– Конечно, кто-то ехал навстречу нам, кто-то обгонял, но я не заметила ничего подозрительного. Откуда вы знаете, кто вам сказал, что мне угрожает опасность? Меня просто с кем-то перепутали!
– Нет, Мод, – Ральф положил руки на ее колени. Ему показалось, что через кипу юбок его ладони обожгло близостью ее тела. Справившись с собой, он продолжил: – Расскажи мне, почему ты поехала в Лондон?
– Я поехала… – начала она и замолчала. – Поехала к отцу, вернее, к кузену и к кузине.
А муж отправил следом убийц? Она что-то недоговаривала и боялась в чем-то признаться. Ральф вскипел.
– Я не враг вам, леди Вуд! Не враг, а друг! Я бы не желал знать ваши тайны, но ваша жизнь в опасности, diablo! Вы бежали от мятежа? Ваш муж пострадал или примкнул к мятежникам? Он преследует вас и хочет убить? Не рассказывайте мне, что отправились в увеселительную поездку к папочке в Лондон!
Он встал и навис на Мод, готовый поднять ее и как следует встряхнуть. Лишь мысль о ее ране остановила его.
Она испуганно сжалась.
– Нет, нет! – воскликнула она. – Не от мятежа! А муж мой давно уехал… в… Чешир… по делам. И ему незачем меня убивать. Он даже не знает… всегда разрешает мне… отпускает, я могу ездить куда хочу и в любое время, – скороговоркой выпалила она и повторила: – Ему незачем меня убивать!
– Что это у тебя за муж! – Ральф чуть было не разразился бранью в адрес неизвестного ему Вуда, неспособного быть мужем ни в постели, ни в доме. А она его боится, явно боится и не желает говорить правду. «Именно здесь и следует искать причину покушений», – решил он.
– И почему ты говоришь о Чешире, когда раньше упоминала Девон? И где он живет, с тобой?
Мод покачала головой.
– Так ты живешь одна? – Он погладил ее руки, желая успокоить. – Ты поехала в Лондон, потому что скучала по отцу. Отец любит тебя?
Она опять кивнула, с облегчением, вздохнула, словно ей не хватало воздуха, и вдруг расплакалась.
– Отец, да, он любит меня, – прошептала сквозь слезы. – Но ему плохо, очень плохо…
– Он болен? Потому ты и приехала к нему? – спросил Ральф. Он потянулся, прижал ее к себе. – А мой отец давно умер…
Он сам не знал, зачем заговорил об отце, с которым у него были весьма сложные отношения. Отец настоял, чтобы он женился на ребенке, отец поставил его в зависимость от этого брака, что вынудило Ральфа покинуть родину. Отец вручил ему фамильный меч… Но зачем рассказывать об этом юной женщине, плачущей у него на плече. Кажется, он переставал владеть собой, когда она вот так льнула к нему.
– Перестань, не могу, когда женщины плачут, – пробормотал он сердито. – Ты боишься, но я должен был предупредить тебя об опасности. Поговори с отцом, расскажи ему, если доверяешь.
– Я поговорю с отцом, – кивнула Мод. – И благодарю вас, сэр, что взяли на себя труд… – она прерывисто вздохнула и отстранилась от Кардоне. Его прикосновения кружили ей голову и заставляли думать совсем о другом. – Благодарю, что предупредили меня, хотя мне совершенно непонятно, кому я мешаю. Мне кажется, ничего страшного не происходит. Просто случайности…
– Просто случайности, – проворчал он. – У женщины всегда все просто, даже если ее чуть не зарубили мечом, а затем чуть не проткнули кинжалом. Мало что происходит случайно – либо по воле небес, что изменить мы не в силах, либо по воле чьего-то умысла, что бывает чаще.
Ральф поднял свой кубок и отпил вина. Мод была так близко, но он терпеливо ждал, потому что должен был расспросить, а потом… как пожелает фортуна.
– Расскажи мне про мужа и о своем поместье. У тебя есть что-то дорогое, очень дорогое?
– Нет-нет ничего дорогого, – Мод запнулась, вспомнив о своих драгоценностях. Отец говорил, что они немало стоят, как те камни и жемчуг, что прислал для нее из дальних стран сэр Ральф.
– Немного украшений, но они у меня давно, и никто никогда не пытался их украсть, – улыбнулась она, глядя, как отблеск огня в камине переливается в зеленых, сейчас потемневших глазах Кардоне.
– Поместье, наследство?
Корбридж забрал граф Нортумберленд, вспомнила Мод. А судьба Боскома в руках Господа.
– Нет, к поместью я не имею никакого отношения. Моя смерть никому не принесет выгоды.
– Лондонский дом принадлежит твоему отцу? – продолжал допытываться он.
– Это дом моего кузена.
– Вы с отцом еще долго намереваетесь жить у кузена? Переедете в другое место или вернетесь в Линкольншир?
Он хотел знать слишком многое, и Мод беспокоила его настойчивость. Она начала невразумительно объяснять, что не знает, каковы планы отца и кузена, все более смущаясь под взглядом Кардоне, как вдруг он, словно устав слушать, прошептал:
– Мод…
Забрал из ее рук кубок, который она сжимала, словно рукоятку кинжала, поставил рядом с блюдом и нетерпеливо отбросил прочь на время все вопросы, ответы, опасности и печали. Кубок упал, вино разлилось, капли его попали в камин, зашипели, обращаясь в душистый пар, когда Ральф, подхватив Мод за талию, поднял ее из кресла.
Ее руки кольцом охватили его шею, так, как он желал, а ее губы стали для него вином, тем, что пьют, утоляя первую жажду. Сероглазая леди топила его в себе, желание было настолько сильным, что он с трудом сдержал стон, борясь со шнуровкой гауна – вечный Рубикон, который надо перейти, чтобы добраться до влекущей тайны женского тела.
Позже, когда на улице стало смеркаться и пришло время ей уходить, он, как когда-то в домике лесника, зашнуровал ее платья, покрывая поцелуями ее плечи и шею. Прощаясь, притянул ее к себе, сгребая в объятия, как свою собственность, чтобы еще раз почувствовать на своих губах нежность ее кожи, вдохнуть ее запах, так волнующий его. Отпустил, справился с дыханием.
– Ты придешь – завтра? Ты придешь, – сказал он. – Придешь, какие бы препятствия тебе ни чинили. Я буду ждать. Иначе стану искать тебя.
– Да, приду, приду, – прошептала она, – завтра. Но не ищите меня, умоляю! Я не могу… рассказать… может быть, потом… когда-нибудь…
Ральф мог понять ее нежелание рассказывать о себе. У нее есть муж, а неверной жене может грозить та же участь, что ожидала его тестя, вступившегося за свою честь и собственность. Что ж, он не будет настаивать, он узнает, о чем не рассказала скрытная Мод.
Проводив леди Вуд до Паттенс и незаметно проследив за ней до дома ее кузена, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до места, Ральф поехал к барристеру Роберту Боузу в надежде, что тот наконец появился, и надежда его оправдалась.
– Вернулись, сэр Ральф! – приветствовал Перси адвокат, жестом приглашая присесть, когда тот вошел в его кабинет. – А я уезжал в Сассекс по срочному делу, приехал лишь сегодня утром.
– Да, я уже заходил к вам пару дней назад, – ответил Перси.
– До Линкольншира, судя по прибывшим на днях свидетелям, вы добрались, – продолжил адвокат. – Кстати, их я поселил недалеко отсюда, к Бриджит[102], до суда, дата которого пока не назначена. Дело может растянуться надолго, а может и решиться в момент, слишком уж опасное сейчас время. Как ваша поездка на север, сэр Ральф?
– Благодарю. Да, время опасное, но я добрался и до Дарема, и до Норта, – кивнул Перси. – Там тишина и покой, намного веселей в Йоркшире.
– Вы побывали в Йоркшире? – спросил Боуз. – Как вам удалось переехать Трент? Говорили, все переправы под контролем мятежников, а в графстве хватали любых путников.
Перси ответил коротко, не желая упоминать о своем пленении и встрече с Аском, но Боуз сам заговорил о нем, как о старом приятеле, и Перси не стал лукавить, признавшись, что побывал в руках Аска и уважает этого человека за безусловное мужество, которым тот обладает.
– Да, Аск всегда выделялся среди нас… Одни называли его торговцем законом, другие – красноречивым праведником, – согласился с его мнением о вожде мятежников Боуз. – Впрочем, это не имеет отношения к нашим с вами делам.
Он махнул рукой, вероятно, раскаявшись, что затронул опасную тему, и спросил:
– Что с документами по вашему поместью? Вы привезли их?
Ральф рассказал о посещении стряпчего в Хексаме и признался, что свои бумаги пока не нашел, они у родственника, к которому он вскоре заедет.
За всей этой лондонской круговертью он постоянно забывал о том, что надо как можно скорее консумировать свой брак, чтобы братец Генри не смог устроить какую-нибудь очередную каверзу.
«Как только выясню, кто угрожает Мод, разберусь с ним и сразу поеду к жене в Шропшир, – решил он. – Проверю, как она там устроена, заберу документы и вернусь в Лондон…»
Боуз, вполне резонно предположив, что раз нет решения суда по делу о поместье, то такой тяжбы и не было, и захват земель произошел самовольно, все же выказал желание ознакомиться с документами на право владения Корбриджем, после чего достал несколько аккуратно сложенных исписанных листов бумаги.
– За время вашего отсутствия я составил подробную картину дуэли и записал свидетельства, – сказал он. – Если судить с точки зрения права и прецедентов – джентльмены часто имеют большие несогласия между собой и умудряются сразиться, едва встретившись, – то дело сэра Уильяма могло бы быть и выигрышным, поскольку убийство лесника, да еще на его землях вполне справедливо влечет за собой реакцию землевладельца. Дело усугубляется совпадением событий и гневом короля. Но я уповаю на закон и провидение. Кстати, позвольте задать вам вопрос: отчего леди Перси наняла другого адвоката, мистера Ламлея? Признаться, я был удивлен, узнав об этом.
– Леди Перси? – недоуменно переспросил Перси, – Леди Перси… гм…. Вы уверены в этом, Боуз?
– Уверен ли я? – нахмурился Боуз. – Не сочтите это за некую обиду, сэр, но сегодня утром мне довелось побеседовать с мистером Ламлеем, речь зашла о деле Бальмера, и он был весьма огорошен, узнав, что вы обратились ко мне, а леди Перси – к нему. Надеюсь, речь не идет о доверии или недоверии к деловым качествам одного из нас. Ламлей очень толковый адвокат, он вышел на секретаря верховного судьи, сговорился с ним, чтобы тот составил бумаги для суда в пользу вашего тестя. И у него тоже имеются свидетели, хорошие свидетели. Но мы оба в замешательстве: действовать ли в одиночку или объединить усилия. Я уже намеревался разыскивать вас, чтобы обсудить создавшееся положение.