— Это небольшое утешение, — сказал Балтик, изогнув губы. — Если этого мужчину ты не считаешь сексуальным, тогда кого? Это Габриэль? Ты находишь его возбуждающим?
Я не могла ничего сделать, улыбка появилась на полное негодование на его лице.
— Почему ты так подумал?
— Ты пара виверна, — фыркнул он. — Он виверн, и ты оставалась в его доме. Он тебя трогал?
— Даже если бы он захотел… а я уверяю тебя, он считает меня не больше, чем большой занозой в заднице… Май убила бы его. И, вполне вероятно, меня, хотя, возможно, она разрешила бы мне жить, потому что если бы она меня убила, она почувствовала бы себя обязанной принять Брома к себе.
— Кто такой Бром? — спросил он, выражение его лица стало неодобрительным. — Он еще один мужчина, который тебя возбуждает?
— Я думаю, что многие мужчины очень сексуальны, но это ничего не означает, — сказала я, стараясь не смеяться.
— Не для меня.
— Пф. Так ты никогда не видел женщину, про которую бы подумал, что она привлекательна?
— Нет, — сказал он с полной серьезностью.
— Ой, да ладно, Балтик. — Я вылупилась на него, просто не могла не смотреть.
— Ты сомневаешься в моих словах? — сказал он, ощетиниваясь на то, что я думала, что он врет.
— Я думаю, что ты пытаешься заставить меня чувствовать себя плохо, да. — Он вздохнул очень преувеличенным вздохом, потянув меня на ноги. Я сразу же отстранилась, понимая, что простое нахождение рядом с ним будило во мне мои плотские желания.
— Ясолд, ты моя пара. Я не желаю другой женщины, кроме тебя. Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя плохо. Я не буду тебе врать, ты должна это знать.
— Ладно, прости, что сомневалась в твоих словах, — сказала я смиренно, двигаясь к окну. Хотя мое тело кричало, что оно должно быть рядом с ним, мой разум знал, что разумнее было бы оставить небольшое расстояние между нами.
— Хорошо. Теперь скажи мне, кто такой этот Бром, чтобы я мог кастрировать его.
Я снова рассмеялась, удивленная вспышкой ярости в его глазах.
— Ты смеешься надо мной, женщина? — сказал он, подкрадываясь ко мне.
— Пожалуйста, не кастрируй моего сына. — Я рассмеялась еще сильнее, упираясь рукой в его грудь.
— Твоего сына? — Он моргнул.
— Да. Бром — мой сын. Ему девять. Я думаю, он тебе понравится. Он немного странный, но очень умный и имеет удивительный диапазон интересов, включая любовь к истории. Я уверена, что он захочет поговорить с тобой о временах, которые ты пережил.
— Ты воспитывала моего сына с другим мужчиной? — Мускул на его шее дернулся.
— Нет, я воспитывала своего сына с другим мужчиной.
Его руки сжались в кулаки, лицо стало настоящей грозовой тучей гнева.
— По праву он должен быть моим! Ты моя пара! Любой ребенок, которого ты рожаешь, должен быть моим!
— Ох, началось, — сказала я, уставшая и вдруг раздраженная.
Я думала, что он взорвется.
— Я родила Брома девять лет назад. Девять лет назад! Так что ты можешь просто смириться с этим или нет, но я предупреждаю тебя, я люблю Брома всем сердцем, и я не потерплю, если ты будешь к нему плохо относиться.
— Ты любишь меня всем своим сердцем, — закричал он.
— Ты всегда кричишь? — крикнула я в ответ.
— Да! — рявкнул он.
— Отлично! — взревела я.
Он был так зол, что я клянусь, его брови ощетинились и, прежде чем я смогла закончить предложение, он был снова на мне, его руки так сильно сжали меня, как дубовый пол под нами, его рот был горячим и требовательным и так же захватил меня, как в моих снах. Его язык был везде, кружился вокруг моего языка, дегустировал меня, мою кровь закипала с первого взгляда на его мягких и требовательных одновременно чертах. Он наполнил мои чувства подавляющим меня ароматом и вкусом, и он прижимался ко мне.
А потом появился огонь. Настоящий огонь, который сжигает все. В одну минуту я целовала его, чувствуя, как будто я в огне, и я на самом деле была в огне. На секунду меня охватила паника, я была уверена, что сильно обгорю, но, как только я собиралась оттолкнуть Балтика вместе с его огнем, произошла удивительная вещь… что-то внутри меня переключилось. Это было, как будто весь мир, казалось, слегка стал вне фокуса на мгновение, затем вернулся обратно в нормальное состояние.
Огонь, который угрожал обуглить мою кожу, вдруг вместо этого плясал по ней, оставив за собой ощущение тепла, но не более того. Ну, ничего, что было бы вредно… он так же не разжег огонь внутри меня на новый уровень, пока я не потерлась об Балтика, изображая соблазнительный танец, который я никогда не делала раньше. Он застонал в мой рот, его пальцы впились в мою попку, притягивая меня сильнее к нему, его губы и рот и огонь дракона забрали все мои мысли.
— Ты любишь меня всем своим сердцем, — проворчал он, его контроль был очень близко к потере.
Я говорила себе, что мне действительно нужно остановиться, прежде чем дело зашло слишком далеко, слова, которые он произнес, оживили миазмы похоти и любви, которые бушевали в моем мозгу, перерастая в праведное раздражение.
— Ты знаешь, я действительно ненавижу людей, которые говорят мне, что делать, — ответила я, прикусив его нижнюю губу и не очень мягко. Я не повредила кожу, потому что не хотела причинить ему боль, но применила столько силы, чтобы привлечь его внимание.
И обратите внимание, что он сделал.
— Ты посмела меня укусить? — Он отклонился назад, шок был на его лице, когда он коснулся своей нижней губы.
— Да… да, я посмела.
— Я не люблю, когда мне указывают, что делать! — Поставив руки на бедра, я сделала угрожающий шаг вперед. — Поэтому ты можешь прекратить это, Мистер Требовательный, и поцеловать меня правильно или не целовать меня вообще!
— Теперь ты говоришь мне, что делать! — бушевал он, сделав шаг вперед, пока его грудь не уперлась в мою. — Мне это не нравится. А что насчет поцелуя, Мадам Командирша, я буду целовать тебя так, как посчитаю нужным. Я — виверн, а не ты!
— Мадам Командирша! — ахнула я.
Нос к носу мы впились друг в друга взглядом, пока я ничего не смогла поделать и засмеялась. К моему удивлению, губы Балтика дернулись, затем из него вырвалось хриплое хихиканье, которое каскадом переросло в откровенный гогот.
Мое сердце пело, когда я смотрела, как он смеется до слез, собравшихся в уголках его глаз.
— Ах, cherie, — сказал он, положив свои руки снова мне на талию. — Это всегда было между нами, да?
— Я не помню. — Я смахнула волосы с его глаз, пальцами прослеживая атласную длину его брови.
— Ты единственная, кто когда-либо заставлял меня смеяться, — сказал он, целуя уголок моего рта. — Ты говорила возмутительные вещи, которые я бы не стал терпеть от любого другого дракона. Потом, когда я был готов придушить тебя, ты щекотала меня, или делала что-нибудь глупое, чтобы поднять мое настроение и заставить меня думать, что жизнь не могла быть лучше.
Его признание тронуло меня, заставило мои глаза гореть, когда я вытерла остатки слез от смеха с его ресниц.
— Многое изменилось во мне, Балтик, но я боюсь, что я все-таки склонна говорить возмутительные вещи. Я сделала тебе больно, когда укусила?
— Нет. — Его руки скользнули вниз, чтобы сжать мою попу. — Но не делай этого снова.
Я хихикнула.
— Ты любишь меня всем сердцем.
Это было заявление, но тень в его глазах заставила меня быстро ответить:
— Да. Я только что встретила тебя, и все же я любила тебя веками. Я люблю тебя и Брома.
— Одинаково? — спросил он, снова сжимая меня.
— Да, — сказала я, держа свою улыбку в себе.
— Ты должна любить меня больше. — Его голос был слегка приправлен намеком на раздражения.
— Моя маленькая барвинка16, придется тебе смириться. — Я выскользнула из кольца его рук. Потребовалось больше, чем немного усилий, чтобы сделать это, так как мое тело ужасно хотело остаться, быть прижатым к его поджатому телу, но так, как все у меня внутри вибрировало, надо было либо уйти, либо уступить ему.
— Почему ты отталкиваешь меня? — спросил он, его глаза горели от желания.
— Я… ты меня подавляешь.
— Хорошо.
— Нет, нехорошо. По крайней мере, пока я не разберусь со своим мужем. Сейчас… о чем мы говорили? Я потеряла мысль.
— Мы обсуждали твой отказ спариться со мной, — сказал он, его глаза все еще горели жаром.
Я держала язык за зубами, не желая опять вступать в словесную веселую перепалку.
— Ты сказал, что хочешь меня заклеймить, чтобы защитить. Утверждаешь, что для этого просто нужна клятва на верность, не так ли?
— Это только часть спаривания, но да.
— Мы можем принести клятву без секса?
— Это возможно, но неслыханно.
— Ну, тебе лучше начинать слышать это, потому что я соглашусь принять тебя в качестве виверна, но я не буду заниматься с тобой сексом. Пока, по крайне мере, я не решу проблему с моим мужем. Я намерена развестись с ним, но пока у меня не было шанса сказать ему, что я хочу одного, чтобы мы официально развелись, мы не будет спать вместе.
— Я позабочусь обо всем, что беспокоит тебя по поводу смертного. — Он отбросил эту проблему небольшим взмахом руки.
— Я не уверена, что он смертен, — пробормотала я, вспоминая, что сказал доктор Костич.
— Это не важно. Он перестанет быть проблемой. — Балтик встал передо мной, красивый, энергичный мужчина, который перенес невыразимые века мучений. Я прикоснулась к его щеке, прикоснулась к твердой челюсти, проследила пальцем его высокие скулы и вокруг глаз, эти прекрасные черные глаза, с небольшой раскосостью, давая ему слегка славянский вид.
— Как мы снова оба стали живыми? — Я смахнула прядь волос с его щеки.
Он захватил мою руку, целуя кончики моих пальцев, его глаза не отрывались от моих.
— Я не знаю, почему мы воскресли. Но я выясню, cherie. Я выясню.
— Что я должна сказать, чтобы поклясться тебе?
— Все, что находится в твоем сердце.