— Я вижу, куда это идет, и этого не произойдет. Я буду спать одна сегодня вечером.
— Нет.
Мой лифчик образовал дугу через воздух, приземляясь с мягким стуком на мою обувь.
— Почему я когда-либо думала, что ты разумный человек? — воскликнула я, хлопнув руками по своим ногам.
Он оторвал глаза от своего занятия, когда собирался снять мои трусики, честно удивленный.
— Я не знаю. Я не разумен.
— Я рада, что ты признаешь это. Балтик, я не собираюсь спать с тобой.
— Ты моя пара, — сказал он, срывая последний элемент моей одежды, и, схватывая меня в свои объятия одновременно. Он положил меня на большую кровать, покрытую бело-золотым одеялом. — Я не буду заниматься любовью с тобой, но ты будешь спать со мной с этой ночи и впредь.
— Это будет немного трудно объяснить Брому, — сказала я, заползая под прохладные льняные простыни. Сегодня я не видела смысла требовать, чтобы он вернул меня в дом Габриэля. Все сплывет все равно утром, так как я не могла б скрыть ни от Габриэля, ни от Май того факта, что я нашла Балтика. Кроме того, примирение между Балтиком и вейрами должно начаться в какой-то момент, и я бы предпочла, чтобы оно началось раньше, чем позже.
— Где этот ребенок, который должен быть моим и который не мой?
— Он с Эшлинг и Дрейком, потому что Габриэль настоял на том, что ты собираешься напасть на его дом. И что бы ты знал… любишь меня, люби и моего сына.
— Я собирался спасти тебя от Габриэля, пока не увидел тебя снаружи. — Он фыркнул.
— Хорошая смена темы, — сказала я, забавляясь. — Но это ничего не изменит. Кроме того, Бром хороший ребенок. Он тебе понравится.
— Не буду, — ворчливо сказал Балтик и скрестил руки на груди.
Я склонилась над ним и подняла бровь.
— Я буду терпеть его, потому что он от твоей крови, но не более, — согласился он.
Я положила руку на его грудь и постучала пальцами.
— Буду надеяться, что как только мы будем свободны, ты возьмешь на себя активную роль в его жизни как любящий, поддерживающий его отчим.
Его выражение лица было мятежным.
— Ты просишь меня растить ребенка другого мужчины, как если бы он был моим?
— Да. Я ожидаю, что ты полюбишь его и будешь дорожить им. Бром заслуживает этого. Его собственному отцу наплевать на него.
Он стиснул зубы. Я сузила глаза. Мы были отличной парой.
— Очень хорошо, — наконец резко сказал он, перекатываясь на бок, и все, что я видела — это его спину. — Я сделаю это, но это последняя уступка, которую я делаю тебе! Я — виверн. Ты — пара. Это ты должна уступать мне с этого момента. — Я улыбнулась и прижалась к его спине, почувствовав, как тяжесть ушла из меня, о которой я не догадывалась раньше. Несмотря на подавляющие разногласия, все будет хорошо. Я просто чувствовала это.
***
Огонь бушевал внутри, вокруг и через меня.
— Это должно закончиться!
— Есть только один вариант, как это закончится… мой! — Тень мелькнула сквозь пламя, черная тень человека, которого я так любила и который уничтожал не только свой возлюбленный клан, но и мое сердце.
— Балтик, ты не победишь! Ты уничтожаешь свои ряды, пытаясь победить Константина в подчинение, но это ни к чему! И теперь, когда зеленые драконы поклялись помочь им против тебя, это вдвойне глупо преследовать то, что не более чем глупое соперничество!
— Соперничество! — зарычал Балтик и прошел через комнату, нашу спальню, хватая мои руки в болезненный захват. — Он пытался украсть тебя у меня. Три раза он попытался! Он сейчас там, объединяется с еще одной силой, чтобы попытаться победить Дауву, чтобы забрать тебя. Твоя любовь ко мне настолько мимолетна, что ты хочешь, чтобы меня и Даува уничтожили?
— Ты снова слишком драматичен.
Он отвернулся от меня, когда я заговорила, глядя через узкое окно на сельскую местность, как будто он ожидал увидеть волну серебряных драконов у подножия замка.
Я посмотрела на него, на человека, которого я любила, и знала, что нужно что-то сделать, чтобы остановить его. Он был одержим, что может плохо закончиться.
— Моя любовь, ты знаешь, что я выбрала тебя из всех остальных, — сказала я, обвив руками вокруг его талии и прислонившись к его спине, прижимая свою щеку к нему, чтобы услышать, как его сердце бьется, так же сильно и точно. — Ты моя жизнь, Балтик. Я не хочу быть парой Константина больше, чем хочу, чтобы эта бесконечная война продолжалась. Ты должен найти способ, чтобы закончить это, чтобы сделать мир среди вейр. Ты единственный, кто достаточно силен, чтобы сделать это.
— Для меня не может быть мира до тех пор, пока Константин жив.
— Война между тобой и Константином является личной, но в результате ее страдают все вейры. Эта война началась не с меня, и я не хочу, чтобы она закончилась со мной!
Он повернулся, мышцы в его челюсти были крепко сжаты, а глаза его горели черной яростью.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Пошел к Константину с поджатым хвостом и умолять его пощадить черных драконов? Ты бы хотела, чтобы он поглотил наш клан без писка? Ты хочешь, чтобы он лишил меня всего?
— Серебряные драконы уже более века автономны, — спорила я. — Ты никогда не пытался заставить их вернуться в Мюнхен в клан!
Балтик прорычал оскорбление.
— Это было до того, как я узнал истинные глубины его предательства. Украсть тебя через два дня после того, как ты освободилась от бремени…
Боль пронеслась сквозь мои внутренности при напоминании. Я посмотрела вниз, слезы навернулись на мои глаза при воспоминании о том времени. Моя бедная малышка, которая не пережила рождение. Балтик скорбел о потере так же, как и я, но он не видел правды от трагедии. Я знала, что это знак того, что я не должна приводить жизнь в мир, наполненный такой ненавистью, в то время как он почти сошел с ума от ярости и интенсивной потребности в мести.
Он перестал говорить, обнял меня и держал, чтобы я могла молча выплакаться в его грудь.
— Будут и другие дети, chrie. Клянусь тебе, будут.
— Не будет, если не будет ничего для них, — сказал я, глядя ему в глаза. — Ты используешь войну в качестве оправдания для причинения вреда Константину. Она должна остановиться, Балтик, иначе нам ничего не останется.
— У тебя так мало веры в свой собственный клан? — спросил он, его руки сжались вокруг меня.
— У меня есть только вера в черных драконов, но ты не честен с ними.
Он отстранился, надев кожаные ножны вокруг своей талии.
— Мы находимся в состоянии войны. Они это знают.
— Но ты позволяешь им и всем остальным верить, что у тебя есть грандиозный план господства над всеми кланами. Ты должен спросить себя, почему так колеблешься сказать им, какова твоя истинная цель.
Огонь мелькнул в его глазах, проявив себя в материальной форме, окружив мое тело.
— Я сделаю все, чтобы обезопасить тебя. Все!
— Включая жертвы невинных жизней? Это неправильно, Балтик! Если бы я не знала тебя лучше, я бы сказала, что ты безумен!
Небольшой шум объявил о прибытие Павла, который стоял в открытом дверном проеме, его глаза были осторожны.
— Прошу прощения за прерывание. Все готово. Мы едем?
— Да. — Балтик наклонился, чтобы поцеловать меня, его губы были сладкими, но мое сердце разбилось, тем не менее. — Ты будешь в безопасности здесь, милая. Никто никогда не сломал Дауву и никто никогда не сможет. Я пошлю тебе весточку, как только смогу.
— Не уходи, — сказала я, зная, что это не сработает.
— Константин приближается к Варшаве. Я не могу позволить ему пересечь Вислу.
Я склонила голову на мгновение, когда он засунул меч в ножны.
— Если ты не остановишь эту войну, то я остановлю, — предупредила я, когда он пошел через комнату к двери.
Он остановился и оглянулся на меня, с вопросом в глазах.
— Я соберу пять осколков драконьего сердца и воспользуюсь ими, чтобы закончить эту битву между тобой и Константином.
— Слухи о сердце дракона сильно преувеличивают, — сказал он просто и ушел. Павел посмотрел на меня вдумчивым взглядом перед тем, как повернуться, чтобы последовать за ним.
— Береги мое сердце, — шепнула я, даже когда мое сердце екнуло.
Мне понадобилось две недели, чтобы доехать до Парижа из Риги. Город все еще был в упадке; чума, которая была вызвана войной драконов столетие назад, продолжала убивать смертных без предубеждения. Гниющие трупы дворян и крепостных гнили на улицах, вонь была почти невыносимой. За пределами города, воздух был немного чище, хотя тележки, нагруженные мертвецами, грохотали с частотой, которая нервировала.
Из безопасности зарослей березовых деревьев в Монтфоконе я наблюдала за небольшой группой людей, собравшихся там, трое мужчин и одна женщина. Одного мужчину я узнала. Остальные двое… один блондин, один темноволосый… были незнакомы, как и женщина, которая цеплялась за темноволосого мужчину так, что говорило об их близости. Драконы заговорили вместе. Я вышла из-за укрытия, опасаясь, что просьба Кости не будет какой-то ловушкой.
— Мы не были уверены, что ты придешь, — позвал он меня, когда я пробиралась через заболоченную землю, где они стояли на небольшом холме. Женщина зарыдала, когда один из мужчин оттолкнул ее от себя и попытался прогнать ее.
Я приняла протянутую руку Кости, чтобы помочь мне взобраться по остатками выкорчеванного дерева.
— Ты знал, что я в Париже. Почему бы мне не встретиться с тобой?
— Возвращайся в гостиницу со мной, — проворковала женщина высокому, темноволосому мужчине. Она почти выпадала из своего корсажа и взгляд, который она бросила на него, был бы не ясен только слепому.
— Уходи, женщина. Я сказал тебе, что у меня дела, — ответил мужчина, снова пытаясь прогнать ее прочь.
— С ней? — спросила женщина, глядя на меня.
— Да, но не такие, как ты думаешь. Оставь меня сейчас или ты меня разозлишь.
— Что ты сделаешь, если я не послушаюсь? — спросила она кокетливо, проводя пальцами по его руке. — Отшлепаешь меня?