По ее собственным словам, Ровена родилась в Нью-Йорке и собиралась здесь же умереть и быть похороненной на кладбище при церкви Троицы, рядом с мужем. Ее лоялистское прошлое делало ее персоной нон-грата для новоиспеченных американцев, которые возвращались в Нью-Йорк или переезжали, собираясь воспользоваться низкими (относительно) ценами на недвижимость, и только поэтому Алекс с Элизой смогли позволить себе ее услуги. Тем не менее потребовалась вся сила их убеждений, чтобы решиться взять на работу человека, который еще несколько недель назад был, образно говоря, врагом государства. В итоге Элиза сказала, что, если семья с таким высоким статусом, как Гамильтоны, не сможет на практике подтвердить идеи, которые проповедует, как, ради всего святого, они смогут требовать того же от простых американцев?
– Я должна признать, – ответила Элиза, помогая ему надеть пальто, – она довольно приятная женщина. Не считая коротких отлучек из дома, меня впервые обслуживает кто-то, кроме слуг нашей семьи, большинство из которых служили нам еще до моего рождения. Но у Ровены такие непринужденные манеры, что мне с ней весьма комфортно. Я знаю, что по профессии она кухарка, но ей так прекрасно удается исполнять обязанности камеристки, что я бы с удовольствием взяла ее на эту должность, когда мы наберем полный штат прислуги.
– Я даже не знаю, – сказал Алекс, открывая входную дверь и застегивая пальто, перед тем как шагнуть в ясный, морозный декабрьский день. – Грудинка, которую она подала вчера, была потрясающе сочной, а эти клецки, что были сегодня на завтрак? Я бы мог есть их трижды в день.
– М-м-м, – подтвердила Элиза. – Я спросила у нее, где ей удалось найти мускатный орех и ямайский перец в городе, куда грузовые корабли не заходили уже больше пяти лет. Она ответила, что у нее своя шпионская сеть, которая помогла бы генералу Карлтону выиграть войну, имей он ее в своем распоряжении. Это немного нескромно с ее стороны, но если это поможет ей регулярно и разнообразно пополнять кладовую, я более чем готова закрыть глаза на небольшую дерзость.
– Слушайте, слушайте, – сказал Алекс, изогнув бровь, – до тех пор, пока она не начнет рассылать шпионские донесения, обеспечь мне регулярные поставки клецек. – С этими словами он поцеловал свою красавицу-жену и отбыл в контору.
В первый рабочий день у Алекса не было клиентов – впрочем, он их и не ждал, – но были несколько дюжин писем, которыми он пренебрегал две прошедшие недели, включая письма от Континентального конгресса и законодательного собрания Олбани, и хотя ответы были по большей части шаблонные, они все равно отнимали немало времени, особенно в отсутствие секретаря или личного помощника. Хотя он всегда осознавал, насколько полезен генералу Вашингтону в качестве ассистента, но считал, что полезен, в основном, его интеллект – свободное знание французского, умение работать с накладными, приобретенное в доках Сент-Круа, его способность рассчитывать соотношение курсов валют и проценты по кредитам – в общем, все, что связано с цифрами.
Теперь он начал понимать, что большая часть времени уходила на одну только работу с корреспонденцией Вашингтона. Но у него сейчас просто не было возможности нанять помощника. Вы можете открыть кредит у торговца тканями или дать долговую расписку плотнику, можете нанять прислугу за стол и кров, но секретарю нужны деньги, чтобы оплачивать свои собственные счета, и деньги реальные – звонкие, настоящие монеты – в отличие от почти неограниченного кредита, обеспеченного знатным происхождением Элизы и службой самого Алекса у прославленного генерала Вашингтона. А вот денег как раз у четы Гамильтон и не было.
По сути дела, никто в только что образовавшейся стране не располагал большим запасом наличных средств. А точнее сказать, у них было слишком много денег, но большая их часть была абсолютно бесполезна. Несмотря на то что Соединенные Штаты и Англия теперь были официально разделены, британский шиллинг оставался самой ходовой валютой, ведь экономика Англии была намного стабильнее американской. Континентальный Конгресс выпускал свою собственную валюту – континентальный доллар, – но она была практически бумагой, учитывая неспособность Конгресса собирать налоги и подати, и встречалась намного реже, чем валюта, которую выпускали все тринадцать штатов – кто-то в долларах, кто-то в шиллингах. Но несмотря на схожесть в названиях, шиллинг Джорджии стоил трех шиллингов Делавера, а на доллар Нью-Хэмпшира можно было купить десять, выпущенных Конгрессом. Ситуация складывалась довольно проблемная, но как раз из тех, которые так вызывали интерес у математического ума Алекса. Если бы только у него было время!
И пусть он не хотел признаваться в этом даже себе самому, но ему страстно хотелось обеспечить жене тот уровень жизни, к которому она привыкла с рождения. Он когда-то предостерегал ее, пророча будущее жены бедняка, но теперь готов был на все, чтобы это будущее не стало реальностью. Алекс вспомнил выражение ее лица, когда он выбрал лучший хрусталь и фарфор для их дома. «Она ни в чем не будет знать недостатка», – пообещал он себе. Даже если ему для этого придется работать не покладая рук.
Большая часть его времени уходила на написание писем, а все, что оставалось, он тратил на изучение бесчисленных новых законов. Последние семь лет все тринадцать штатов были слишком заняты войной с британцами, чтобы слишком уж вдаваться в скучные детали управления. Однако теперь, когда мир был восстановлен, они взялись наверстывать упущенное. В отсутствие сильного централизованного правительства каждый штат создавал не только собственную валюту, но и собственные законы, хотя, возможно, здесь скорее подошло бы слово «заимствовал», ведь большая их часть была взята из различных сводов законов Старого Света. И это единственное, что было хорошего в новой системе, ведь законодательные собрания по всей стране издавали буквально сотни актов и постановлений за раз, и будь они все новыми, изучить их было бы просто нереально.
Старые сборники законов Алекс изучал и в Королевском колледже до войны, и во время курса обучения в Олбани в последние два года, но все же приходилось разбираться в сотнях незначительных поправок и к тому же изучать довольно много полностью оригинальных законов, также принятых в последнее время. Работа была скучной, но ее нужно было делать, если он собирался выступать в суде, не говоря уже о том, чтобы зарабатывать на жизнь и оплату всех тех счетов, которые из его портфеля перекочевали на письменный стол (тоже купленный в кредит). Будучи страстным любителем порядка, он, возможно, смог бы даже получать удовольствие от изучения всех этих изменений и тонкостей, если бы все то время, что он корпел над сводами законов, в его голове не вертелась мысль о том, что дома его ждет красавица-жена. «Работа с бумажками» почему-то не вошла в их брачные клятвы, но Алекс начинал понимать, какой значительной частью их жизни она является…
Большинство новых законов были довольно обычными, и хоть издавались бессистемно, но никаких возражений не вызывали. Тем не менее заметная их часть касалась отношений между новой страной и той частью ее населения – по некоторым подсчетам, не меньше четверти всех жителей, – которая хранила верность королю Георгу во время войны. Вероятно, единственным местом, где лоялистов вообще не было, стали законодательные собрания победителей-американцев, которые лишили их всех званий и должностей, а теперь собирались наказать и простых людей, живущих с ними бок о бок, за то, что те сделали неверный выбор. Некоторых казнили как предателей, некоторых бросили в тюрьму за преступный сговор, но многих просто оштрафовали или еще каким-то образом лишили собственности, и всех их лишили права работать по профессии.
Алекса ничуть не удивляла подобная мстительность – в конце концов, война – жестокая штука, и британцы причинили американцам много зла, взять хотя бы их тюремные корабли, – но она его очень тревожила. Соединенные Штаты были обширной страной, больше, чем любая из стран Старого Света, за исключением России, но населения здесь было сравнительно мало. Почти все население сосредоточилось на восточном побережье, оставляя огромные участки территории страны, образно говоря, незаселенными и потому незащищенными. Страна с такими обширными территориями просто не сможет существовать, если три четверти ее населения будут враждовать с одной оставшейся. Им придется найти общее дело и понять, что, к добру или к худу, они все теперь американцы. Как сказал Бенджамин Франклин, подписывая Декларацию независимости: «Мы, определенно, должны держаться вместе, ведь велика вероятность того, что по отдельности нас повесят».
Таким образом, работа одного дня растянулась на два, три, а затем и на неделю. Между тем клиенты все так же не спешили в контору. Несмотря на то что Алекс написал письма нескольким дюжинам друзей, знакомым, друзьям друзей и даже нескольким совершенно незнакомым людям, заявив о начале своей работы в Нью-Йорке, в его дверь все так же никто не стучал, а почтовый ящик был пуст, если не считать тех писем, которые касались формирования нового правительства.
А из-за того, что у него все еще не было секретаря, ему приходилось доставлять большую часть своих писем самому. Оставив коня, подаренного ему Лоуренсом, в «Угодьях» (стоимость содержания лошади в городе была практически равна ежемесячной ренте!), он мог теперь рассчитывать лишь на городские двуколки либо передвигаться пешком.
Пусть погода, хоть и холодная, была достаточно терпимой, и работа эта могла бы даже доставлять ему удовольствие, если бы не отнимала столько времени, если бы на столе не росла стопка счетов и если бы что-то из этого могло принести ему живые деньги.
Алекс твердо решил, что они не станут даже рассматривать предложение Элизы обратиться к ее отцу за займом, а может, и не одним. Но по прошествии двух недель Алекс стал опасаться, что ему придется начать охотиться на клиентов в судах, как те недобросовестные адвокаты, которые подстерегают несчастных, нарушивших закон по незнанию, или жертв недобросовестности торговцев или домовладельцев, чтобы лишить их последних денег, заставив оплачивать услуги адвоката, якобы защищающего их от штрафов, которых и быть-то не должно.