жбу. Он лжет, на самом деле он – бродяга и самозванец! Прикинулся другом, все у меня выпытал и решил, что может выдать себя за младшего брата графа.
– И приделал себе лицо младшего брата графа, – продолжил сэр Ингрем, усмехнувшись.
– Наслышан, сэр Ингрем, очень наслышан, – сказал Ральф. – Сэр Рейнольд – чужак в наших краях, он не знает Перси в лицо, но я знаю о его делах, – он ткнул пальцем в сторону Карнаби, вскипая бешенством, которое более не попытался скрыть. – Он позарился на мои земли и считает, что это пройдет безнаказанно!
Джентльмены зашумели, поддерживая гнев Перси и обсуждая его возвращение. На какое-то время Карнаби был оставлен в стороне, к Ральфу подходили, хлопали по плечу, представлялись: сэр Роберт Суинхой, сэр Хампфри Фостер, сэр Томас Грей, младший брат Ингрема…
– Вы очень вовремя, Перси! Джентльмены Норта собрались вчера здесь, в Олнвике, чтобы принять важные решения в это неспокойное время. Мы подтвердили свою верность королю и готовность защитить границы, – провозгласил сэр Ингрем.
– Это я всегда верен королю, – возмутился Карнаби, – вы лишь на словах поддерживаете указы короля, а на самом деле выступаете на стороне бунтовщиков. Как вы позволяете себе так обращаться со мной – соратником его сиятельства?! И поддерживаете мятеж в Хексаме! И разбойников! – сэр Рейнольд вошел в раж и уже кричал на Грея: – Вы берете на службу разбойников! Вы подослали ко мне Херона! А теперь поверили этому проходимцу! И собираетесь за моей спиной, хотя именно я уполномочен его сиятельством и самим лорд-канцлером следить за порядком в графстве!
– Я – констебль Олнвика, и именно на моих плечах лежит обязанность следить за порядком в графстве! Разбойники поплатятся за свои дела, но не вам, Карнаби, поучать меня и обвинять в неверности королю. Не вы ли собрали всех разбойников Риздейла под свое крыло? Не вы ли…
Констебль замолчал, видимо, решив, что сказал достаточно. Джентльмены входили под своды длинного зала.
Грей и Перси отошли в сторону, сэр Ингрем вглядывался в лицо старого приятеля, словно еще раз стремясь убедиться, не обманывают ли его глаза.
– Это я, Ингрем, я, не сомневайтесь! – улыбнулся Ральф.
– Прошло столько лет, вас уже похоронили, и появление ваше, да еще и с Карнаби, потрясло меня до глубины души! Я рад, чертовски рад, что вы живы. И прибыли в такое время, когда здесь требуются отважные головы! Где вы пропадали все эти годы?
– Плавал по морям, побывал в Новом Свете, – ответил Ральф. – Долгая история.
– Да, сейчас у нас мало времени, джентльмены ждут, но я надеюсь услышать ваши рассказы о странствиях, – Ингрем окинул его восторженным взглядом. – Кстати, как вы встретились с сэром Рейнольдом?
– Мы столкнулись в лесу, в миле от Корбриджа. Его захватила шайка Херона, и нам с оруженосцем пришлось обнажить мечи, дабы спасти жизнь мерзавцу. Когда же я узнал, что вы, сэр Ингрем, начальствуете в Олнвике, а в руки мне попал злейший враг нашей семьи, то решение пришло само. Кстати, Херон пугал нашего общего друга местью монахов – он и им насолил?
– Добился того, что у аббатства августинцев в Хексаме конфисковали земли и передали ему. Наше аббатство не подходило под королевский Акт, его годовой доход совсем невелик из-за набегов шотландцев. Но нашего достопочтимого сэра это не остановило, – объяснил Грей.
– Хексамский монастырь! – воскликнул Ральф. – Велики ли там земли? Жадность его не знает предела!
– Он стал врагом всего графства. Но теперь мы потребуем его объяснений, как он завладел землями Перси, Фостеров, сэра Джеймса Корна, да и с владениями аббатства в Хексаме разберемся. Идемте, сэр Ральф! Нас ждут дела…
Джентльмены Нортумберленда собрались в эти дни под сводами большого зала Олнвика, чтобы получить приказы и советы, как им поступать во имя Всемогущего Господа, короля и благосостояния страны. Так звучала официальная цель приглашения, за которой скрывались и интересы графства, и личные интересы собравшихся. Ведь замыслы великой важности не могут существовать без здоровой корысти, как не может жить в океане кит-великан без своих мелких попутчиков.
Джентльмены ничего не знали о клятве паломников, чьи основные силы осадили Помфрет в Йоркшире. Их, северян, освобожденных от налогов по причине близости опасных шотландских границ, больше волновало сохранение этой привилегии и сохранность собственных земель, чем конфликты между королем и церковью. Волнения в Тайндейле и Ридздейле, вызванные слухами, посягательством на общинные земли и сопротивлением комиссарам аббатством августинцев в Хексаме заставили сэра Ингрема Грея, при отсутствии графа Нортумберленда, смотрителя восточных границ, взять на себя управление.
Когда Грей и Перси вошли в зал, их встретил нестройный гул голосов – джентльмены бурно обсуждали появление младшего Перси, упорство августинцев, дела разбойного люда, пленение ненавистного всему графству Карнаби, падеж овец из-за того, что стада приходилось все время перегонять с места на место, и женитьбу старого сэра Джона Уэстморда на юной красавице – дочери разорившегося джентри.[83]
– Джентльмены! – провозгласил констебль, выходя в центр зала.
Ему пришлось повторить дважды, пока глаза и уши собравшихся обратились к нему.
– Поговорим о наших насущных делах, джентльмены!
Он замолчал, обведя взглядом присутствующих, ожидая от них знания насущных дел – и не ошибся.
– В Тайндейле и Ридздейле грабежи продолжаются каждую ночь, сэр! Разбойники бесчинствуют на дорогах, а комиссар Коллингвуд привез бумагу о том, что нас обложат налогом. Где это видано, сэр, чтобы джентльмены Нортумберленда платили налог? – вперед выступил сэр Роберт Суинхой.
Его поддержали дружным возмущенным хором.
– Мы знаем наши обязанности!
– Не мы ли кладем свои жизни на северной границе?!
– Король не может пенять на нашу неверность!
– Мы должны писать письмо королю и отправить надежного и уважаемого человека, чтобы он доставил письмо и вручил его лично королю! – воскликнул сэр Роберт.
Разгорелся спор, мнения разделились. Одни, решительные, встали на сторону сэра Роберта, шумно ратуя за письмо, другие, более осторожные, предлагали повременить, понаблюдать, как будут развиваться события, третьи, совсем разумные, предпочитали отмалчиваться.
Констебль взял дело в свои руки, и после долгих дебатов партия решительных одержала победу. Написание письма было поручено Джеймсу Бранчу, который учился в Лондоне на адвоката и надеялся весной поступить в Грейс-Инн. Когда же речь зашла о человеке, который взялся бы доставить письмо, добившись приема короля, взоры обратились к воскресшему из мертвых сэру Ральфу Перси. Он не стал возражать, поскольку это не только не мешало его планам, но и давало повод появиться перед королем.
Сэр Ингрем приступил было ко второму вопросу – нужно было избрать двух лейтенантов, которым вменялось командование на восточных и средних границах, но его внезапно прервали – в зал торопливо вошел солдат из гарнизона замка и, поклонившись, что-то негромко сказал сэру Ингрему. Тот же, не сдерживая чувств, громко выругался.
– Карнаби сбежал!
Ральф присоединил к бранным словам констебля свое diablo.
И снова дорога, снова копыта рыжего разбивают в пыль ее камни, только на этот раз Ральф уже не просто путник и бродяга, пытающийся найти свой дом, он предводитель отряда, что мчится в сторону Эйдона, куда по донесениям направился Карнаби. В отряде – сэр Роберт Суинхой, Хампфри Фостер, Джон Роддам и люди из гарнизона Олнвика. Кто скажет, что северяне воинственны? Они спокойны и рассудительны, но до тех пор, пока дело не касается их привилегий и их собственности. Они готовы присягнуть кому угодно, лишь бы Ньюкасл-на-Тайне стоял на месте, а овцы паслись на лугах.
Люди сэра Ингрема перекрыли дорогу на Чиллингем, где Карнаби мог бы получить защиту, и он направился в Эйдон, чтобы найти убежище в стенах захваченного им замка. Это подтверждали жители деревень, через которые проезжала погоня.
Отряд мчался по холмам и лесам, где «ясень и дуб, и зеленые братья уютно увиты плюща одеялом», только никто из джентльменов не замечал красот Нортумберленда. Догнать ненавистного Карнаби и вернуть свою собственность – вот чем был одержим Ральф и славные мужи северного графства.
Стены Эйдона казались желтоватыми в лучах неяркого октябрьского солнца, острые башни летели ввысь, в нежданно чистые небеса. Остановившись на опушке леса, Ральф смотрел на стены некогда своего замка – за спиной нетерпеливо переговаривались сторонники, готовые поддержать своими мечами. Сложность была в том, что он находился на суше, и штурмовать предстояло не корабль, качающийся на волнах океана, а каменные стены и накрепко запертые ворота, которые нельзя взять на абордаж. Но не напрасно он получил свое прозвище – Репейник, упрямый, цепляющийся колючками за все, что попадалось на пути.
Чертополох всегда в изобилии рос под стенами замка, и будь ныне середина лета, сиреневый ковер его неказистых цветов покрывал бы луг и склоны, спускающиеся ко рву Эйдона. Дальше за лугом начинался лес у подножия каменистого холма. Там, среди валунов, полукругом окаймляющих холм, словно уложенных здесь великаном, среди переплетения колючего чертополоха находился лаз, ведущий в подземный ход в замок. Перси провел свой восемнадцатый год в Эйдоне, тогда и обнаружил ход, бродя в поисках застреленной из арбалета куропатки, упавшей в заросли. Конечно, за эти годы лаз могли и засыпать, но мысль была неплоха и требовала проверки.
– Штурмом замок не возьмешь, – произнес Ральф. – А ворота нам никто не откроет.
Суинхой, гарцующий рядом на гнедом коне, не преминул упрекнуть его в нерешительности, посетовав, что годы отсутствия на острове сильно изменили бесшабашного Перси.
– Вы постарели, Перси! Странствия не пошли вам на пользу! – с досадой бросил он.
– Вы напрасно упрекаете меня, Суинхой! Я не собираюсь отступать, тем более дважды!