Жар мерцал на моей коже, как электричество, полз вверх и вниз по моим рукам и спине, когда Дракон посмотрел сначала на Май, затем на меня, его глаза были заполнены бесконечностью. Как и Балтик, он был белым, но больше чем белым… все цвета, казалось, танцевали в гармонии, освещая дракона, как мягкое сияние, обволакивающее его, которое двигалось и переминалось.
Балтик вскочил и встал позади меня, его тело было теплым, сильным и таким бесконечно драгоценным, что слезы жгли мне глаза. Первый Дракон посмотрел на него и улыбнулся, принимая человеческий облик, облик человека… и все же это был не человек. Даже его человеческая форма не могла скрыть того факта, что он был драконом.
Остальные драконы вокруг нас застыли, уставившись на него, их выражения лиц варьировались от ошеломленного недоверия до откровенного благоговения. Я знала, что они чувствуют.
— Почему ты позвал меня, Балтик? — спросил Первый Дракон, его голос был силен, как ветер, но мягче, чем самый легкий пух.
— Тебя вызвала моя пара, а не я, — ответил он, обнимая меня, словно защищая.
— Я… я не знала, что делаю это. Я хотела сделать что-то еще. — Я была так потрясена тем, что сделала, что почти не могла говорить.
Глаза Первого Дракона, эти жуткие, всезнающие глаза, повернулись от Балтика ко мне. Я почувствовала его взгляд до кончиков пальцев ног. Он дотронулся до моего лба.
— Вспомни. — Это слово, казалось, эхом отдалось во мне и вокруг меня, туман поднимался подо мной, не похожий ни на что, что я испытывала раньше ни в фуге, ни в видениях прошлого.
Туман побелел, хлестнув меня ледяным укусом. Я снова стояла на заснеженном склоне холма, вокруг бушевала метель.
Но на этот раз присутствовали и остальные. Как будто Первый Дракон просто поднял всех, кто стоял в поле и переместил нас в другое время и место. Мы стояли в круге вокруг двух фигур, одна упала, алые пятна все еще оставались на снегу у ног Первого Дракона.
— Жизнь отдана за твою дочь, — сказал Первый Дракон.
Мое мертвое тело пошевелилось, затем медленно встало, снова целое, мои глаза были пустыми и невидящими.
— Кто ее отдал? — спросила другая Ясолд.
— Его отдали добровольно.
— Балтик? Он…
— От тебя многого ждут. — Слова Первого Дракона унесло ветром, как только он произнес их, и все же они отозвались во мне. — Не подведи меня снова.
Когда последнее слово растворилось в снеге, льде и ветре, Первый Дракон коснулся лба восставшей Ясолд в том же месте, где он коснулся моего, и она рухнула на землю… но она не была мертва. Она сгорбилась, рыдая в снегу, прежде чем, наконец, подняться на ноги и, шатаясь, спуститься с холма в белое забытье.
Глава 19
— Захватывающе. Абсолютно захватывающе. Это почти восполняет жирного дракона, сидящего на мне.
Я покачала головой, больше чтобы очистить мое видение, чем не согласиться. Белый туман перед моими глазами медленно рассеивался, неясные фигуры принимали очертания знакомых людей.
— Это был интересный опыт, — сказала Эшлинг несколько ошеломлено, прислонившись к Дрейку. — Это то, на что похожи все твои видения, Ясолд?
— Нет. — Я повернулась к Балтику, чтобы почувствовать его огонь, нуждаясь в его любви. Я схватила его за шелковую рубашку, встряхивая его потребности в самоутверждении. — Не подведи меня снова? Я раньше подвела первого Дракона? Когда? Что я сделала? Я даже не знаю его! Как я могла подвести его, если я даже не знаю его? Вот почему я была убита? Потому что я его как-то подвела? Почему никто не сказал мне, что я что-то сделала ему? Во имя бога, почему ты не отвечаешь мне?
Он нежно разжал мои руки от его рубашки, его пальцы поглаживали мои пальцы, смотря на меня со странным выражением на лице, когда он сказал.
— Я отвечу тебе, если ты перестанешь тараторить, чтобы позволить мне вставить хоть слова. Что у тебя на лбу?
— Кого заботит мой лоб! — завопила я, чувствуя, как будто бы земля внезапно ушла из-под меня. — Первый Дракон зол на меня! Я подвела его! Дорогой бог, Балтик, он так многого ожидает от меня. Чего? Что мне делать?
— Это эмблема клана, — сказал он, все еще глядя на мой лоб, внезапно становясь очень довольным. — Это солнце. Первый Дракон пометил тебя.
— Это хорошо? — спросила Эшлинг Дрейка.
— Да, — сказала Май, прежде чем он смог ответить, улыбаясь, таинственной улыбкой. — Держать с ним связь — это честь.
— Что интересно, это, как я полагаю, что он знал твое имя, — сказал Дрейк Балтику, выглядя очень вдумчивым.
У меня все еще были проблемы с мыслью, что я, так или иначе, подвела Первого Дракона в прошлом.
— Что он имел в виду, много ожидалось от меня? Чего от нас ожидают?
— Я не знаю, — сказала Кирена, выглядевшая растерянно. — Я должна знать?
— Да, как Первый Дракон знает твое имя? — спросил Костя Балтика, его один опухший глаз был закрыт, кровотечение из носа и его нижней губы прекратилось.
У Балтика, видимо, дела обстоят лучше, чем у Кости… всего лишь красная шишка на челюсти и зубчатый порез на глазу, но нос, казалось, не был снова сломан, несмотря на его рычание во время боя. Он не ответил Косте, вместо этого он наблюдал за мной, как кот, который смотрел в чашу со сливками.
— Это все меняет, сказала Май Габриэлю.
— Как так? — Он нахмурился.
— Она может вызвать Первого Дракона. Разве вы не видели? Она привязана к нему. Итак, насколько можно судить с Первым Драконом связан и Балтик. Вы не можете воевать с кланом, который имеет связь с Первым Драконом.
— Абсолютно нет, — согласилась Эшлинг. — Я не знаю о нем столько, сколько Май, поскольку она имела дело с ним, когда она преобразовала сердце дракона, но то, что я слышала, заставляет меня думать, что призывать его почти невозможный акт.
— Мы только что стали свидетелями этого акта, поэтому он не может быть невозможным, — прокомментировал Доктор Костич оттуда, где он сидел, пил дорогое шампанское Балтика.
— Нет, но Эшлинг права… я разговаривала с Kаава после того, как я заново сформировала сердце, она сказала мне, что единственный способ вызвать Первого Дракона это преобразовать его… и это случалось лишь пару раз. Ясолд сделала это триста лет назад. Я сделала это два месяца назад. — Взгляд Май обратился к Балтику. — Каава не упоминала о других его преобразованиях.
— Сердце дракона преобразовывалось всего четыре раза, — сказал Балтик, снова глядя мне на лоб. Я спросила саму себя и потерла метку, не чувствуя ничего особенного. — Попытки предпринимались несколько раз, но это не тот акт, который легко совершить.
— Видите? — Спросила Эшлинг, подталкивая мужа. — Теперь вы должны отменить войну.
— Это ничего не меняет. — Он медленно покачал головой.
— Согласен. Балтик отказывается признать решение вейров, поэтому он воюет с нами, — сказал Костя, глаза его стали черными, как ночь.
— Габриэль? — Спросил Дрейк.
Габриэль и Май обменялись многозначительным взглядом.
— Согласен, — медленно произнес Габриэль, поворачиваясь ко мне. — Я сожалею, Ясолд.
— Не так жаль, как мне, — сказала я, мое горло сжалось от слез.
— Бастиан? Цзянь? — Спросил Дрейк у двух молчаливых виверн.
— Все, чего я добиваюсь, это возмездия за смерть членов моего клана, — неохотно сказал Бастиан. Его взгляд на мгновение задержался на Балтике, враждебность в его глазах медленно угасла, когда он покачал головой. — Я не знаю, чему верить. Кажется немыслимым, что Первый Дракон будет терпеть кого-то, кто убил его потомков, и все же есть доказательства … Балтик был с Фиатом.
— Ты тоже устал это отрицать, да? — Я перевела взгляд на Балтика.
— В высшей степени.
— Я согласен с другими вивернами, — наконец сказал Бастиан, глядя на Цзяня.
— Чуань Жэнь приветствует возможность войны, — сказал он.
— А ты? — Я не могла не спросить.
Он слегка наклонил голову, выражение его лица было непроницаемым.
— Я сын своей матери.
— Типичный ответ дракона, — фыркнула Эшлинг.
— Тогда мы все согласны, — сказал Дрейк.
Лицо Габриэля было мрачным, когда он сказал:
— Ясолд де Бушер, рожденная серебряным драконом, с глубоким сожалением и немалой долей скорби объявляю тебя уроборосом.
Что-то внутри меня дрогнуло от его слов, какая-то неуловимая связь с ним, Май и другими серебряными драконами. Как будто внезапно оборвались крошечные шелковые нити.
— Ясолд де Бушер, — сказал низкий голос Кости. Я посмотрела на него со слезами на глазах. — Бывшая когда-то парой черного дракона, я объявляю тебя уроборосом.
Я попятилась назад к Балтику. Он поддержал меня, его лицо потемнело от гнева, когда он посмотрел на виверенов.
— Отныне тебя зовут Уроборос и ты находишься за пределами вейра, — сказал Дрейк, его лицо было бесстрастным, но глаза блестели от эмоций. — С этого момента между нами началась война. Если вы обратитесь за поддержкой в этом вопросе, вы можете сделать запрос любому виверну, признанным вейром. Безопасный проход будет предоставлен в и из совещательной комнаты.
Я подавила рыдание. Все снова пошло наперекосяк.
— Я не хочу больше смертей, — сказала я Балтику, бесстыдно прижимаясь к нему.
— Не будет, — сказал он, глядя поверх моей головы на других виверн. — Если они оставят нас в покое.
Габриэль, казалось, собирался что-то сказать, но вместо этого покачал головой и, обняв Май, ушел.
— Ясолд… — Эшлинг протянула руку, чтобы прикоснуться ко мне, но Дрейк взял ее за руку и потянул за собой. — Пожалуйста, пришли Джима сегодня вечером. Думаю, ты уже устала от него.
Бастиан и Цзянь, обменявшись взглядом, что-то пробормотали и последовали за ними.
— Ах. Похоже, стражи наконец-то прибыли, — сказал доктор Костич, взглянув на подъездную аллею. За машинами вивернов стоял черный фургон. Он скользнул взглядом по нам, колеблясь несколько мгновений. — Я понимаю, в свете сегодняшнего дня я готов снять обвинения о нападении на меня при условии, что ты отдашь мне на хранение меч света Антонии фон Эндрес.