Затем она откинулась на спинку стула, глядя в сторону, сделала глоток вина и спокойно поставила бокал обратно на стол.
Ставрос снял серебряные крышки с фарфоровых тарелок и увидел баранину с розмарином и картофель. Разрезав мясо ножом, он медленно прожевал.
– Тебе стоит попробовать. Это очень вкусно. Мое любимое блюдо с детства. Не могу поверить, что Элени вспомнила.
– Похоже, она очень тебя любит.
– Я отношусь к ней точно так же.
Холли ела почти машинально, потягивая в основном воду и стараясь не встречаться с ним взглядом. Интересно, о чем она сейчас думала? Странно, он никогда раньше не задумывался об этом в отношении какой-либо женщины. Но Холли была совсем другой.
Холли была очень важна для него. Эта мысль заставила его похолодеть.
Нет, она имела для него значение только из-за сына. Вот и все. Она никогда не будет для него больше, чем матерью его ребенка. Он никогда не отдаст ей свое сердце. Он не мог этого сделать, потому что у него его не было.
От этой мысли он снова обрел способность дышать.
Закусив губу, Холли внезапно наклонилась вперед.
– Я сожалею о том, что тебе пришлось пережить.
Как она узнала о том, что отец бросил ее? Кто ей сказал?
– Что ты имеешь в виду? – сухо спросил он.
Глубоко вздохнув, она тихо сказала:
– Я даже не могу себе представить, через что ты прошел в прошлом году. Болезнь. Полное одиночество.
– А, ты об этом, – расслабился он, тронутый тем, что ей вдруг стало не все равно. Это давало ему надежду. – Все в порядке.
– Я просто вспомнила, как чувствовала себя в кабинете врача, когда узнала, что беременна. – Она подняла голову, ее глаза блестели. – Это была счастливая новость. Я не могу себе представить, как ты пережил все один, и рядом с тобой не было никого, кто мог бы помочь тебе пройти через это. Чтобы держать тебя за руку.
Потянувшись через стол, он положил свою руку на ее.
– Значит ли это, что ты не хочешь моей смерти?
– Я никогда не хотела твоей смерти. Я просто…
Она замолчала и отвела взгляд.
Солнце уже скрылось, и в темнеющей ночи всходила луна. Ставрос допил вино, наблюдая за ней. Жаль, что он не мог обнять ее.
Посмотрев на темное небо, Холли произнесла:
– Здесь очень яркие звезды. Мы с папой часто вместе смотрели на созвездия. Он показал мне некоторые из них. Орион. Большая Медведица, Близнецы.
– Он был астрономом?
Она улыбнулась.
– Водителем автобуса. Астрономия была его хобби. Они с мамой обычно выезжали ночью на машине за пределы города, чтобы скрыться от городских огней и смотреть на звезды. До тех пор…
Выражение ее лица изменилось, и она посмотрела на свой все еще полный бокал вина.
– До каких пор?
– Они ехали за город на двадцатую годовщину свадьбы, и пьяный водитель врезался в их машину.
– Мне очень жаль, – только и сказал он, и это показалось ему более мудрым, чем многословные соболезнования.
– Не стоит. – Она подняла голову, ее глаза блестели. – Мои родители были счастливы, отец всегда говорил, что любовь к моей матери изменила его жизнь.
Ее голос дрожал от гордости и любви. И Ставрос вдруг позавидовал ее отцу.
Он налил себе еще один бокал вина и сделал большой глоток.
– Тебе повезло, что у тебя был отец, который любил тебя.
– А ты не очень-то близок со своим.
– Он жадный, эгоистичный монстр. Возможно, ты думаешь то же самое обо мне. Я ненавижу это место.
– Это? – Холли в замешательстве посмотрела на великолепную греческую виллу, выходящую окнами на темное Эгейское море. – Ты бы видел дом, в котором я выросла. Квартира с двумя спальнями, с отваливавшимися обоями и обогревателем, который ломался зимой.
– После развода родителей мы с мамой какое-то время жили в приюте для бездомных в Бостоне.
Он никогда ни с кем не делился этим воспоминанием.
Она была потрясена.
– Но как это возможно? У тебя такой богатый отец!
– Он оставил мою мать без единого пенни при разводе. Он дал ей выбор: или она добровольно откажется от денег, или получит полную опеку надо мной. Она выбрала второе. Отец изменял ей, она не могла мириться с этим вечно. Ее страдания разбивали мне сердце. Я поклялся, что никогда никого не полюблю. В любви всегда есть победитель и проигравший. Завоеватель и побежденный. Я давно решил, что не хочу быть ни тем, ни другим.
Ее глаза были огромными и прозрачными в лунном свете.
– Я ожидал, что умру, – продолжал он тихим голосом. – Но, к моему удивлению, я выжил. А теперь у нас есть ребенок. Ты же понимаешь, что моя жизнь уже никогда не будет прежней.
– Для тебя не обязательно что-то должно измениться…
– Ты ошибаешься, – просто сказал он. Потянувшись через стол, он взял ее руку. – Я хочу, чтобы мы были семьей.
Ее рука внезапно задрожала.
– Я должна проверить, как там ребенок…
– Элени проследит за ним. Дай мне шанс.
Наступило молчание. Затем она сказала тихим голосом:
– Мне потребуется время, чтобы снова поверить тебе.
Радость пронзила его насквозь.
– Я хочу, чтобы сегодня у нас были отдельные спальни, – продолжила она.
Наступило молчание.
Отдельные спальни? Это было совсем не то, чего он хотел. Он собирался заняться с ней любовью сегодня вечером. Прямо сейчас. Но поскольку он только что пообещал ей время, что еще он мог сделать?
– Очень хорошо, – сухо сказал он.
Выдохнув, Холли посмотрела на море.
– Здесь очень красиво. Белые облака в лунном свете напоминают корабли.
Ставрос наблюдал за ней.
– Мне нравится, как ты радуешься жизни. Большинство людей забывают об этом, когда они оставляют позади свое детство.
– Ты считаешь меня ребенком? – фыркнула она с недоверчивым выражением лица.
– Вовсе нет, – тихо ответил он. – Ты самая желанная женщина, которую я когда-либо знал. У меня не было другой женщины, Холли, с момента нашей близости. Мне больше никто не нужен, – просто сказал он.
Их глаза встретились, он увидел тоску на ее прекрасном лице. Затем она, казалось, спохватилась, встала и неловко рассмеялась.
– Уже поздно. Мне надо идти спать.
Допив бокал вина, он встал.
– Конечно.
Чтобы уложить ее в постель, потребуется больше времени, чем он думал. И еще больше, чтобы жениться.
Ставрос проводил ее обратно в большую гостевую спальню. Не говоря ни слова, он быстро прошел мимо нее и взял свою кожаную сумку. Он остановился только для того, чтобы посмотреть на своего ребенка, спящего в кроватке. Он не прикоснулся к нему из страха, что тот может проснуться.
– Спокойной ночи, сын мой, – прошептал он.
Фредди зевнул, закрыл глаза и продолжил спать, закинув пухлые руки за голову.
– Ты действительно беспокоишься о Фредди? – хрипло спросила Холли. – Ты делаешь это не только из гордости или чтобы причинить мне боль? Ты действительно хочешь быть его отцом?
– Да, – тихо ответил он. – И я хочу тебя.
Она задрожала.
– Ты пытаешься соблазнить меня, – прошептала она.
– Именно, – сказал он, наклонился к ее губам и поцеловал ее, мягко и медленно.
На мгновение она замерла в его объятиях, и он подумал, что она оттолкнет его.
Затем медленно, дрожа, ее губы приоткрылись. И это был самый сладкий, самый чистый поцелуй. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы наконец оторваться от нее, когда все, что он хотел сделать, – это вернуть ее в спальню и заняться с ней любовью.
Но он не хотел ее только на одну ночь. Он хотел, чтобы она стала его женой. И если он чему-то и научился за почти двадцатилетнюю практику слияний и поглощений, так это всегда заставлять другую сторону желать большего.
– Спокойной ночи, – хрипло сказал он и ушел.
Глава 8
Холли всю ночь ворочалась с боку на бок в большой кровати.
Она не могла перестать думать о Ставросе.
Она начинала верить, что Ставрос действительно заботился о Фредди и хотел создать семью. Похоже, он твердо решил жениться на Холли.
Неужели они действительно могут быть счастливы вместе?
Сопротивляться этой идее становилось все труднее. Такого мужчину, как Ставрос, полюбить было легко, особенно когда он изливал на нее все свое очарование. Она задавалась вопросом, что бы случилось, если бы она не настояла на раздельных спальнях. Если бы она позволила ему разделить с ней постель.
За завтраком они почти не разговаривали друг с другом. Он посмотрел на нее и поцеловал в щеку. Но этого было достаточно, чтобы ее пульс участился.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Ставрос, встретившись с ней взглядом поверх стола.
Ее прошиб горячий пот.
– О чем? – спросила она, молясь, чтобы он не угадал.
– Ты гадаешь, как долго нам придется ждать. Честно говоря, я рад, что отец так и не появился вчера. Я привез тебя сюда только потому, что не мог придумать другого способа убедить дать мне шанс. Я понимал, что у тебя любящее сердце и ты не могла не разрешить ему встретиться с внуком.
Ее любящее сердце. Это начинало звучать нелепо. Как будто Холли была полна решимости видеть в людях только самое лучшее, даже когда ее позитивное представление о них расходилось с реальностью. То, что она узнала вчера вечером о проб лемном отце Ставроса, также не заставило ее особенно сильно стремиться узнать его получше.
Когда Фредди начал суетиться у нее на руках, она потянулась за бутылочкой.
– Ты хочешь уехать после завтрака? Не увидев его?
– Это было бы все равно что увернуться от пули. – Наклонившись вперед, он вдруг спросил: – Можно мне подержать ребенка, Холли?
На его смуглом красивом лице читалась уязвимость, а глубокий голос звучал неуверенно, как будто он спрашивал не только ее разрешения, но и ее мнения.
Он все еще ни разу не держал сына на руках. Потому что Холли ему не позволила.
Внезапно она возненавидела себя за это. Кем она себя возомнила, удерживая Фредди вдали от Ставроса – мужчины, который ясно дал понять, что хочет только хорошего для их ребенка?