— Испугалась? — он засмеялся. — Правильно. Никогда не позволяй подкрадываться к себе сзади.
— Пошляк! — выпалила Наташа.
Его лицо вытянулось.
— Ты что, белены объелась? Я ничего такого не имел в виду.
Оставив его стоять в коридоре, Наташа отправилась в ванную комнату. Вода была едва теплой, но подкручивать колесико бойлера она не решилась. Приняв душ, она вернулась в спальню с махровым тюрбаном на голове. Одеяние ее состояло из просторной футболки и спортивных бриджей на голое тело. Постиранные вещи пришлось оставить сушиться в ванной, и Наташе было неприятно думать о том, что Неделя вздумает их разглядывать или даже трогать. Его присутствие раздражало ее все сильнее.
Неделя действительно принял душ после Наташи и, разумеется, не оставил без внимания белье и колготки, висящие на бечевке. Незатейливые вещицы тронули его. Они показались ему знаком доверия, оказываемого Наташей. Порой она была слишком капризной и раздражительной, но ее состояние было объяснимо. У девушки вся прежняя жизнь пошла прахом, она не знала, что с ее родителями и что ждет дальше ее саму. Для этого Неделя и находился рядом. Чтобы защитить, успокоить, поддержать.
И не спугнуть неосторожным взглядом или словом.
Отведя взгляд от Наташиных вещей, Неделя забрался в облупившуюся чугунную ванну и принял такой холодный душ, что в висках заломило, но зато из головы разом вышибло лишние мысли.
Когда он вошел в комнату, Наташа лежала лицом к стене, укрытая единственным одеялом. Не обнаружив нигде сброшенной футболки, Неделя сердито обругал себя за то, что продолжает думать о том, о чем думать не следует.
— Ты ему все рассказала? — спросил он, имея в виду деда.
— Все, — пробормотала Наташа глухо.
— А он?
— Сказал ни о чем не беспокоиться. Мы можем оставаться здесь, сколько понадобится.
— Я знал, что здесь будет классно, — кивнул Неделя. — Со мной не пропадешь.
— Это я уже поняла.
А что, если взять и забраться к ней под одеяло? Вдруг не откажет?
Взгляд Недели застыл, как у кота, подкрадывающегося к птичке. Он сделал маленький шажок вперед.
К счастью, в этот момент в дверь постучала Ирина и сообщила, что через десять минут гостей ждет торжественный ужин.
Спустившись вниз, Неделя и Наташа обнаружили накрытый стол и колдующую рядом Ирину в клетчатом фартуке и неизменных полосатых гетрах. Интригующе улыбаясь, она пообещала познакомить их с традиционной эстонской кухней, состоящей, по ее выражению, из простых, но сытных блюд.
— Как отдохнули? — игриво осведомился Саша Черный, вышедший к ужину в бежевом фетровом сюртуке с витыми шнурами на груди. От него пахло одеколоном и нафталином.
— Спасибо, прекрасно, — улыбнулась Наташа.
— Голова не болит?
— Если и так, то сейчас подлечимся, — подмигнула Ирина и покинула комнату.
Возвратилась она с подносом и принялась расставлять перед едоками дымящиеся тарелки с супом. Обмениваясь оживленными репликами, все дружно заработали ложками. Неделе суп не понравился. В нем было много чего намешано: и ячневая крупа, и перловка, и картофель, и горох, и даже клецки. Не доставало лишь соли и перца, отчего похлебка была совершенно безвкусной.
— Нравится? — спросила Ирина.
— Специй не хватает, — отметил Неделя, кривясь.
— А ты добавь кастмеда, — предложила Ирина, кивая на соусницу с подозрительной белесой жижей.
— Что это за хрень?
— Не хрень, а молочная подливка, без которой невозможно оценить по достоинству эстонскую кухню. Лей, лей, не жалей.
Неделя рискнул, и тотчас пожалел об этом. Похлебка сделалась мутной и кислой на вкус. Положение спасало лишь темное пиво «Сааре», выставленное на стол дедом.
— Настоящий эстонский ужин получился, — похвалила Наташа, когда с основными блюдами было покончено. — Ты, Ира, наверное, не только местную кухню, но и язык знаешь?
— Немного, — похвасталась Ирина. — Чтобы выучить эстонский, в первую очередь следует освоить произношение гласных. «А» звучит как в слове «сядь». «О» следует произносить как в слове «бьет». А «у» произносится со сложенными трубочкой губами. — Ирина сопроводила рекомендацию, протяжно протянув: «чу-у-уть».
— Скажи что-нибудь по-эстонски, — попросил Неделя, чтобы поддержать разговор.
— Хеад исту, харра Сергей и харра Наталья, — улыбнулась Ирина.
Отметив про себя, что все ударения падают на первый слог, Наташа заинтересованно приподняла брови:
— Что это значит?
— Она пожелала вам приятного аппетита, — рассеянно пробормотал Саша Черный, уставившись на дисплей своего мобильника.
Весь вечер ему приходили какие-то сообщения, на которые он изредка отвечал.
— Что пишут, дед? — не выдержал Неделя.
— Ерунду разную, — был ответ. — Один старинный приятель хочет дом в Литве купить, а за советами ко мне обращается. Как будто Литва и Эстония — это одно и то же.
— Для них вся Прибалтика одно и то же, — вставила Ирина с кислым видом.
— Пожалуй, мне пора на боковую, — сказал старик, зевая. — Для вас, может, еще время детское, а я, знаете, привык ложиться рано.
— День, ночь — сутки прочь, — вспомнил тюремную прибаутку Неделя. — Помню, по первой ходке я все старался спать подольше. Думал, так время быстрее идет.
Дед, покосившись на него, встал, пожелал всем доброй ночи и вышел.
— Не любит о прошлом, — пояснила Ирина вполголоса. — Он теперь совсем другой жизнью живет.
— Это я понял, — сказал Неделя и тоже зевнул, протяжно и с наслаждением. — Что-то и меня тоже в сон клонит. Пойдем, Наташа?
Ей показалось, что он обратился к ней тоном собственника.
— Я еще посижу, — сказала она.
— Поможешь со стола прибрать, — обрадовалась Ирина.
Моя посуду, они болтали о том о сем, а потом Наташа тихонько поднялась наверх. Неделя слегка похрапывал, в комнате пахло перегаром. Наташа, не привыкшая спать в непроветриваемом помещении, открыла окно. Глядя в ночь, она увидела, как открылась калитка и во двор вошел хозяин дома. Он сделал пару шагов, когда его окликнули снаружи, и он вернулся, чтобы переброситься с невидимым визитером еще парой фраз. Проходя по дорожке под окном, он что-то печатал на клавиатуре телефона.
Наташу это насторожила, но, поразмыслив, она решила, что у старика вполне могут быть дела, в которые он не хочет посвящать внука. Как ни крути, Неделя оставался бандитом, тогда как дед порвал с преступным прошлым и жил чинной благопристойной жизнью. Интересно, кем ему приходится Ирина? Ноги у нее еще ничего, не дряблые, но все же она напрасно носит короткие юбки, словно маленькая девочка.
Оглянувшись, Наташа постояла, прислушиваясь. Неделя уже не храпел, но и не шевелился. Может, затаился, чтобы ее не спугнуть? Наташа провела ногой по вытертому ковру. Нет, на полу она спать не ляжет. Во-первых, твердо, а во-вторых, в доме водились мыши, которых Наташа ужасно боялась. Одна выскочила сегодня из мусорного ведра под мойкой, другая пересекла коридор прямо перед ее носом. Если такая маленькая тварь пробежит по телу ночью, можно обмочиться от страха.
Не раздеваясь, Наташа подкралась к кровати и осторожно, медленно, движение за движением, улеглась на краю. Когда она, действуя так же осторожно, натянула на себя одеяло, Неделя повернулся к ней, наклонился и тронул за бок:
— Ты почему одета? Не…
Наташа резко ударила его локтем. Она целилась в подбородок, а попала в губы, которые тотчас потемнели и словно бы расплылись во мраке.
— Неудобно будет спать, — закончил Неделя, повернулся к Наташе спиной и затих.
Она уставилась в потолок, пережидая, пока перепуганное сердце перестанет рваться из груди.
Глянув на себя в зеркало во время утреннего бритья, Неделя увидел, что нижняя губа его лопнула. Так ему и надо. Какого черта он полез к Наташе ночью? Она ведь ему доверилась, не стала возражать против того, чтобы они жили в одной комнате. Правда, постоянно цепляется и огрызается, но это у нее самозащита такая. Гордая девушка, не может вот так сразу подчиниться чувствам и броситься в любовь, как в омут, с головой. Что ж, такое поведение заслуживает уважения.
Тронув себя за губу, Неделя улыбнулся. Если Наташа не подпускает к себе его, своего близкого человека, то остальных она отошьет так, что им мало не покажется. Те три жмура, которые ее домогались, узнали это перед смертью. О такой спутнице жизни можно только мечтать. Верная будет подруга.
Вернувшись в комнату, Неделя обнаружил, что Наташа переоделась, приобретя совершенно новый облик. На ней были великоватые голубые джинсы, подкатанные внизу, и байковая рубашка в черно-красную клетку, рукава которой девушке тоже пришлось закатать. Изменила она и прическу — зачесала волосы назад и надела сверху обруч с божьей коровкой, чтобы они не падали на лицо.
— Тебе идет, — одобрил Неделя.
— Не болтай ерунды, — откликнулась Наташа. — Я на чучело похожа.
— Ты самое красивое на свете чучело.
— Подлизываешься? Думаешь, это тебе поможет?
Неделя тронул себя за распухшую нижнюю губу.
— Здорово ты меня вчера.
— Ты еще легко отделался, — сказала Наташа. Она села на кровать, нервно переплела пальцы и спросила: — Мы что, так и будем здесь сидеть? Как в тюремной камере?
— Ты не знаешь, что такое тюремная камера, — усмехнулся Неделя.
— И не хочу знать! — внезапно сорвалась она на крик. — Я не собираюсь в тюрьму, ясно?
— Ясно, ясно, — примирительно произнес он. — Чего ты психуешь? Гулять хочешь? Пойдем погуляем.
— После завтрака, — сказала Наташа. — Твой дед повезет нас на экскурсию. Говорит, у него полный сарай велосипедов.
— Натырил где-то, — осклабился Неделя. — Узнаю деда.
— Тебе бы все тырить, — язвительно прокомментировала Наташа и включила телефон. — Интернет здесь ужасный. Каждая страница по минуте грузится.
— А ты плюнь. Зачем тебе интернет? Наслаждайся покоем и природой.
Она подняла на него укоризненный взгляд: