– Я думала, ты обманываешь.
И вот на этот раз я подумала, что дедушка обидится или, по крайней мере, притворится, что обиделся на мое обвинение во лжи. Но он только легонько покачал головой и улыбнулся мне.
Я долго смотрела на рыбу, собираясь с духом.
– Прошлым вечером я попросила маму прийти ко мне на выставку… То есть если я все-таки попаду на выставку.
– Правда? – переспросил дедушка.
– Она тебе не рассказывала? – Это меня обеспокоило. Они всегда все обсуждали друг с другом.
– Вероятно у нее вылетело из головы.
Я чуть-чуть поерзала пальцами ног, но это не спугнуло рыбу.
– Как думаешь, она пойдет?
– Я думаю, она очень постарается.
Теперь вокруг моих ног собиралось все больше рыбок.
– Она пообещала. А она выполняет обещания.
– Ты права. Она выполняет.
Мы с дедушкой мчались домой, обгоняя все машины, и я уже второй раз едва не опоздала на гонки Купера. Я нашла его семью и, к своему удивлению, заметила, что в их маленькой компании пополнение – Айрис. По крайней мере, она выглядела, как девушка, которую я однажды видела мельком. Она оказалась милее, чем я ее помнила. На голове ее темные волосы были стянуты в высокий хвост, а в руках красовался плакат с именем Купера. Свой рисунок я опустила вниз и немного замедлила шаг.
– Привет, – сказала я, подходя к ним.
Амелия заскакала от счастья, а потом обняла меня.
– Целую вечность тебя не видела.
– Я знаю. Я в последнее время к вам не заходила, извини.
– Вы уже знакомы с Айрис? – спросила миссис Уэллс.
– Нет, – ответила Айрис в тот же момент, когда я ответила: «Да».
– Разве? – спросила она.
– Пару недель назад мы виделись на пляже, когда там показывали фильм.
– Так это была ты? – Она протянула мне руку. – Приятно познакомиться.
– Мне тоже. – Я пожала ее руку. – Меня зовут Эбби.
– Ты подруга Купера? – спросила она.
Она не знала, что мы с Купером друзья? Он ни разу меня не упоминал? Я наклонила голову, пытаясь рассмотреть ее выражение лица. Она выглядела совершенно серьезно. Не так уж много времени они проводили вместе. Думаю, ничего удивительного в этом не было.
– Да.
Она кивнула с улыбкой на лице.
– Кажется, начинается, – заметил мистер Уэллс.
– О! – Айрис обратила все свое внимание на автодром. – Так волнительно.
– Ты никогда раньше не видела гонок на дюнах?
– Нет. Это первый раз.
– Ты выросла здесь?
– Нет, мы два года назад переехали из Огайо.
– Подожди, ты учишься в Пасифик-Хай? – Я никогда не видела ее в нашей школе, хотя я, конечно, не знала всех вокруг. Похвастаться выдающейся популярностью я не могла.
– Нет, я из академии Далтон, – сказала она.
Далтон – частная школа на самом побережье. У них есть уроки морской биологии, а вместо обычного урока физкультуры бывает серфинг.
– Ого, круто. Тебе там нравится?
– Да, безумно.
Мужчина опустил красный флажок, и водители стартовали.
– Кто из них Купер? – спросила Айрис.
Я показала пальцем.
– В ярко-зеленом шлеме.
Она встала на цыпочки и взвизгнула. Купер подпрыгнул и приземлился на передние колеса – задние зависли в воздухе еще на несколько секунд. Сбоку послышался резкий вздох Айрис.
– Не беспокойся, – сказала я, чувствуя в ней до боли знакомую тревогу. – Он родился на дюнах.
Это ее рассмешило.
– Он тоже так сказал.
– Верно… – Естественно, ей он сказал то же самое.
Она не первая девушка, пришедшая смотреть на Купера. Но впервые я почувствовала себя лишней – глядя, как комфортно Айрис рядом с его семьей, как она так взволнована по поводу исхода гонки, я чувствовала себя так, словно мне здесь не место.
Купер, как всегда, финишировал первым, и Айрис начала неистово кричать, чем вызвала только улыбку на лицах мистера и миссис Уэллс.
Я глянула на экран телефона. Пора было идти в душ и приводить себя в немного более деловой вид перед экскурсией по музею; плюс мне все еще нужно было развесить картины, которые принесла учительница. У меня оставалось больше часа, поэтому я могла позволить себе задержаться и поздороваться с Купером. Может быть, когда он окажется рядом, все вернется в норму. Мы все направились к трейлеру.
– Было так увлекательно. Он хороший гонщик, – заметила Айрис, шагая со мной в ногу.
– Да. Бесстрашный.
Купер уже снял шлем и ждал нас у фургона. Первым делом он обнял Айрис.
– Красивый плакат.
Она вскрикнула от радости.
– Вы уже познакомились с Эбби? – спросил он.
– Да, – ответила Айрис. Я ждала чего-то вроде «почему ты раньше мне о ней не рассказывал?», но ничего подобного она не спросила. Я ждала, что он скажет что-то вроде «она моя лучшая в мире подруга», но ничего подобного он не сказал.
– Едем праздновать? – спросил мистер Уэллс.
– Я спешу, но вы повеселитесь там за меня, – сказала я.
– Куда ты спешишь? – обратился ко мне Купер. – Ты не хочешь праздновать?
– У меня экскурсия по музею для малышей, забыл?
– А, точно. – Он приобнял меня, а я слегка оттолкнула его боком.
– Эй, ты потный.
Он хихикнул.
– Жарко. И это к тому же сияние победителя.
– Поздравляю с победой. Увидимся позже?
– Да, непременно.
Я попрощалась со всеми и ушла, оглянувшись всего раз. Но даже это было лишним – не стоило мне видеть, как Купер обнимает Айрис, и вся его семья расцветает в улыбках.
– Ты художница? – Уже вторая девочка задала мне этот вопрос.
Я проводила экскурсию для детей и их родителей в два раза быстрее, чем проводила бы для взрослых, и меня удивило, что они оставались сосредоточенными так долго. Это был мой первый опыт работы экскурсоводом, но я успела посмотреть уже, наверное, тысячу экскурсий и не ожидала, что процесс покажется мне таким увлекательным. И я не думала, что мне так понравится приоткрывать для детей мир искусства. Маленький мальчик позади группы начал дергать маму за ногу, и я боялась, что счет теперь идет на секунды – еще чуть-чуть, и я его потеряю. Но одна девочка спереди с большими карими глазами и хвостиками на голове была вся внимание. И она очевидно чуяла, когда от ее ответа уклоняются, потому что мое «я люблю рисовать» она не приняла.
– Да, я рисую.
– Покажи нам здесь свою картину, – попросила она.
Я разгладила свой блейзер.
– Здесь нет моих работ. Сейчас здесь только известные художники. Но раз в год мы устраиваем выставку любительских работ, и люди могут их купить.
– Значит, на этой выставке будут твои картины?
– Может быть. – Я хлопнула в ладоши. – Но сейчас я покажу вам некоторые по-настоящему известные произведения искусства. – Я постаралась направить интерес четырехлетней девочки в другое русло. Насколько жалко это выглядело?
Я повела детей по коридору к комнате, где я развесила все их работы: пониже, чем все остальные, чтобы дети без труда могли их рассмотреть, к тому же я настроила освещение, чтобы именно детские рисунки были в центре внимания.
И вот на этом группа непосед успокоилась.
Деловым голосом экскурсовода я объявила:
– Сегодня у вас есть уникальная возможность своими глазами увидеть работы художников из подготовительной школы. Эта выставка представлена у нас впервые, поэтому она особенно ценна.
Дети расшумелись, пока показывали друг другу на свои собственные рисунки. Даже родителям и учителям, казалось, стало веселее. Позади я заметила мистера Уоллеса. Он подбадривал меня пальцами вверх. Когда группа пошла к выходу, он вызвался их сопровождать и по дороге разговорился о чем-то с учительницей.
Одну за другой я начала снимать картинки. Навыки у всех ребят были примерно на одном уровне. Они рисовали фигурки людей из кружочков и черточек, могли нарисовать солнце или корявое деревце. Но одна работа выделялась из всех. Так и я в детстве обгоняла сверстников в рисовании. Это и подтолкнуло моих родных записать меня на занятия.
Я подняла взгляд при звуке шаркающих ног.
Купер смотрел на меня с улыбкой.
– Ты здесь. – Я одновременно была и удивлена, и счастлива.
– Знаешь, как сложно было удержаться от соблазна подкрасться и напугать тебя? Что тебя так увлекло?
Я протянула ему рисунок. Девочка под радугой. Здесь явно было видно, что это девочка. У нее был не просто кружок на месте головы. У нее были руки, ноги и тело. И одета она была в фиолетовое платье.
– Мило, – сказал он. – Сама нарисовала?
– Ха-ха. Нет. Ребенок четырех лет.
– Так вот что теперь мистер Уоллес показывает на выставках? – Его голос сочился сарказмом.
– Ш-ш-ш. Не говори таких вещей. Он повсюду. – Я осмотрелась, но в комнате не было никого, кроме нас.
– Может быть, мне следует говорить такие вещи. Может быть, тогда он задумается.
Я вздохнула и продолжила снимать рисунки.
– Прости, прости, – сказал он. – Что мне нужно было заметить на том детском рисунке?
– Наверное, ничего. – Может быть, сейчас этот рисунок и выделяется на фоне других, но скоро другие ее догонят. Я сложила бумаги вместе и обернулась к Куперу.
– Я думала, ты празднуешь с семьей.
– В этот раз мы просто заехали за десертом, и все. У меня есть кое-что для тебя.
– Хорошо.
– На выходе из «Чизкейк Фэктори» я заметил, что у них остался последний кусочек чизкейка с белым шоколадом и малиной. Последний! И я подумал, что это судьба. Или называй это как хочешь. – Из-за спины он вытащил белый с разноцветными полосками пакет.
– Ты лучший.
– Я знаю. А теперь давай. Пойдем посидим на улице, и ты разделишь его со мной.
Тем вечером я пришла домой и установила небольшое полотно. Я нарисовала рыбу. Сначала я рисовала ее реалистично, словно под водой. Но потом я поняла, что это неправильно. Картина не отражала моих чувств в спа или на гонках Купера. Я перерисовала ее. Теперь рыба была покорежена, изогнута под неправдоподобным углом. Я покрыла воду зыбью, сделала ее мутной. Потом отошла подальше и посмотрела на результат. Вот так я себя и чувствовала.