Ему понравилась самостоятельная жизнь. Он впервые делал что-то сам: сам платил за коммуналку, сам покупал продукты, сам готовил еду, которая, конечно же, получалась гораздо хуже, чем у мамы, зато он был предоставлен сам себе и ни перед кем не отчитывался. Родители писали каждый день. Отец спрашивал, не нужно ли ему чего, переживал, что сын, привыкший к комфортной жизни, стеснен финансово, но Даня принципиально не хотел брать у него денег и твердо решил выкручиваться сам. Мама переживала, что он плохо питается или может заболеть, и каждое утро забрасывала его сообщениями со своими рекомендациями.
Удивительно, но с тех пор, как съехал от родителей, Даня стал гораздо спокойнее относиться к тому, что произошло между ними. Теперь он смотрел на все со стороны, начиная понимать, что, возможно, стоило проявить больше терпения к родным. И наверное, мама была права, что каждый может совершить ошибку. Однако возвращаться домой он все равно не собирался, потому что почувствовал, как круто быть самостоятельным, хоть эта самостоятельность и давалась ему нелегко.
Месяц назад Борисыч вывел его в первый школьный матч, где Даня сразу же ввязался в драку со вспыльчивым и чрезмерно эмоциональным Дамиром, перспективным нападающим, который в этом году выпускался из хоккейной школы, собираясь подписать контракт с «Барсами». Первое знакомство с Нилом Кравцовым у него не задалось: слишком велика была конкуренция и ревность к человеку, который два года назад слыл лучшим игроком школы. Но, как ни странно, парни быстро нашли общий язык вне льда и стали хорошими друзьями. Дамир, будучи заводилой и душой своей команды, тормошил погруженного в себя Даню и вытягивал его из вязкой трясины собственных мыслей. Именно он не дал ему утонуть в своих страданиях и постоянно куда-то тащил даже против его воли. Кравцов был искренне благодарен ему за помощь и поддержку, понимая, как повезло ему встретить такого человека, как Дамир, именно в этот период своей жизни.
А что касается Дианы… Даня вычеркнул ее из своей жизни и мыслей, запер все чувства к ней в самом дальнем уголке сердца. И, как бы они ни просились обратно, он не позволял им прорвать стену, за которой он спрятался от боли и предательства. Рана, которую она нанесла ему, оказалась слишком глубокой, и Даня закрылся от всех, больше никому не позволяя пробраться в его сердце. Многие девушки по-прежнему оказывали ему знаки внимания, посетительницы в кафе, где он работал официантом, оставляли номера своих телефонов на салфетках и чеках, да и Дамир периодически пытался познакомить его с кем-то, но все было бесполезно. Даня не реагировал на флиртующих красавиц, будто не видел их. Все они казались ему одинаковыми, и ни одна не могла затмить девушку с искрящейся улыбкой, чье имя он боялся произносить даже мысленно. Если любовь причиняет такую боль, лучше вообще никого не любить.
Правда, он все же ходил иногда на парные свидания, чтобы Дамир отстал от него, но с одним и тем же результатом – больше он этих девушек не видел. Так и сегодня в очередной раз он согласился пойти на встречу только ради друга, который рьяно пытался найти себе пару.
Кинув вещи в коридоре, Даня, не переодеваясь, как был в спортивном костюме, отправился в парк, где договорился встретиться с Дамиром и его «цыпочками». На улице пьяняще пахло зацветающими липами, свежей, молодой зеленью и теплом солнечных лучей. Даня быстрым шагом пересек широкий перекресток и прямиком направился к центральному входу в парк, который украшали две абстрактные фигуры, чем-то отдаленно напоминающие людей. Дамир уже в нетерпении мерил шагами тротуар и всплеснул руками, завидев друга.
– Ну наконец-то! Ты чего так поздно? – зашипел он, наклоняясь к Дане.
– Извини, я и так не ел сегодня после тренировки, так что, надеюсь, мы зайдем куда-нибудь. – Даня помассировал заурчавший живот.
– Его две красотки ждут, а он только о жратве и думает! – ахнул эмоциональный Дамир, оглянувшись.
– Где ждут-то? Никого в обозримом будущем не вижу, – равнодушно пожал плечами Даня.
– Они отошли в уборную, сейчас вернутся. Девочки хороши, отвечаю! Даже тебе, ледышке, понравятся! – подмигнул друг.
– Ну да, ну да…
– А вот спорим? Из твоего бывшего универа между прочим. Еле уломал их на встречу, второкурсницы с факультета иностранных языков. Идут! – шепнул Дамир, выразительно посмотрев за спину друга.
Пустой желудок скрутило болезненным спазмом, который никак не был связан с голодом. Даня медленно обернулся с гулко колотящимся сердцем. А что, если одна из Дамировых цыпочек – это она? Но, к его облегчению, он увидел двух высоких блондинок, вышагивающих к ним походкой от бедра в коротких юбках и туфлях на высоком каблуке. Не успел Даня выдохнуть, как тут же снова подобрался, потому что одну из этих девушек очень хорошо знал.
– Даня! Кравцов! – удивленно взмахнула наращенными ресницами Кира и бесцеремонно бросилась его обнимать. Он не успел среагировать, как уже ощутил на своей шее железную хватку тонких рук.
– Привет, Кира. – Он аккуратно, но настойчиво отстранился, делая шаг назад от прилипчивой бывшей одногруппницы.
– Вот это встреча! А я все гадала, куда ты пропал! В группе так пусто без тебя стало, нам тебя не хватает! Особенно мне, – захлебывалась восторгами Анисимова, все больше вызывая у Дани стойкое отвращение. Захотелось прямо сейчас развернуться и уйти домой, оставив Дамира наедине с его «цыпочками». Тошнотворное ощущение неискренности вызывало глухое раздражение. И зачем только он повелся на уговоры Дамира?! Лучше бы остался дома, посмотрел какой-нибудь триллер, сварганил себе макароны с сыром или заказал пиццу…
– Вы знакомы? – просиял Дамир, незаметно пихнув Даню локтем.
– Мы учились в одной группе, пока Кравцов не забрал документы, – хлопнула ресницами Кира и игриво улыбнулась.
– Отлично! Тогда представлять вас не надо, – радостно хлопнул в ладоши Дамир. – Ну что, прогуляемся? А потом посидим где-нибудь?
– Я ненадолго, у меня дела, – быстро сориентировался Даня. Дамир метнул в него сердитый взгляд, на что он пожал плечами и состроил невинное лицо.
– Да ты что, мы же так давно не виделись! – вновь защебетала Кира, нахально беря его под руку и направляя к главной аллее парка. – Ну, рассказывай, что у тебя нового? Чем занимаешься? Слышала, вы с Зимовой наконец расстались? Я всегда говорила, что не пара она тебе, правильно сделал, что бросил ее. Как-то видела ее в деканате: все такая же высокомерная зазнайка!
Даня резко остановился, будто налетел на стену, и повернулся к Кире.
– Ты видела Диану? – Сердце замерло, а потом забилось в неистовом ритме.
– Видела, – скривила надутые губы Кира. – Она приезжала какие-то документы оформлять. Свалила наконец-то в свою деревню, где ей самое место. Выскочка!
– Дружище, я, пожалуй, пойду, – проигнорировав Киру, Даня обратился к другу.
– Эй, ты чего!..
– Мы же только встретились… – посыпались обиженные возгласы.
– Я что-то не то сказала? – невинно подняла брови Кира.
– Ты всегда говоришь что-то не то, а слушать эту чушь я не хочу, – устало ответил Даня. – И, кстати, это она меня бросила, а не я ее.
Даня развернулся и направился в сторону дома, представляя, какими проклятиями его сейчас мысленно осыпает Дамир. Но не мог он переступить через себя и разговаривать с человеком, который ему глубоко противен.
Это было первое упоминание о Диане от общих знакомых. Даня медленно шел по улицам, всеми силами пытаясь концентрироваться на окружающих деталях, а не на клокочущих внутри эмоциях, которые бешено рвались из наглухо забетонированного ящика. Не думал он, что, услышав ее имя, так остро отреагирует. Что так больно сожмется сердце, что не прожитые, а просто спрятанные чувства отзовутся в душе такой горечью и отчаянием. Психологи говорят, что человек должен прожить свою боль, а не избегать ее, но Даня не был к этому готов. Он не мог заглянуть в себя и посмотреть в лицо своим переживаниям. Это слишком тяжело, слишком невыносимо. Лучше снова уйти с головой в работу, в тренировки и опять сделать вид, что он в порядке. А потом… говорят, время лечит, и когда-нибудь ему станет легче. Наверное…
Глава 26
Опять будильник на пять утра, опять готовить завтрак для девочек, а затем – ставшая уже привычной рутина. Диана застонала, перевернувшись на спину, и с трудом разлепила веки. За окном еще только занимался рассвет, и через не до конца занавешенное окно она видела полоску серого предрассветного неба. Единственный плюс ее переезда в деревню – это огромное, бесконечно прекрасное небо, которое в шумной Москве скрывали дома и деревья. Здесь же, стоило только выйти за порог, перед взором расстилался потрясающе прекрасный голубой простор, даривший успокоение измученной душе.
Диана выскользнула из теплой кровати и, осторожно ступая по скрипучим половицам, чтобы не разбудить сестер, вышла из спальни. Наскоро ополоснула лицо холодной водой из умывальника и вернулась в комнату, чтобы потеплее одеться. Кухня находилась на закрытой террасе, и даже в конце мая, несмотря на дневной зной, ночью и по утрам там становилось очень холодно. Диана укуталась в вязаный свитер и достала из холодильника молоко. Растирая озябшие руки, ждала, пока оно закипит, потом запустила овсяные хлопья и засекла время. Пора будить девочек.
Этот ежедневный ритуал она повторяла вот уже почти два месяца, но так и не привыкла к нему. Это должна была делать для них мать, а не Диана. Головой она понимала, что поступила правильно, и это был наилучший для них выход. Для них, но не для нее. Несмотря на искреннюю любовь к сестрам, не проходило ни дня, чтобы она не жалела о своем решении стать их опекуном. Внутренне Диана так и не смирилась с тем, что ей пришлось бросить учебу и поставить крест на своих планах вырваться из нищеты и беспросветности. А больше всего удручало то, что она хотела добиться всего своими силами. Не используя свою женскую привлекательность, чтобы удачно выскочить замуж и больше ни о чем не беспокоиться, а самой, без посторонней помощи. И у нее бы обязательно это получилось, если бы… Как много в ее жизни «если»… Но что теперь об этом говорить? Сестры хоть и были еще маленькими, но все понимали, а Диана ни за что не хотела привить им еще и чувство вины вдобавок ко всем их травмам.