— А эти? — поинтересовался Неделя, пнув ногой брошенные карты.
— Они с соседней стройки.
— Зачем ты с ними сюда приперлась? Дура, что ли?
— Они сказали, что Петя зовет, — пояснила Вера со вздохом.
— Петя — это тот петушок, из-за которого на тебя карты бросали? — догадался Неделя.
— Он не виноват, — сказала она. — Хотел кольцо мне купить и предложение сделать.
— Купил?
— Собирался.
— А бабки на что спустил?
— Мать у Пети заболела, — сказала Вера. — Пришлось срочно лекарства покупать. Дорогие.
— Ты их видела? — усмехнулся Неделя.
— Кого?
— Лекарства.
— Как же я их могла видеть, когда он с ними уехал? — удивилась Вера.
— А с тобой не соскучишься.
— Да, — обрадовалась она, — мне это часто говорят. И девчонки, и парни.
— Беги давай, — сказал Неделя.
— Ага, — кивнула Вера. — А то застужусь тут без… — она хихикнула и вдруг посерьезнела. — Послушай, а как тебя зовут?
— Серый, — буркнул он.
— Сергей? Переночуй сегодня у меня, Сережа. Пожалуйста.
Неделе стало тоскливо при мысли, что живут на свете такие простушки, которыми пользуются все, кому не лень. Недавнее приключение ничему Веру не научило. Она стояла в глухом месте с незнакомым мужчиной и звала его на ночлег.
— Хмырей боишься? — спросил Неделя.
— Боюсь, — призналась она.
— А меня? Меня не боишься?
— Чего же мне тебя бояться, когда ты меня спас? — хихикнула она.
Он поразмыслил и понял, что лучше варианта не найти. Строительная общага — конечно, не апартаменты люкс в шикарном отеле, но и не ночевки на голом полу. К тому же Вера выглядела весьма аппетитно. Нужно быть последним лохом, чтобы отказаться от фарта, который сам шел в руки.
Обосновавшись у Веры Малышевой, Неделя воспрянул духом, подкормился, отоспался, понежился рядом с молодым горячим телом. В общежитие он пробирался по пожарной лестнице и потом через туалет, как делали все, кто не хотел оставлять в залог деньги или документы. И это его вполне устраивало. Пока, проделав привычный путь на третий этаж, он не был атакован как раз тогда, когда собирался спрыгнуть с подоконника на кафельный пол.
Из кабинки выскочил мужчина и набросился на Неделю, стремясь столкнуть его вниз. Тот решил, что имеет дело с одним из обиженных картежников, который решил поквитаться таким образом за поражение на стройке. Однако чуть позже, извернувшись и перепрыгнув обратно на лестницу, Неделя узнал в нападавшем Замеса, с которым кантовался на нарах во время позапрошлой ходки. Кентами они не были, но и черные кошки между ними не пробегали.
— Что за непонятка? — спросил Неделя. — Ты что творишь, брат?
— Окунь тебе брат, — прошипел Замес. — Красноперый, как ты сам.
Поняв, что противника на лестнице ему не достать, нападавший выхватил откуда-то снизу нож с наборной рукояткой. Неделя обмер. На зоне Замес славился умением метать вот такие «финари» в мишень. Если кому-то нужно было отрегулировать нож таким образом, чтобы он неизменно втыкался в цель острием, то все шли не к кому-нибудь, а к Замесу.
— Я объясню, — быстро произнес Неделя. — Меня подставили.
— Никого не колышет, — сказал Замес. — Так воры постановили.
Он положил нож на ладонь, словно примеряясь к его тяжести. Изнутри дверь в сортир была заложена шваброй, так что никто не мог помешать Замесу выполнить поручение. Неделя, уцепившийся за ржавые перекладины, почувствовал себя мишенью. Сейчас последует взмах, потом — бросок, а потом только и останется, что кувыркаться до земли со стальным жалом, торчащим то ли из кадыка, то ли из глазницы.
Вместо того чтобы ожидать, когда Замес прицелится, Неделя оттолкнулся от лестницы ногами и руками и полетел спиной в ночь, видя, как быстро отдаляется от него окно с человеческим силуэтом. Потом перед глазами возникло звездное небо с маленьким полукружьем луны, потому что, отталкиваясь, Неделя подгадал переворот через голову — в противном случае отчаянный прыжок все равно завершился бы плачевно.
Пару последних метров пришлось пролететь вниз головой. Следя за стремительно надвигающейся кроной тополя, Неделя выставил перед собой руки. Последовал жестокий удар, едва не вывернувший плечи из суставов. Подобно огромной летучей мыши, совершающей головокружительный акробатический трюк, Неделя поймал торчащие ветки, схватился за них и совершил еще один кувырок, на мгновение зависнув в пустоте. Затем, сдирая кожу, ветки проскользнули сквозь кулаки, и последовал вынужденный прыжок с шестиметровой высоты.
Будь приземление достаточно жестким, это могло бы закончиться переломами ног, но Неделе повезло: прежде чем соприкоснуться с землей, он замедлил свое падение на бельевых веревках, и остался цел. Весь ободранный и исцарапанный, как после схватки с рысью, он поспешно вскочил на ноги и изобразил паническое бегство, хотя на самом деле затаился в кустах возле детской площадки.
Долго ждать не пришлось. Замес спустился из окна следом за Неделей и устремился в противоположном направлении, торопясь скрыться в темноте. Вместо того чтобы искать себе новое пристанище, Неделя провел в кустах еще около получаса, убедился, что все спокойно, и опять полез наверх.
С расцарапанной физиономией и в порванной одежде все равно идти было некуда. В таком виде нормального пристанища не найдешь, зато запросто угодишь в лапы полицейского патруля. Нет, уж лучше отлежаться у Веры. Неделя был уверен, что второй раз его в общежитии искать не станут, а за время передышки он решит, куда ему деваться.
Выбора, похоже, ему не оставляли.
Глава десятая. По законам выживания
Две ночи Пампурины провели в машине, и этого вполне хватило, чтобы прийти к выводу: долго они так не протянут. Особенно страдали женщины, оставшиеся без горячей воды и прочих привычных удобств. Они стали раздражительными, постоянно цеплялись к Пампурину и сами ссорились по пустякам.
— Так больше продолжаться не может, — подвела черту Мария, когда утром с большим трудом разодрала щеткой спутанные волосы. — Мы или свихнемся от тесноты и антисанитарии, или на нас донесут какие-нибудь бдительные соседи.
Пампурин промолчал. Ему было нечего возразить.
«Пежо» стоял во дворе, образованном тремя жилыми многоэтажными домами. Один из них, судя по отделке и планировке территории, был элитным, два других были возведены еще где-то в восьмидесятых годах, когда любая кооперативная многоэтажка представлялась советским людям пределом мечтаний. Пампурин загнал машину в тупичок между детской площадкой и трансформаторной будкой, надеясь, что здесь она не привлечет к себе внимания. Но последние новости свидетельствовали о том, что вся семья объявлена в розыск, так что номер «Пежо», вне всякого сомнения, фигурировал в полицейских сводках. Кто-нибудь обратит внимание на номерные знаки по пути к мусорным бакам или во время выгуливания собаки. Кто-то заметит, что обитатели машины справляют нужду в кустах, и позвонит куда следует. Может случиться что угодно, причем в подобных ситуациях сюрпризы, как правило, бывают только неприятные.
Пампурин напряг слух и некоторое время внимал раздраженным репликам жены и дочери. Он тоже не был в восторге от жизни в тесном автомобильном салоне, однако понимал, что им приходится труднее. Слабый пол, как-никак. Что бы там умники ни рассказывали о выносливости и неприхотливости женщин, а жизнь показывает обратное. В форс-мажорной ситуации, лишенные привычного комфорта и средств личной гигиены, они ломаются быстрее мужчин.
— Вот что, леди, — заговорил Пампурин, когда стало ясно, что диспут готов перейти в банальную ссору. — Сейчас я вкратце обрисую вам ситуацию, а вы подумаете, стоит ли так убиваться из-за нынешних жилищных условий.
Он откинулся на дверцу, чтобы лучше видеть сидевших рядом жену и дочку на заднем сиденье. Обе смотрели на него выжидательно, и недовольство в их взглядах постепенно сменялось интересом. Без косметики Мария выглядела моложе своих лет, а осунувшаяся Наташа словно на годы постарела за каких-нибудь несколько дней.
— После известных событий, — безжалостно продолжал Пампурин, — всем нам грозит тюремное заключение и потом различные сроки в исправительно-трудовых учреждениях. Там, скажу я вам, леди, будет намного, намного хуже. Поэтому прошу не забывать об этом и не воспринимать досадные мелочи как трагедию.
— Папа, — перебила его Наташа. — А маму за что посадят?
— Не посадят, а могут посадить, — поправил Пампурин. — И мы втроем сделаем все, чтобы этого не произошло.
— Я укрывательница преступников, — проговорила Мария, с отвращением разглядывая свои облупившиеся ногти. — Значит, сама преступница.
— А я убийца, — пролепетала Наташа таким несчастным голосом, будто до нее только сейчас это дошло окончательно.
— И я, — напомнил Пампурин. — Правда, счет пока что 3: 2 в твою пользу. Но папа постарается…
— Прекрати свои дурацкие шуточки, Валера! — выкрикнула Мария.
— Извини. Я просто хочу, чтобы вы как следует осознали: обратного пути у нас нет. Мы не можем вернуться домой и снова быть теми Пампуриными, которых знали родственники, соседи и сослуживцы. Нам нельзя к родителям, нам нельзя на работу и просто в знакомые места нельзя.
— И теперь так будет всегда, — пробормотала Наташа, уставившись в пространство перед собой.
— И да, и нет, — сказал Пампурин, стараясь излучать оптимизм, которого не было и в помине. — Нужно перетерпеть. Если действовать упорно и осторожно, то, думаю, через год у нас будет другая фамилия, другая жизнь — все другое. Иными словами, мы начнем с чистого листа.
— С нуля, — сказала Мария. — В сорок с лишним лет. Ни своего угла, ни крыши над головой.
— Все образуется…
— Да? Что именно? — ее голос задрожал. — Может, объяснишь мне, что именно образуется и как?
— Я скажу, — неожиданно подала голос Наташа. — Ты, мама, можешь уходить прямо сейчас. Мы не обидимся, правда, папа?
— Правда, — подтвердил Пампурин без колебаний. — И в самом деле, Маша. Ты можешь сказать, что ничего не знаешь, ничего не понимаешь. Подозревала что-то плохое, но даже предположить не могла, что твои близкие натворили такого. Не думаю, что к тебе будут очень уж цепляться. Им мы с Наташей нужны. Мэру Сочину и дяде этого… — Пампурин досадливо поморщился и щелкнул пальцами. — …этого Дышева. Лидеру ОПГ Каравану. Ты, Маша, здесь вообще ни при чем.