди ясного неба, неожиданно пришло письмо от Кэри. Оно пришло спустя несколько дней после отъезда ее матери. Девушка писала, что чувствует себя лучше, хотя не настолько, чтобы отправиться в поездку. Однако с каждым днем ее здоровье улучшается, и она уже ежедневно по нескольку часов просиживает в шезлонге на воздухе. Поскольку сама она не сможет приехать в Новый Орлеан, она очень надеется, что Винсенты и де Шане приедут в Викторию, и как можно быстрее. Савой полностью присоединяется к ее пожеланиям и шлет свой горячий привет.
10
По прибытии в Викторию Винсентов и их гостей ожидало неизменное и разнообразно выраженное внимание Люси. Правда, она не смогла их встретить, однако это было скорее знаком деликатности, чем невниманием, ибо она отправилась за цветами, общепризнанно считавшимися лучшими, чем на Виктории. Еще она решила доставить свежих овощей, которые также превосходили своим качеством продукцию соседей. Гостей уже ожидали накрытые столы: ветчина из Сорренто, консервированная и приготовленная излюбленным способом Люси, свежепойманная рыба и один из знаменитых испанских кремов. Также их ожидала вежливая записка, в которой Люси выражала радость по поводу возвращения соседей домой и сообщала, что обязательно появится на следующий день.
И утром она появилась.
Люси прискакала верхом, спокойная, гордая и изящная в своей льняной амазонке. На шляпке развевалась серая вуалька, прелестно гармонирующая с аккуратно уложенными косами. Она спешилась с грациозностью искусной наездницы и, слегка приподняв широкую юбку, с улыбкой поднялась на галерею. Миссис Винсент сидела там, вышивая одежку для будущего малыша. Она занялась этим сразу же после завтрака, и, разумеется, маркиза составила ей компанию. Миссис Винсент сообщила Люси, что джентльмены находятся где-то на плантации. Ее муж, шепнула она гостье, обнаружил, что после столь длительного его отсутствия дел на плантации накопилось просто невпроворот. Поэтому ему понадобилось, чтобы Савой отправился вместе с ним. Пьер, который впервые в жизни увидел сахарный тростник и табачные поля, с интересом присоединился к хозяевам. Ну и, естественно, Арманда с радостью поехала вместе с женихом!
Люси заверила миссис Винсент, что все прекрасно понимает, и выразила надежду, что дамы поймут и извинят ее супруга за отсутствие, поскольку у него тоже масса дел на плантации, почему она и приехала одна. Однако по пути сюда ей удалось заглянуть к дочери, и она рада сообщить, что Кэри пребывает в полном здравии и очень надеется выпить чаю со своей свекровью, маркизой и Армандой после обеда. Правда, доктор Брингер посоветовал ей не принимать много гостей, но в то же время он не против, чтобы Кэри время от времени с кем-нибудь встречалась. Поэтому через день-два Кэри рассчитывает увидеть у себя и джентльменов.
После взаимных приветствий и заверений дамы сели пить чай. Маркиза чувствовала, что все в ней противится приглашению Люси. По правде говоря, она вообще недолюбливала чаепития, а мысль о том, что ей придется пить чай в обществе еще четырех дам, среди которых одна — беременна, а вторая бесконечно вздыхает по отсутствующему жениху, приводила ее в ужас. Равно как и следующие слова Люси.
— Надеюсь, мадам, вы не будете сильно огорчаться при виде вашего бывшего дома, который ныне принадлежит нам, — проникновенно проговорила она. — Вот я никогда не смогла бы вернуться в наш ричмондский дом после того, как он побывал в чужих руках! Поэтому я подумала, что небольшой fête champêtre[63], может быть… И поскольку война помешала вам разбить сад, и это, безусловно, было для вас очень досадно, то мне показалось, вы обрадуетесь при виде того, что нам удалось сделать… Кроме того, я не могу не показать вам солнечные часы, окруженные розами. Правда, это не моя выдумка — такие часы были еще на плантации моей матери, и это напоминает мне о Сорренто. Еще, как я уже говорила вам в Новом Орлеане, я очень увлеклась разведением камелий, и теперь они растут на большей территории сада. Однако ни одно из этих изменений н