– Взрослая девочка, – согласилась Вера, – знающая, что вам нужно. Но вы не последовали ее совету?
Калинина молча покачала головой.
– Уж простите, но Виктор рассказывал моей бывшей сокурснице, что у вас был какой-то немолодой поклонник.
Нина усмехнулась.
– Так и сказал? Обычно он так изысканно не выражался.
– Так доля истины в его словах все-таки была?
Калинина посмотрела в сторону, словно собиралась поменять ряд, и ответила равнодушно:
– У меня никого, кроме него, не было, – и тут же спросила, как будто хотела побыстрее закрыть тему: – Вас к вашей машине доставить?
– Машину мою заберут другие люди. А вы разве не собираетесь на поминки?
И снова Нина покачала головой.
– Там чужие мне люди.
Возле входа в паб стояли автомобили, и Бережная попросила заехать во двор. Вера вышла из автомобиля, но не стала закрывать за собой дверь, наклонилась и спросила подругу Малеева:
– Откуда вы наблюдали в прошлый раз?
– Может быть, как раз с этого места.
Бережная обернулась: отсюда вход в заведение не просматривался. Нина, очевидно, поняла это и постаралась объяснить.
– Я приезжала не наблюдать за кем-то, я тоже хотела прийти туда, пусть и без приглашения, но не решилась на это. Сидела и размышляла о том, как мне встретиться с Витей. Почти все годы нашего общения мы отмечали его день рождения вместе. Только раз или два не делали этого. Год назад он вообще пропадал где-то, но я позвонила ему и поздравила…
На этом разговор был закончен, что немного удивило Бережную: инициатором встречи была не она, а сама Нина, хотя и сказала, что хотела бы заключить договор на расследование убийства своего друга, особого рвения не проявила и ничего особенного не сообщила. И даже когда Вера перед тем, как закрыть дверь салона, еще раз выразила свои соболезнования, женщина лишь головой мотнула, как будто спешила куда-то. Странная она какая-то. То круги накручивает по району, явно ей хорошо знакомому, поглядывает в зеркала автомобиля, как будто хочет уйти от преследования, то зачем-то говорит неправду, рассказывая, что приехала в день рождения своего друга к пабу, чтобы понаблюдать, кто его придет поздравлять, – тогда как видеть всех прибывших с того места, где стоял ее автомобиль, просто невозможно. К тому же не оставила номера своего телефона. То ли по рассеянности, то ли оттого, что решила: Бережная с легкостью номер узнает сама.
Вера прошла под аркой и оказалась на улице. К ней подъехал желтый «Москвич». За рулем сидел Петя Елагин. Бережная открыла свою сумочку и достала микрофон.
– Как слышно было?
– Прекрасно. Автомобиль, в котором вы ехали, и в самом деле зарегистрирован на Нину Калинину. Штрафов за нарушение правил дорожного движения за ней не числится, как и не уплаченных налогов. Проживает вместе с тринадцатилетней дочерью. Калинина – частный предприниматель, но особых доходов предпринимательская деятельность ей не приносит. На ее счет приходят относительно небольшие суммы от издательства «Эдьдорадо». Хотя на скромную жизнь ей, очевидно, этого хватает.
– То есть гражданка – вне всяких подозрений.
– Я бы так не сказал, – возразил Петр, – дело в том, что труп Малеева обнаружен в том же районе, где зарегистрирована гражданка Калинина.
– То есть ты хочешь сказать, что это она его убила? – удивилась Вера. – Но для того, чтобы накинуть удавку, надо сидеть позади водительского кресла; вряд ли близкий человек там сядет, когда свободно переднее пассажирское кресло. И сила нужна мужская, а Калинина – хрупкая, да и вообще не женский это способ. Потом, удавку надо подготовить заранее, то есть преступление спланированное, а зачем любящей женщине это? Женщины, как показывает практика, убивают близких им мужчин чаще всего в состоянии аффекта или защищаясь от насилия. А наш случай не таков. И зачем делать это рядом со своим домом?
– Может, был кто-то третий, – настаивал Елагин, – за Калининой числятся два мобильных номера. Один из них с корпоративным тарифом, полученный от того же издательства. Он используется, судя по всему, для деловых разговоров. Со второго номера она связывается чаще всего с дочерью, со знакомыми и подругами, которых совсем немного. С Малеевым…
– Когда был сделан последний звонок писателю?
– Приблизительно за час до его убийства. Но он не ответил на вызов.
– Откуда она звонила?
– Из дома.
– С кем-нибудь из мужчин она еще связывалась в этот день?
– Звонила на закрытый номер, то есть на такой, которого в базе нет. Но мы пробили его. Принадлежит он некоему Осорину, шестидесяти лет.
– Кто такой?
– Банкир. Председатель наблюдательного совета «Свит-банка».
– Что удалось узнать о банке? Что-нибудь криминальное за ним числится?
– Учрежден почти тридцать лет назад, а тогда за каждым банком стояли бандиты. Но сейчас вроде ничего. То есть ничего не удалось узнать. А четверть века назад там мутились какие-то криминальные схемы. Банк даже лицензии хотели лишить, попал под санацию… Если честно, я в этом не очень силен.
– Судя по всему, – начала объяснять Вера, – банк какое-то время не выполнял кредитные обязательства, размер капитала уменьшился значительно, на корсчетах не было средств… Причин может быть много…
– Там еще кого-то из руководства убили, – продолжил Петр и осекся, сообразив вдруг, что как раз с этого надо было начинать, посмотрел на Бережную. – Простите.
Но та лишь кивнула, припоминая. А потом произнесла:
– Один из романов Малеева посвящен махинациям в банковской сфере. Некий самоявленный рецензент из интернета заявил даже, что описанное в книге происходило на самом деле как раз четверть века назад. Он будто бы сам участвовал в расследовании, но все равно из книги узнал подробности, которых не было в деле и о которых сам автор вряд ли мог знать, потому как Малееву в то время было лет пятнадцать, да и жил он тогда в другом городе.
– Так вы считаете, что его за это могли убить, за то, что он сдал кого-то?
– Я вообще считать не умею, – ответила Вера, – в школе мне по математике четверку из жалости ставили. Зато по формальной логике в универе у меня было «отлично». Сам подумай, за что его могли убить, когда наверняка фамилии в книге изменены. И когда это было – срок давности наверняка истек. Скорее всего, ему о той истории с банковскими аферами Качанов рассказал. Но все равно вы с Егорычем проверьте. До вечера скиньте мне всю информацию. А по банкиру поработайте в первую очередь.
Они снова подъехали к пабу, неподалеку от входа в который уже был припаркован «Эвок» Бережной.
– Когда вас забирать? – поинтересовался Елагин.
– Через час освобожусь и сама доберусь, – ответила Вера, – я просто по работе сюда, понаблюдаю и послушаю. Договорилась о беседе с двумя персонажами, но что-то мне подсказывает, что они и сегодня откажутся делиться информацией.
Народу на этот раз в пабе было куда больше, чем на дне рождения Малеева. Присутствовали все те, кого уже видела Бережная пять дней назад, включая банкира Горобца, заскочившего на торжество на несколько минут, – они были и в церкви, и на кладбище, но теперь присутствовали и другие, некоторых из них Бережная знала лично. Бывший декан юрфака, который когда-то преподавал «Введение в специальность», а теперь возглавлял общественный совет при ГУВД, кивнул ей. Бывший полковник Горохов[6], гнобивший когда-то Ваню Евдокимова, подвинул ей стул, предлагая сесть рядом с собой, и поздоровался.
– Вера Николаевна, сколько лет! Я так рад видеть вас!
Но радости на его лице не было никакой: да и какая может быть радость, когда поминки.
– Вы-то здесь каким боком? – удивилась Бережная.
– Так мы же с Витей друзьями были, – соврал Горохов, – он ко мне за сюжетами обращался. Почитай все его книги – это мои воспоминания. А сейчас у меня охранное предприятие – сюжетов стало еще больше.
– «Мокрые баксы плохо раскуриваются» – тоже ваша история? – тихо поинтересовалась Вера.
– Что? – переспросил бывший полковник, и по его лицу было видно, что он не понимает, о какой книге идет речь.
Бережная не стала ничего объяснять, спросила только:
– Как жена ваша поживает?
– Прекрасно, – ответил Горохов, двигая стулом так, словно не предлагал ей сесть рядом, а наоборот, хотел отпихнуть подальше, – только у меня теперь другая жена. Помоложе… И поумнее. Ценит меня и уважает.
– Главное, чтобы у вас любовь была.
– Это-то у нас регулярно, – пошутил бывший начальник Веры.
По старой привычке он хотел громко рассмеяться своей шутке, но вовремя сообразил, что в такой обстановке лучше этого не делать.
Бережная подошла к Замориной. Та была в черном траурном платье со скромным декольте, голова накрыта черным воздушным платком, ниспадающим на плечи, не прикрывая грудь и цепочку из белого золота, на которой переживал вместе с хозяйкой золотой крестик с мелкими бриллиантами. Рядом с Инной расположился банкир Горобец.
– Что будете пить? – поинтересовался он.
– Ничего, – покачала головой Вера, – разве что полбокальчика белого сухого вина, да и то лишь для того, чтобы никого не обижать.
– Тут обидчивых нет, – отозвался Горобец, приподнялся, забирая со стола бутылку, и, почти не сделав паузы, продолжил: – Я услышал, как вы интересовались сюжетом Витиной книги.
– Так это вы ему его подсказали?
– Как бы не совсем я. Малеев и так все знал с подробностями. У меня он справлялся как у консультанта по банковским терминам. Я даже удивился, откуда он знает эту историю.
– Может быть, ему Осорин подсказал, – предположила Бережная.
– Михаил Борисович? – переспросил банкир. – Вряд ли они были знакомы. Скорее всего, они даже не встречались. Да и вообще, Осорин – человек очень осторожный.
– Скользкий? – уточнила Вера.
Горобец задумался. Но неожиданно за него ответила Инна.
– Михаил Борисович – очень умный и интеллигентный человек, – прошептала она и вздохнула, – он знает все.