Сэр Мармадьюк небрежно отмахнулся от слов Ральфа.
– Внутренние семейные неурядицы ничто по сравнению с позором, которым покроется имя Перси, если член семьи будет обвинен в заговоре против короны. И раз вы до сих пор не дали ход этим письмам, то, значит, решили разобраться во всем сами. Мы можем договориться полюбовно…
– Вот как? И что же вы предлагаете? – спросил Ральф как можно равнодушнее, догадываясь, о чем пойдет речь.
К Скроупу словно вернулось железное самообладание, едва он решил вытащить козырную королеву из своего рукава.
– У вас есть то, что нужно мне, у меня – то, что нужно вам. Вы отдаете письма и карту, я – возвращаю вам вашу жену.
Возможно, он ожидал от Перси удивления или потрясения, но тот лишь кивнул.
– Я знаю, что она у вас, – и, отвечая на безмолвный вопрос Скроупа, добавил: – Компаньонка во всем призналась. Вы не чураетесь делать орудием и жертвами своих интриг даже женщин. И не смущаетесь, вонзая кинжалы им в спины.
– Напротив, – ответил сэр Мармадьюк, – едва я узнал, что за Мод… за леди Перси отправлен убийца, то поспешил следом, чтобы спасти ее. Увы, я опоздал. Не я – ваш брат желал ее смерти.
– Но вы же наняли разбойников, что напали на нее под Кембриджем! А теперь похитили ее!
Гнев закипел в Ральфе, словно смола в бочке корабельщика.
– Похитил? Разве можно верить словам женщин, Перси? – отмахнулся Скроуп. – Особенно таким, как эта компаньонка? Верно, она наговорила вам невесть что, у леди язык без костей и чрезмерно пылкое воображение.
Его спокойствию сейчас позавидовала бы и каменная статуя. Обнаружив слабое место противника, он, похоже, был уверен, что выиграет.
– Ей я склонен доверять куда больше, нежели вам! – рявкнул Ральф.
– Напрасно… Впрочем, леди Перси чертовски хорошенькая птичка, и так кстати впорхнула в мою клетку. Будет приятно с ней позабавиться, если вы откажетесь…
Выдержка изменила Перси. Молниеносный бросок, кинжал, вырванный из ножен, легко лег в ладонь, и сэр Мармадьюк оказался в его руках – левой Ральф намертво прижал его к себе, клинок в правой царапал острием горло Скроупа.
– Вastardo maledetto![133] Я убью вас!
– Вы не убьете меня таким способом, Перси! Не запятнаете себя бесчестным поступком, – голос Скроупа прозвучал глухо, но его тон по-прежнему был насмешлив.
– А каким способом вы бы хотели умереть, сэр? – прошептал ему на ухо Ральф. – Я не настолько благороден, чтобы лишить себя удовольствия подвесить вас над костром или… гм… срезать скальп с вашей головы… роскошный получится скальп… Я, знаете ли, много повидал и стал несколько… грубым. Да и никогда не имел придворных замашек!
Кровь стучала в висках, и он с трудом сдерживался, чтобы не махнуть кинжалом по горлу Скроупа.
– Ее убьют, – прохрипел тот. – Я приказал убить ее… в крайнем случае…
Ральф похолодел. «Проклятье, где Берт? Что с Мод?»
Связав свои страсти удавкой, он отпустил Мармадьюка, отшвырнул его так, что тот чуть не упал, едва успев ухватиться за стол и тотчас же – за рукоятку меча.
– Так вы согласны на обмен? – Скроуп настороженно следил за каждым движением Ральфа, только что познакомившись с его хваткой. – Письма и карта – и живая, – он выделил последнее слово, – леди Перси.
– Вы торгуетесь, словно настоящий торгаш, – пробормотал Ральф, мучительно думая, где застряли его люди. – Будь по-вашему!
– Порой не грех уступить, если это поможет добиться цели. Не всем же быть столь упертыми, как вы, Перси. Иногда обходной маневр приносит куда больше пользы, нежели атака в лоб, или вы никогда о том не задумывались? – Скроуп вновь обрел самоуверенный вид, почувствовав под ногами выбитую было почву.
– Не вам рассуждать об атаках в лоб, вы умеете наносить удары только в спину! Я пошлю за бумагами, когда леди будет стоять здесь, рядом со мной!
– Пошлите сейчас. Будут бумаги – получите свою леди.
– Я должен убедиться, что она жива, иначе о бумагах нет и речи!
– Ну что вы, Перси! Можете быть уверены, она жива и здорова, и вы получите ее целой и невредимой. Но я ведь тоже должен убедиться, что вы не обманете меня.
Ральф скорее почувствовал, чем услышал, как открылась дверь, и Бертуччо быстро сказал ему в спину:
– Tutto in ordine, chi cerca trova.[134]
Словно тяжелые латы свалились с плеч. Перси выпрямился и усмехнулся в лицо Мармадьюку.
– Finita la commedia![135] Вы привыкли ударять ножом в спину, убивать чужими руками, нападать из-за угла, шантажировать и угрожать, но теперь вам придется сыграть в открытую!
Скроуп заподозрил подвох, взгляд его метнулся с хозяина на слугу, вернулся к Ральфу, глаза сверкнули недобрым светом, рука крепче сжала рукоять меча.
– На войне все средства хороши, Перси, – он уже не улыбался, – а играть я умею по-всякому. Ваши люди, как я вижу, слишком свободно разгуливают по моему дому. Не ждать ли от вас нечестной игры?
– Мои люди разгуливают потому, что ваши люди, вероятно, потеряли боеспособность, – усмехнулся Перси, поглаживая перчаткой гарду меча. – Так что самое время вам очистить душу и покаяться в своих прегрешениях.
– С каких пор вы приняли на себя сан священнослужителя? – Скроуп вздернул бровь и пожал плечами. – Не рассчитывайте услышать от меня исповедь – я не доставлю вам такого удовольствия. Обратитесь к своему брату. Вероятно, он сможет удовлетворить ваше любопытство.
– С братом я разберусь по-семейному, а с вами… по-приятельски…
Клинок меча легко, словно из масла, вышел из ножен.
– Неразумно было становиться на моем пути, Перси. И сейчас вы это поймете, – процедил Скроуп и тоже обнажил меч.
Противники встали друг против друга, примериваясь и испепеляя друг друга взглядами.
– Вероятно, сэр! Но до сих пор вам не слишком хорошо все удавалось. Вы смогли лишь расправиться с Конаерсом и бедолагой Стрейнджвеем. – Ральф помнил о том всаднике, что в ночь убийства кузена Мод выехал из дома Скроупа. – Остальные оказались вам не по зубам.
– Если бы я все делал сам, то ваши кости, сэр, давно бы сгнили в том французском лесу!
– Так и во Франции вы чужими руками загребали жар?
В прежние времена рыцари осыпали друг друга бранными словами и оскорблениями перед поединком, чтобы вывести соперника из хладнокровия. Насколько же они стали цивилизованнее, обмениваясь столь изысканными по форме выражениями.
– Бедняжка леди Перси… – продолжил Скроуп. – Вы не должны быть на меня в обиде, дружище. Я всего лишь шел навстречу ее желаниям и никогда ни к чему не принуждал. Это вы навязали ей себя, неудивительно, что она захотела сбежать, не выдержав и нескольких дней семейной жизни с вами.
– Вы позволяете себе вмешиваться в дела, которые вас не касаются, – ответил Ральф почти вкрадчиво.
– Отчего ж не касаются? Вы не представляете, насколько мы с ней… сблизились… И нынче она сама упросила меня увезти ее…
Перси промолчал, а Скроуп, усмехнувшись, продолжил, выпуская все новые и новые парфянские стрелы:[136]
– …все еще надеясь, глупышка, что я на ней женюсь… после того, что между нами было… Но моя жена должна быть девственной, а Мод, увы, утратила эту добродетель. Да и шрам на ее теле – вы видели его? – женщину вовсе не украшает…
Слова о жене, явно сказанные с целью привести его в бешенство, сыграли совсем иную роль – Ральфа словно обдало ледяной водой океана, ударило брызгами в лицо, вернув состояние хладнокровного пирата, выслеживающего добычу, неважно, что внутри пылает пожар.
– Довольно, сэр! – воскликнул он. – Вы слишком болтливы! Защищайтесь!
Синий расшитый и потертый коричневый джеркины брошены на пол, сомкнувшись рукавами, клинки встретились, выбивая искры из металла и ругательства из уст дуэлянтов. Противники шли по кругу, прицениваясь друг к другу, вдруг сошлись, сомкнув дужки перекрестий мечей, глаза в глаза, тяжело дыша, более от ненависти друг к другу, чем от усталости.
– Ты – грязный лжец!
Разошлись, рубя и отбивая, звон металла разносился по всему дому.
– Кто не лжет?
Мармадьюк бил с размаху, Ральф успел перехватить удар, закаленная сталь меча выдержала напор, но рыцарь пошатнулся, чуть не упав. Скроуп, выказывая умение в фехтовании, бросился вперед, пытаясь нанести укол, Перси отпрыгнул в сторону, клинок вонзился в воздух, пройдя в дюйме от его бока. Они вновь сошлись и разошлись, не уступая друг другу. Мармадьюк улыбался, словно улыбку наклеили на его раскрасневшееся лицо. Перси был ловок и мастерски владел мечом, но Скроуп не уступал, он был массивней Ральфа и не растерял искусства рыцарского поединка, несмотря на кажущуюся изнеженность дворянина, живущего в довольстве и развлечениях. Удары не достигали цели, но каждый из них мог стать смертельным.
Пот градом катился по их лицам, рубахи промокли. Кто-то из них задел канделябр на стене, и кованая конструкция рухнула на пол, свечи были раздавлены ногами, оба чуть не упали, скользя на жирном воске. В зале наступил полумрак. Соперники уже не обменивались репликами, бились молча, как два диких зверя в смертельной схватке, лишь оружием у них были не зубы и когти, а закаленная сталь клинков. Мармадьюк на миг опустил меч, и Перси, перехватив его ошибочное движение, нанес удар – металл не выдержал, и половина клинка со звоном упала на пол.
– Вам повезло, Перси… – прохрипел Скроуп.
Ральф отпустил меч, и в тот же миг Мармадьюк с ревом бросился на него, рубя обломком меча, Перси успел увернуться, но порыв Скроупа был настолько силен, что тому удалось ударить плашмя по руке Перси, пальцы разжались от удара, упуская меч. Оба не устояли на ногах и рухнули на пол, обломок меча отлетел прочь, к своей погибшей половине, а Ральф и Мармадьюк сцепились, то катаясь по полу, то вскакивая, чтобы вновь схватиться – когти и зубы пошли в ход. Скроупу удалось вырвать кинжал, которым он пытался достать до горла Перси, тот сопротивлялся, ломая руку врага, стальное острие прочертило по его горлу тонкую кривую линию – она тотчас начала сочиться кровью, и в это мгновение Ральф, издав дикий вопль на нездешнем языке, сломал запястье Мармадьюка, кинжал выпал из его руки, и Перси, схватив его, нанес смертельный удар. Скроуп захрипел, всей массой навалившись на Ральфа, тот отбросил его, не без труда, встал, шатаясь, и огляделся вокруг. Вряд ли тот, кто в сей момент встретился бы с ним взглядом, спокойно спал в эту ночь.