Между трактиром и церковным двором, разделяя мирское и небесное, пристроился невзрачный дом с большими деревянными воротами, украшенными глубокой аркой. Туда-то внутрь этой арки Ральф и увлек свою добычу.
– Отпустите меня! – шептала она, вырываясь, глядя на него распахнутыми, как серые небеса, глазами.
Лицо ее вдруг исказила гримаса. Отвращения? Боли? Пусть, его дело предупредить ее об опасности, и пусть идет на все четыре стороны, к своему драгоценному ни на что не способному мужу.
– Отчего я должен вас отпустить? – пробормотал Ральф, чуть сильнее сжимая ее талию. Она вскрикнула, и он с трудом сдержал желание закрыть ей рот… поцелуем.
– Что ж вы так кричите, леди Вуд? Неужели боитесь меня? Своего спасителя?
Гримаса снова исказила ее лицо, когда он отпустил ее. Она осторожно выпрямилась, словно движения причиняли ей боль.
– Я не задержу вас. Лишь несколько слов по важному для вас делу, – коротко бросил он, не сводя взгляда с ее руки, прижатой к боку.
Она испуганно кивнула, оглядываясь.
– Что с вами, леди? – спросил он. – Я был груб и причинил вам боль?
– Нет, н-ничего, все в порядке, – быстро заговорила она, не отпуская ладони. – Но мне нельзя, мое отсутствие, мы все идем на мессу, мы… Вы считаете, что это в порядке вещей – похищать леди среди бела дня? И что за важное для меня дело? Вы ничего не можете знать о моих делах, как и я не знаю о ваших.
Она старалась не смотреть на него, отводила глаза, бормотала про его манеры, словно это имело какое-то значение. Леди смущена внезапной встречей с мужчиной, которому отдала свою невинность, она не желала этой встречи, она сбежала от него тогда, у Мургейта, а теперь не знала, куда деться от его грубой настойчивости?
– Diablo, да что с вами, леди! Я, как ваш… друг, хочу предостеречь вас, леди Вуд… Мод.
Она качнула головой, словно отгоняя какие-то мысли.
– Предостеречь меня? От чего же? – спросила и вдруг, словно вспыхнув, быстро, горячо заговорила: – Предостеречь, чтобы я понапрасну не приходила на условленное вами место встречи в церкви? Так я и не намеревалась… Почему вы напали на меня? Или это были не вы? Но кто мог, кроме вас?! – Она замолчала так же резко, как и начала, словно разгоревшееся было пламя потухло от порыва сквозняка.
Ральф изумленно уставился на нее, пытаясь понять смысл этих слов. Он мог ожидать чего угодно – упреков, жалоб, слез, но последние ее слова на миг превратили его в соляной столп.
– О чем вы, леди Вуд? – спросил он, когда ему удалось обрести дар речи. – Я напал на вас? Вы говорите о Кембридже? Или о том доме в лесу? Но, кажется, все случилось у нас с вами по обоюдному согласию?
– Вы, вы, господин Кардоне! Я говорю совсем не об этом! Я не говорила, что вы напали на меня, – запальчиво заговорила она, и свеча вспыхнула, пунцовым пламенем полыхнули щеки. – Лишь спросила… хотела знать… Это просто случайность, и у меня все хорошо. Вам не стоило тратить свое время на меня. Верно, у вас дела, а я… мне нужно идти.
– Подождите, мадам! – В голосе Ральфа зазвучали ноты, знакомые любой упрямой тигрице, даже если она никогда их не слышала. – Давайте по порядку. Я мог знать о вас только одно, что вы придете в церковь Маргариты, следовательно, кто-то напал на вас в Вестминстере?
Он смотрел ей в глаза, в огромные, ставшие совсем темными на бледном лице глаза, и ждал ответа.
– Вестминстере?! – изумленно переспросила Мод. – Почему в Вестминстере? Церковь Святой Маргариты… Паттенс находится здесь, на Руд-лейн. Разве не так? Там во дворе церкви у раки на меня кто-то напал. Джоанна – моя кузина – говорит, что это был воришка – их много в Лондоне. Хотел срезать кошелек и случайно задел меня кинжалом.
– Почему Паттенс? – удивился Ральф. – Я говорил о Вестминстере. Воришка случайно задел вас кинжалом? О, мадам, такого не может быть! Карманники очень ловки и никогда не ранят понапрасну. Так у вас просто царапина? Где она? Покажите мне!
Он замолчал, поняв, что зашел далеко. Желание защитить, укрыть от беды эту маленькую искусительницу было столь велико, что он забыл, где находится. Значит, кто-то напал и ударил Мод кинжалом. Ее пытались убить, и не в первый раз – теперь он был убежден в этом.
– Вы не говорили о Вестминстере, – продолжила она. – Вы сказали о Святой Маргарите, но даже не упомянули Вестминстер! А эта церковь Паттенс находится неподалеку от… в центре города. Я зашла в нее лишь помолиться. И я, мне пора…
Она уперлась кулаками в его грудь, словно хотела выбить на ней барабанную дробь. Он сжал ее запястья, успокаивая.
– Я ждала, искала вас!
– Я приходил в Вестминстер!
– А я – в Паттенс!
– Я ждал тебя, но мне пришлось уехать из города!
– Ждали?
– Ждал! И буду ждать, завтра, в Паттенс.
– Завтра в Паттенс, – повторила она. – Завтра в Паттенс.
«Как я не хочу с ним расставаться, как я хочу, чтобы он усадил меня на рыжего и увез отсюда, как я хочу, чтобы он обнял меня и никогда не отпускал».
– Потингтон проводит вас, я буду у Паттенс в полдень.
«Как я хочу обнять тебя, усадить на рыжего и увезти прочь отсюда, туда, где никто не помешает мне… нам быть вместе. Хочу, чтобы ты была моей женой. Как загадал тогда, у ворот».
Он отпустил ее, и она метнулась прочь, к Потингтону, который, стоя в стороне, беседовал с Бертуччо. Неаполитанец не преминул изобразить поклон, покидая своего собеседника. Когда Ральф выходил из арки, он заметил, как у входа в церковный двор спешился разодетый джентльмен и направился к Мод и ее спутникам. Перси не видел его лица, лишь спину – дорогой ткани серый плащ, подбитый мехом, и высокий берет с пышным пером. Ральф задержался на углу, наблюдая. Вновь прибывший подхватил леди Вуд под локоть и по-хозяйски повел по церковному двору. Рука Перси невольно легла на рукоять меча, он с наслаждением скрестил бы клинок с этим разодетым павлином, кто бы он ни был. Брат, кузен, некий покровитель, муж?
Она уходила в сопровождении этого мужчины, но оглянулась, прежде чем скрыться в глубине церковного зала, беспокойно осмотрела двор, ее спутник тоже обернулся. На мгновение, но этого было достаточно, чтобы Перси узнал его. Скроуп?! Какого дьявола Скроуп ведет леди Вуд в церковь?! Они знакомы?
Ральф перевел дыхание, прервавшееся, будто от хорошего удара в живот.
– Мессер, вы собирались подкрепиться, – услышал он голос Бертуччо прямо под ухом.
– Подкрепиться? – переспросил Ральф. – Diablo, разрази меня гром! Я не хочу есть!
Сэр Ральф был дьявольски взволнован. Он взлетел на коня, натянул поводья, сбив рыжего с толку, и тот затанцевал вокруг себя, в свою очередь, сбивая с толку прохожих, спешащих по узкому переулку. Горожанин, несущий на спине мешок, не ожидая такого кульбита со стороны всадника и коня, чуть не попал под копыта рыжего, едва успев отшатнуться. Мешок отшатнулся в ту же сторону, и горожанин рухнул на землю, на сдержав бранного слова в адрес всадника. Бертуччо, еще не успевший вскочить в седло, подхватил мешок, помогая незадачливому прохожему.
– Дай ему пару пенсов за неудобства, – царственно бросил Ральф, рассеянно наблюдая за содеянным, не слушая ворчания пострадавшего. Впрочем, получив свои отступные, тот вернул мешок на прежнее место и отправился своей дорогой, бормоча, что кони стали удивительно непослушны.
– Маленькая леди выбивать из седло, мессер? – поинтересовался оруженосец, когда они выехали из узкого переулка и направились к Лондонскому мосту.
– Поостерегись, Берт! – рыкнул Ральф. – Леди Вуд грозит опасность, и мы должны помочь ей. Дождешься конца службы и проследишь, куда она поедет. Но будь осторожен, чтобы тебя не заметили. Буду ждать тебя в «Короне».
– Всегда готов услужить такой леди! – ответил Бертуччо, блеснув черными глазами, благо, что хозяин не видел этого взгляда.
Когда Бертуччо вернулся, сообщив о результатах своего рейда, путники двинулись в сторону Темзы, заплатили за проезд по мосту, углубились в переплетение улиц и поначалу заблудились – пришлось спросить дорогу у нелюбезного прохожего. Пресловутая улица Поггимен и в самом деле имела весьма неприглядный и мрачный вид: грязная и узкая настолько, что, казалось, протянув руку из окна, можно достать до стены дома, что стоял напротив, да и сами дома были построены еще во времена Ричарда Йорка. Бертуччо едва успел увернуться от помоев, выплеснутых из окна. Оставалось убедиться, что таинственный Конаерс обитает именно здесь. На пути попался трактир, и Ральф спросил у хозяина, где проживает ушлый адвокат, который помог бы ему решить одно непростое дело. Тот долго мялся, изображая полное неведение, либо решал, достоин ли незнакомец доверия, либо на самом деле не знал, где обитает пресловутый стряпчий. В нескольких ярдах от трактира дорогу перегородили три красотки – старшая из них, долговязая и худая, молча улыбалась беззубым ртом, младшая, совсем девочка, куталась в платок, пытаясь прикрыть оголенные руки и грудь, средняя, говорливая черноволосая пышнотелая особа, подтолкнув девочку к Бертуччо, обратилась к Ральфу:
– Куда держит путь такой красивый и знатный господин? Не угодно ли угоститься кружкой крепкого эля? Меня зовут Пэм! – она залихватски подмигнула и поддернула корсаж платья, выпуская на волю то, что еще было скрыто оборками грязноватой камизы.
– Элем я угощусь в другом месте, красотка Пэм, – ответил Ральф. – Лучше скажи, где здесь найти хорошего стряпчего, чтобы мог состряпать дельце?
– Смотрю, вы, господин, заезжий в наши края, и говор у вас нездешний. Не знаю таких, да и откуда здесь стряпчие? Не там ищете, сэр! – разочарованно ответила шлюха.
– А это поможет тебе пораскинуть мозгами, Пэм? – Перси бросил ей монету.
Она ловко поймала ее, попробовала на зуб.
– Щедрый господин, видать, важнецкая у вас стряпня. Не могу знать, где какие стряпчие, но в двух шагах отсюда есть пивнушка «Под петухом». Там всегда играют в кости, может, что посоветуют.
– Умница, Пэм, – подмигнул ей Перси, а Бертуччо, склонившись с коня, поцеловал юную стыдливую девчонку в пухлые вишневые губы.