– Что? Он… – Элиза понятия не имела, почему это пришло ей в голову, – ускользнул?
О’Рейли расплылся в улыбке.
– Зависит от того, что вы думаете о работе адвокатов, наверное.
– Прошу прощения?
– Мистер Гамильтон вчера прислал бумагу с распоряжением отпустить мистера Эрла «на поруки», что бы это ни значило.
– Но… – Тут голос Элизы оборвался. Этим утром она видела Алекса целых пять минут, наслаждаясь чашечкой чая в кровати, пока он одевался, и наконец попросила его снять зеркало, висящее над камином в парадной гостиной, чтобы освободить место для портрета, который она собиралась забрать у мистера Эрла сегодня.
Спустившись вниз, она слегка расстроилась, поскольку муж ушел, так и не сняв зеркало, но теперь ее самолюбию был нанесен еще более чувствительный удар. Ее муж в последние дни, похоже, не находил для нее не только минутки в своем расписании, но даже места в своей голове.
Но все это не имело никакого отношения к О’Рейли.
– О, точно! – воскликнула она с фальшивым оживлением. – Как глупо с моей стороны. У меня это совсем вылетело из головы. Она подняла корзинку с сэндвичами и почти впихнула ее в руки О’Рейли. – Пожалуйста, – сказала она. – Это для вас и менее удачливых заключенных.
Долговая тюрьма не обеспечивала питанием тех, кого здесь содержали, и они полностью зависели от внимания друзей, родственников или благотворительных обществ.
– А корзинку вы забрать не хотите? – окликнул ее О’Рейли, когда она поспешила к выходу.
– Оставьте себе, – ответила Элиза, стремясь поскорее вырваться в холодный солнечный день снаружи.
По пути домой ее разум то и дело захлестывали волны эмоций. Сначала гнев на невнимательность Алекса, за которым последовало чувство вины. Потому что ее муж, бесспорно, не мог так небрежно отнестись к ее времени. Или к ее чувствам. Она ломала голову, пытаясь вспомнить, говорил ли он что-нибудь об освобождении Ральфа, но ничего не приходило на ум. Как бы ни хотелось ей, чтобы виноватой оказалась она сама и Алекс был бы оправдан, по всему выходило, что он просто забыл сказать ей.
В дом она заходила как в тумане и потому не обращала внимания на гул голосов до тех пор, пока он не стих, оставив только хныканье ребенка.
Элиза шагнула из холла в гостиную. Она настолько не ожидала увидеть ни одного из трех сидящих там людей, что не сразу поверила своим глазам. Первыми двумя оказались Анжелика и Джон Черч, а третьим был…
– Мистер Эрл?
Прежде чем Эрл смог ответить, Анжелика вскочила с кресла и кинулась к Элизе с объятиями.
– О, мы тебя удивили! Надеюсь, наше присутствие здесь не слишком затруднительно, – заговорила Анжелика.
– Нет-нет, – заверила сестру Элиза, тепло обняв ее в ответ. Она была рада видеть Анжелику, но ее немного выбивало из колеи присутствие Ральфа Эрла в ее доме. – Я хотела сказать, да, я удивлена, но нет, ваше присутствие ничуть не затруднительно. И малыша Филиппа, – добавила она, наконец-то обратив внимание на своего племянника, ворочавшегося на коленях у отца.
– Я полагаю, наше письмо не дошло до мистера Гамильтона? – поинтересовался Джон.
– Вы писали Алексу? – Элиза обернулась к Анжелике.
– Джон писал. У них осталось незаконченное дело еще с войны.
Тайные связи Джона Черча с Континентальной армией были обнародованы сразу после прекращения военных действий. Джон не искал славы, но губернатор Клинтон собирался отнять его собственность, считая лоялистом, и приказ раскрыть его роль в победе Америки пришел от самого генерала Вашингтона. Прочие предполагаемые лоялисты тоже оказались патриотами, в том числе и Геркулес Маллиган, с которым Алекс водил знакомство в самом начале войны, в семидесятые годы.
– Континентальный Конгресс все еще не заплатил Джону того, что обещал.
– О, в наши дни даже самым лучшим из людей не удается выплатить свои долги, – подал голос из своего кресла Эрл.
Элиза взглянула на него, но так и не смогла найти объяснения его присутствию в своей гостиной, а потому снова повернулась к сестре.
– Они и Алексу не заплатили. Он говорит, это потому, что у них нет полномочий собирать налоги… – Тут Элиза покачала головой. – Вряд ли сейчас подходящее время, чтобы обсуждать фискальную политику. Ты говоришь, Джон писал Алексу.
Анжелика кивнула.
– Возможно, он просто не счел нужным поделиться новостями, – заявил Ральф Эрл. – Судя по выражению лица миссис Гамильтон, мое присутствие здесь для нее не меньший сюрприз, чем ваше.
Речь Эрла звучала слегка нечетко, и Элиза обратила внимание как на бокал, стоящий на столе рядом с ним, так и на почти пустой графин с медовым вином, привезенным Стефаном из Олбани. Чуть больше часа назад, когда она уходила из дома, он был полон. Возможно, Анжелика с Джоном тоже попробовали немного. Но, как она заметила, бокалов на столике рядом с их креслами не было.
Элиза постаралась прикрыть Алекса.
– Он упоминал, что вас выпустили, выпустили на поруки, – припомнила она услышанное недавно выражение, надеясь, что произносит его правильно. – Я предполагаю, что, эм, мы – ваши поручители.
– Благодаря неустанным стараниям вашего мужа, непрерывно снабжающего меня заказами, и его таланту ведения переговоров мне удалось уменьшить сумму своих долгов и погасить их. Но пока что у меня все еще нет средств к существованию, не говоря уже о крыше над головой. Ваш муж был так щедр, что предложил мне воспользоваться вашей гостевой спальней в качестве временного жилища и вашей гостиной в качестве мастерской для выполнения нескольких незаконченных заказов, в первую очередь, его собственного портрета. – Он развязно улыбнулся Джону. – Как насчет вас, сэр? Семейный портрет? А может быть, отдельный портрет вашего маленького тезки?
– Мое имя – Джон Черч, – резковато ответил Джон. Он, определенно, терпел пьяную развязность Эрла уже некоторое время. – Наш сын был назван в честь отца моей жены и свояченицы, прославленного генерала Филиппа Скайлера.
– Сам я – человек мира, – заявил Ральф Эрл, наполняя свой бокал и делая солидный глоток. – Вы уверены, что не хотите немного этого снадобья? Не знаю, что это, но на вкус весьма неплохо.
– Нет, спасибо, – твердо отказалась Анжелика. – Я обычно не пью до обеда.
Элиза зацепилась за последнее слово.
– Обед! Нужно сказать Ровене, чтобы она вам что-нибудь приготовила!
– Это твоя служанка? – поинтересовалась Анжелика. – Она впустила нас, но тут же поспешила на рынок. Сказала, что у нее в кладовой почти пусто. Мы остались под присмотром весьма забавного парнишки, но, боюсь, мистер Эрл налил ему капельку этого снадобья. Думаю, он сейчас спит где-то под лестницей.
– Мистер Эрл! – воскликнула Элиза с непритворным возмущением. – Пожалуйста, скажите мне, что вы не давали Саймону пить медовое вино? Ему ведь всего девять лет!
– Парень сказал, что хочет стать лакеем. Как, во имя всего святого, он сможет подавать напитки, если даже не будет знать, что предлагает?
Элиза раздраженно покачала головой и снова повернулась к сестре.
– Что ж, очевидно, вы познакомились с гостем нашего дома. А где остановились вы с Джоном?
Анжелика нахмурилась.
– Вообще-то, в письме мистеру Гамильтону мы спрашивали, нельзя ли нам остановиться здесь, но, судя по словам Ровены, у вас одна гостевая спальня?
– О! Конечно! – сказала Элиза. – Снова ночевать под одной крышей! Будет так весело! Но… – Она обернулась и посмотрела на Эрла, который строил глазки малышу, а может, и Джону – взгляд у него был остекленевшим. – Это правда, у нас всего одна свободная комната. Но есть еще кабинет Алекса. Я уверена, мы смогли бы найти еще одну кровать с матрасом. Но к вечеру? – Она в ужасе покачала головой. – Когда вы написали Алексу, что собираетесь приехать?
– Должно быть, недели три назад.
– Три недели? Почта работала с перебоями, когда город только освободили, но в последний месяц все работало как часы. Как он мог не получить письмо? Вы писали на адрес конторы на Стоун-стрит? В последнее время он так занят. Может быть, оно просто ускользнуло от его внимания.
Анжелика смущенно пожала плечами.
– Похоже, что его практика здесь идет весьма успешно?
– В некотором роде, – ответила Элиза сестре. – У него больше клиентов, чем он может справиться, но ему еще только предстоит довести дела до рассмотрения и получить решение суда. А пока нет решений, оплата, – она махнула рукой в сторону Эрла, – номинальная.
– Жизнь адвоката нелегка, – вставил Джон со своего места. – Но мы все верим в способности Алекса. Имей терпение, Элиза, – добавил он многозначительно. – Мы с Анжеликой тоже почти не виделись в первые три года нашего брака. А теперь мы возвращаемся в Лондон, где я планирую стать одним из членов парламента. Теперь, когда война окончена, Америке и Британии необходимо восстановить дипломатические и торговые отношения. У нас слишком много общего, чтобы оставаться врагами.
Но Элиза практически не слышала вторую часть речи Джона.
– Возвращаетесь в Лондон? – Она повернулась к Анжелике. – Это правда?
В ответ сестра кивнула с забавной смесью грусти и восторга на лице.
– Джон писал об этом в письме мистеру Гамильтону. Мы отплываем шестнадцатого.
– Шестнадцатого этого месяца? Но ведь это меньше, чем через две недели! Две недели, а потом, возможно, мы никогда…
– Тише, – перебила ее Анжелика. – Мы обязательно увидимся снова, по эту сторону океана и, если ты найдешь в себе решимость, на берегах Старого Света тоже. Мой муж, может быть, и британец, но наш сын американец, и я хочу, чтобы он познакомился со страной, в которой родился.
Элизе казалось, что она не может перестать качать головой. Скрюченная фигура Ральфа Эрла утонула в кресле в одном углу комнаты, а в другом ее зять качал на колене ее племянника.
– Тогда вы непременно должны остаться здесь, – заявила Элиза. – Я хочу провести с тобой столько времени, сколько смогу. Если бы только Пегги могла быть здесь, с нами!
– Мы виделись с ней перед отъездом из «Угодий», к тому же мы все время были вместе последние несколько лет. Да и Стефан обещал, что отправится с ней в европейский вояж, причем скорее рано, нежели поздно.