— Я же добивался тебя почти год плюс воздержание, вот и результаты. И невинно поинтересовался: — Неужели тебе не нравится?
Слегка призадумавшись, я была вынуждена признать: если бы не усталость, мне это занятие нравилось бы, и очень, но признаваться в этом я ему не стала, чтоб не загордился.
Вечерами мы прогуливались в прежней компании. Евгений больше напоминал статую Аполлона — был так же молчалив и привлекателен. За одним исключением — на нем была одежда. Сначала дамы пытались втянуть его в общий разговор, потом бросили это бесперспективное занятие. За несколько дней они так привыкли к его молчаливому сопровождению, что зачастую начинали говорить о своем, о девичьем, забыв, что рядом лазутчик из вражеского стана.
В субботу Лена уезжала домой. Мы с Евгением провожали ее до станции, на машине Евгения, разумеется. Мне очень хотелось предупредить ее, чтобы она никому о моей жизни с Евгением не говорила, но он не отходил от нас ни на шаг. Когда до электрички оставалось десять минут, я напряженно попросила:
— Евгений, ты не мог бы отойти? Я хочу сказать Лене пару слов наедине.
Он взбунтовался:
— Я вам не мешаю. И что такое секретное ты хочешь сказать? Наверняка не говорить вашим общим знакомым обо мне. Так вот я против! Я не скелет в шкафу и не преступник, чтобы скрывать мое существование! — И сердито указал внимательно следящей за происходящим Лене: — Можете сказать, что мы вместе, всем абсолютно! Мне скрывать нечего!
Умоляющими глазами я посмотрела на Лену, но она улыбалась, как сытая кошка, и я поняла, что молчать она не будет. Наоборот — расскажет о наших отношениях всем, кому можно. Я безнадежно вздохнула. Ну, чему быть, того не миновать. Лена села в вагон, помахала нам рукой, и мы двинулись к оставленной на стоянке машине. Евгений тихо кипел от негодования и явно хотел высказать мне все, что думал, но я сделала вид, что сплю, и он не решился озвучить свои притязания.
Вечером мы пошли на танцы. Признаюсь, это была моя инициатива. В качестве жены я с Евгением еще никуда не ходила, и мне было интересно, что испытывают жены вместе с мужьями. Хотя жена я была очень условная, но все-таки Евгений на данном этапе позиционировал меня именно так.
Дискотека проходила в главном корпусе, до которого мы дошли за десять минут по тропинке, залитой бетоном. В довольно большом зале было много местной молодежи, приехавшей из окрестных деревень. Среди них мелькали весьма приятные девичьи мордашки. Я с интересом следила за реакцией Евгения. Но он был рассеян и чем-то недоволен. Возможно, ему больше нравилось бы сидеть в номере и смотреть телевизор или кувыркаться со мной в постели, и этот светский выход испортил ему настроение.
Дискотека была устроена без всяких претензий: безостановочно гремела музыка, и народ то коллективно прыгал, вертя всем, чем можно, то делился на пары, танцуя медленные танцы. Мы несколько раз станцевали с Евгением что-то вроде вальса. Двигался он очень хорошо, танцевать умел не только вальс, и я заинтересованно уточнила, вспомнив, как слаженно они танцевали с Викусей:
— Ты в студии бальных танцев занимался? С Панкратовой, правда?
Он кивнул:
— Ну да, шесть лет. Хотя мне этого вовсе не хотелось. Я еще в спортивную студию ходил, на карате. Да еще учился в школе с математическим уклоном. Уходил из дома в семь, приходил в десять. Так что ходил я на танцы только из-за родителей. Им уж очень хотелось Геннадию Петровичу угодить, он же друг отца еще со школы. Вот и приходилось с Викторией на соревнования разные ползать. У нее кавалера не было: парней на бальных танцах кот наплакал. Они на такие мероприятия не ходят.
Краем глаза я заметила, что за нами пристально следит хорошенькая девушка. Она оценивающе щурилась, определяя, кем мы приходимся друг другу. С каждым танцем она оказывалась все ближе и ближе, пока не остановилась рядом. Я ожидала какого-нибудь гнусненького вопроса, и он последовал. Обращаясь к Евгению, она невинно спросила:
— Извините, а вы со своей тетушкой в каком корпусе живете?
Она надеялась меня полностью деморализовать, но у меня от смеха все поджилки затряслись, и я с трудом расслышала грубоватый ответ Евгения:
— А какое вам дело, где мы с женой живем?
Девица сделала вид, что жутко расстроена:
— Ой, извините, я думала…
Посмеиваясь во весь рот, я уточнила:
— Что вы думали, мы уже поняли. Вы хотели подчеркнуть, что я старая и неказистая в отличие от вас, молодой и красивой. На редкость топорная работа, надо сказать.
Бедная особа растерялась. Такой прямоты она не ожидала. Видимо, все вокруг играли по ее правилам, и, напоровшись на равных по силе противников, она сдрейфила. Побледнев, полуиспуганно протянула:
— Да я вовсе не то имела в виду…
Евгений брезгливо подтвердил:
— Да не отпирайтесь уж! Навидался я за свою жизнь подобных идиоток. Почему вы считаете, что так уж хороши? И запомните: умные мужчины терпеть не могут нахальных дур!
У нее на глазах появились слезы, и она убежала, оставив меня наедине с моими неприятными мыслями. Это только первая ласточка. Видимо, такая судьба ждет всех, кто связывает себя с красивыми мужчинами. И претенденток будет немерено, пока не появится действительно молодая и красивая. И тогда Евгений поймет, что ему гораздо лучше с ней, чем со мной. Я так углубилась в предполагаемые неприятности, что не поняла, что мне говорит мой спутник.
Он потряс меня за плечо и вывел из здания на свежий воздух. Пасмурно спросил:
— Ну и что ты опять себе навоображала?
Пришлось изобразить полнейшую невинность:
— Ничего. Просто спать хочу. А что, ты мне что-то говорил?
— Да у тебя сонная болезнь просто. Спишь и спишь…
Я возмутилась:
— Какой поклеп! Когда это я сплю? Ты же мне не даешь!
— Но ведь я же не сплю, когда ты рядом!
— Просто у тебя сил больше! — Я готова была спорить по пустякам, лишь бы увести его от ненужной мне догадки.
Придя в номер, он посадил меня рядом с собой, и я догадалась, что предстоит серьезный разговор.
— Почему ты никак не можешь понять, что мне совершенно неинтересны эти глупые девчонки? Что мне нужно сделать, чтобы ты мне наконец поверила?
Он требовательно смотрел на меня в ожидании ответа. Но дело-то вовсе не в нем, а во мне. Слишком много у меня проблем, и вряд ли я смогу с ними когда-нибудь справиться… Чтобы прекратить эту никому ненужную вытягивающую жилы беседу, я фривольно провела пальцем по его ключице. Он взглянул на меня с пониманием.
— Пытаешься меня отвлечь? — Он хотел гордо добавить, что у меня ничего не выйдет, но я погладила его колено и медленно провела ладонью по бедру. Эта незамысловатая ласка тут же отправила его в аут — у него помутнел взгляд, напряглись мышцы живота, и он хрипловато пробормотал: — Ладно, потом договорим…
Под утро я проснулась от тихого шуршания в углу. Раньше одна лишь мысль о мыши заставила бы меня задрожать от ужаса, но теперь, под защитой сильного мужчины, мне сам черт был не страшен. Я чувствовала себя так хорошо, что испугалась. Как же я буду жить одна, без него? Если подобная перемена произошла со мной всего за пару недель, то что станет за большее время? Я ведь попаду от него в такую зависимость, которая сделает невозможной саму жизнь без него!
Решив выйти из этой истории с наименьшими потерями, я целую неделю тайком репетировала в ванной наш последний разговор и в день отъезда безмятежно заявила Евгению, еще расслабленно лежащему на постели и пристально следившему за каждым моим шагом:
— Евгений, я не хочу, чтобы мы встречались в городе. Мне это ни к чему.
Он рывком сел, нимало не заботясь о своей наготе, и с недоверием посмотрел на меня.
— Что за чушь?
Надеюсь, выражение кокетливого удивления, что я столько времени репетировала перед зеркалом, удалось мне в полной мере. Теперь может вывезти только автоматизм. Но и он подведет, если разговор пойдет не туда. Я легкомысленно повторила:
— Конечно, порезвились, и хватит. Отпуск кончился, начинаются трудовые будни. Мне в нормальной жизни курортные романчики ни к чему.
Он сначала побледнел, потом покраснел. Да, хорошая тренировочка для его сердечной системы. Просипел с каким-то чрезмерным даже для себя гневом:
— Ну, ты саму себя переплюнула! Думаешь, я тебе поверю?!
Ну что ж, этот вариант тоже был мной проработан.
— Ну, это твои проблемы — верить мне или нет. Я же тебе говорю, что не хочу больше с тобой встречаться.
Он несколько задумался. Потом пробуравил меня сумрачным взором, как Байрон, и потребовал уточнений:
— Почему?
Да по кочану! Вот ведь безобразие какое — объяснения ему еще подавай! Хорошо, что я продумала и это.
— Просто надоело. Мне, знаешь, быстро все надоедает. Характер такой, непостоянный.
Он почувствовал себя надоевшей игрушкой. Нет, не хотела бы я быть на его месте. Вложить столько сил, столько чувств, и вдруг такой глупый конец… Но что поделаешь, другого выхода я не видела. Пусть лучше злится, чем переживает…
Он странно затих, и мне было показалось, что он плачет. Но нет, наоборот, его лицо стало замкнутым и упрямым. Да, напрасно я надеялась пронять его до печенок, чтобы он оставил меня в покое. До этого долгожданного момента, похоже, еще далеко…
Евгений помолчал немного, потом пробурчал:
— Вот оно, значит, как! — И посмотрел вдаль, что-то прикидывая. Я вновь пожалела, что не могу проникнуть в его мысли.
Отбрасывая мои досадные слова, он встряхнулся и деловито спросил:
— Ну, ты готова?
Я недоумевала. После этого объяснения я должна была топать на автобус, чтобы пилить час на электричке, а вовсе не ехать с ним на его роскошном авто. Я на это и не рассчитывала. Поэтому немного растерянно проблеяла:
— Да нет, мне еще до автобуса полтора часа…
Он перекосился и свирепо бросил:
— Мы с тобой сначала пообедаем, потом едем домой. Что касается твоих выдумок про переменчивый характер, то это обсудим позже.