– Вау. Как трагично.
– Он скажет, что это забавно. Но это, к тому же, правда.
– Так, если мы получаем одинаковое, значит ли это, что теперь ты звонишь Куперу?
Она зарычала.
– Ты права. Думаю, нужно позвонить.
– Хочешь добавить еще что-нибудь в письмо Джастину? «Я скучаю», например? Или «Я надеюсь, что твоя работа над строительством школы для малоимущих продвигается успешно»?
Она разок хихикнула.
– Да, добавь: «Спасибо, что сам выполняешь добрых дел столько, что хватит и на нашу долю».
– Сейчас же и отправлю.
– Мне пора. Родители стоят у какой-то пекарни напротив и машут мне обеими руками. Люди уже начинают собираться вокруг них так, словно тем двоим нужна помощь. И если я еще собираюсь звонить Куперу, сейчас самое время это сделать.
– Ладно. Передавай ему привет.
– Хорошо… Подожди. Почему? Ты же не переставала с ним разговаривать, правда?
– Конечно, нет.
Она вздохнула от облегчения.
– Хорошо. Я постараюсь поскорее позвонить тебе еще раз.
– Хорошо. Пока.
– Пока.
В трубке раздался щелчок, и звонок прервался. Я улыбалась. Вот чего мне не хватало – моей цельной группы друзей. Мне не терпелось увидеться с Рейчел. Ее не было дома уже целый месяц, и я даже забыла, почему не говорила ей о своих чувствах к Куперу. Теперь я вспомнила, и снова порадовалась, что все-таки этого не сделала. Мы идеально создавали баланс друг с другом, и как только они вернуться домой, все вернется в норму. Я адресовала Джастину сообщение Рейчел и пошла домой.
Семнадцать
– Моя мама будет в ярости, когда увидит, что ты принес в наш дом еду из «Макдональдса». – Я держала пакет Купера на своих коленях и старалась спастись от жара картошки-фри, оттягивая шорты пониже. Это не помогало.
– Я знаю. Эта женщина смотрит слишком много документалок. Ей бы взять пример с нас и жить в блаженном неведении.
– Думаешь, проблема в этом? В том, что она смотрит слишком иного шоу и читает слишком много статей и книг о всевозможных опасностях вокруг?
– Не знаю. Может быть? Кажется, она принимает все, что читает и слышит, близко к сердцу, ближе, чем большинство.
– Да. Может быть, она поправилась бы. Если бы оставалась подальше от интернета и всех своих нон-фикшен книг. – Думаю, я могла бы предложить такой вариант дедушке. Тогда он не стал бы торопиться с терапией. – Мне кажется, она накапливает всю информацию, а потом волнуется так усиленно, что это превращается в иррациональный страх.
Машина замедлилась, и Купер выглянул из окна. Я проследила за его взглядом – справа, на обычно пустом поле, росло большое дерево. Сейчас рядом с ним стоял какой-то мужчина. Нет, не просто стоял. Он был прикован к дереву.
– Останови машину, – сказала я Куперу.
Он остановился у обочины, и я опустила стекло.
– Сэр? У вас все в порядке?
Мой голос заставил его поднять взгляд с земли и повернуться ко мне.
– На вас же не нападали вооруженные цепями воры, правда? – спросила я.
Купер рассмеялся.
– Нет! – крикнул он в ответ. – Я сам.
– Нарочно?
Его улыбка стала еще шире.
– Застройщики дошли и до этого поля и теперь хотят выкорчевать дерево.
– А, я поняла. Вы защищаете его.
– Да.
– Удачи!
Он помахал нам рукой, и Купер двинулся вперед.
– Ты бы предпочла до конца дней жить на верхушках деревьев или в воде? – спросил Купер.
– Подводный мир однозначно. Если я могу дышать под водой. Могу?
– Конечно. Но тогда для верхушек деревьев тоже нужна какая-то адаптация. Что это может быть?
– Лапы обезьяны?
– Теперь я понимаю, почему ты выбрала стать русалкой, раз альтернатива – обезьяньи конечности.
Я ответила ему улыбкой и стащила картофелину.
Его лицо приобрело серьезное выражение.
– Не ешь мой картофель, Эбби. Ты сказала, что не хочешь картофеля, а я сказал, что ты все равно будешь воровать мой, если не возьмешь себе, и ты пообещала этого не делать.
– Ты разыгрываешь диалог, который у нас был пять минут назад?
– Да, потому что его ты, кажется, забыла.
– Это плата за то, что я держу твой промасленный пакет.
Он схватил пакет с моих колен и переложил его себе на левую ногу, не отрываясь от дороги.
– С тобой никакого веселья, – заявила я.
– Со мной больше всего веселья. – Он достал картофелину из пакета и съел ее.
– Кстати, ты поговорил вчера с Рейчел?
– Да, но почему кстати? Ты пытаешься сказать, что Рейчел самая веселая?
– Нет, я самая веселая. Я сказала «кстати», потому что мне показалось, что она там веселится.
– Да, она звучала довольной. Она рассказала тебе о туре по Европе? Для четырех амиго, которые следующим летом выпустятся из школы.
– Она так его назвала? Для четырех амиго? Она посмеялась, когда я так сказала!
Он захихикал.
– Наше воссоединение в конце лета будет невероятным.
Дома я позаботилась о достаточной дистанции между мной и Купером с его пакетом, полным отравы.
– Вот ты какая. Ешь в машине, но скрываешься от мамы.
– Зато я не забываю, кому предана.
Но мама промолчала. Она просто бросила взгляд на пакет, когда мы только вошли, и спросила, чем мы собираемся заниматься.
– Хотим дочитать нашу классику и наконец-то вычеркнуть ее из списка.
– Но сначала я хочу набить желудок всяким мусором, миссис Тернер. А потом мне нужно будет отработать это прогулкой. Вы пойдете прогуляться с нами минут через десять?
Его предложение стало для меня неожиданностью. Ни о чем таком мы не договаривались. Он просто знал, что я беспокоюсь о маме.
– Да, Купер, думаю, да.
Он закинул картофелину в рот, и когда мама вернулась к чтению, я беззвучно произнесла: «Спасибо».
Он подмигнул в ответ.
Когда мы сходили в парк без какого-либо сопротивления со стороны мамы и вернулись домой, она настояла на том, чтобы я показала Куперу дорисованный рассвет, будто это какой-то бесценный шедевр. Может быть, отчасти в этом и была моя проблема. Люди вокруг переоценивали мои работы. Все эти годы подпитывали мою неоправданную уверенность.
Новые картины – залитая светом сцена и квадроцикл – стояли у стены, прикрытые хлопковой тканью. Я подумала, что можно было бы показать и их, но передумала. Пусть останется элемент сюрприза, если мне все-таки удастся попасть в шоу.
После детального обсуждения картины мы с Купером пошли в мою комнату.
– Работа и правда отличная, Эбс.
– Спасибо.
– Почему ты говоришь так, словно мне не доверяешь?
– Потому что мистер Уоллес согласился взглянуть на работы еще раз, и мне кажется, что они в сотни раз лучше, чем предыдущие, но я не уверена, что они дотягивают по уровню.
Я бросила ему книгу, которую он оставил у меня на столе после нашего налета на фаст-фуд, достала свою из верхнего ящика прикроватной тумбочки и положила ее на постель. Если я дочитаю сегодня, у меня будет еще пара дней без забот о следующем пункте.
– Мне просто нужно разобраться со списком.
– Волшебный список. – Купер подошел к нему поближе и несколько минут рассматривал надписи. – Почему ты уже вычеркнула пункт о разбитом сердце?
От его вопроса мое сердце, казалось, остановилось в груди. Мы успешно избегали этой темы вот уже год. Неужели я решусь поднять ее сейчас? Мне хотелось отвернуться, но я не отрывала взгляд от Купера.
– Потому что мое сердце разбивали.
Глаза Купера опустились на пол, а потом снова обернулись ко мне. Он понимал.
– Тогда начнем так: почему ты вообще внесла этот пункт сюда? – спросил он мягко.
– Я не знаю, – сказала я. – Записала просто потому, что он уже выполнен. Думаю, мне хотелось понимать, что хотя бы какой-то опыт у меня есть.
Он неспешно кивнул. Нам нужно было быстро переключиться на что-то другое. Продолжить замалчивать то, что произошло год назад. Я могла сказать что-нибудь. А могла ждать. Пока скажет Купер. Однажды я уже взяла на себя эту роль. Если за этот год его чувства изменились, пришла его очередь выкладывать.
– А ты? Ты уже можешь вычеркнуть «разбитое сердце» из списка? – Я искренне не знала, что он ответит. Даже несмотря на то, что я застала немало его отношений, я и понятия не имела, влюблялся ли он когда-нибудь. Он об этом не рассказывал, и я полагала, что нет.
– Нет, не могу, – ответил он. Мое тело отозвалось удивительным облегчением.
Купер запрыгнул на постель рядом со мной и открыл свою книгу, когда раздалось уведомление о новом электронном письме. Я вытащила телефон. Никто, кроме папы, не писал мне писем на почту, поэтому я знала, чье имя увижу в папке входящих.
– Папа? – спросил Купер, поглядывая на меня из-за края книги.
– Ага. – И я начала читать письмо про себя.
«Моей дочери, которая пишет мне письма лучше, чем любая другая из моих дочерей. От ее отца, который несколько дней не мог подобраться к компьютеру.
Почему я не заставил тебя посмотреть рассвет раньше? Тебе когда-нибудь доводилось будить себя в пять утра? Вот тебе и ответ. Я счастлив, что не придется задавать двадцати вопросов об Эллиоте, потому что я бы тоже не смог столько придумать. Ну, меня интересует только его фамилия, чтобы я мог узнать его подноготную. Что скажешь о том, другом, парне в твоей жизни? Как его зовут? Твоя мама говорит, он все еще частенько заходит. Надеюсь, он хорошо к тебе относится. Следующие пару недель мы будем передвигать позиции, поэтому заранее прошу прощения, что не смогу писать и звонить так часто, как обычно. Кажется, ты тоже занята списком. Не забывай держать меня в курсе, мне нравится слушать о твоих приключениях».
Я улыбнулась и показала Куперу пальцем на стол, который был ближе к нему.
– Подашь ноутбук?
Он потянулся к столу, схватил ноутбук и поставил его мне на ноги.
– Какие новости от отца?