Любовная атака — страница 22 из 27

– Играми? Ты считаешь, что я веду какую-то игру? – Удивление в голосе скульптора было искренним, но Лайза уже ничему не верила. В конце концов, она все видела своими глазами. Ее заставляли позировать, когда работа была уже готова, он играл с ней, как кошка с мышкой, и теперь… Просто с нее довольно!

– Да, – твердо сказала Лайза, но тут его хватка резко ослабла, и ей удалось освободиться, – да, я так считаю. А теперь до свидания!

В этот раз Джек не сделал попытки помешать ей сесть в машину. Он просто стоял и смотрел на нее, и в его глазах легкое недоумение сменилось гневом. Потом он пожал плечами и поднял руку, словно признавая свое поражение.

– Как хочешь, – сказал он в открытое окно машины. – Но ты сильно ошибаешься, Лайза, если думаешь, что я играл с тобой в какие-то замысловатые игры. И все же…

Окончания фразы Лайза не услышала, она не могла слушать, не хотела. Джек еще что-то говорил, но она резко включила зажигание, развернулась и помчалась по шоссе, ведущему к ее дому. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Лайза добралась домой. Дорожная разметка расплывалась в ее залитых слезами глазах, а на шоссе было полно опоссумов, кроликов и других неосторожных зверей, которые бросали вызов ее помутившемуся зрению и полному отсутствию внимания на дороге.

Войдя в квартиру, Лайза увидела властно мигающий глазок магнитофона и машинально подошла к нему. Но при первых звуках голоса Джека Харриса выдернула шнур магнитофона из сети и швырнула его в нижний ящик стола. Затем отключила телефонный звонок и поклялась, что все так и останется до тех пор…

– До скончания века! – выкрикнула Лайза, – с грохотом захлопывая дверь в спальню, сбрасывая на ходу одежду и жалея о том, что вообще встретила Джека Харриса и его паршивую собаку.


На следующее утро Лайза проснулась в том же настроении, и в течение дня оно все ухудшалось и ухудшалось. Так продолжалось и в последующие дни. В пятницу она заставила себя взяться за работу, но, как ни старалась, у нее решительно ничего не выходило. Лайза уже начала подумывать, не зря ли отключила телефон, но как только бросала взгляд на магнитофон, в ее ушах начинал звучать ненавистный голос, и это удерживало ее от каких-либо действий.

– Все равно я не жду, что ты позвонишь, – сердито сообщила Лайза аппарату. – И мне совершенно наплевать на всех – просто не хочу, чтобы меня беспокоили, вот и все.

Однако ее все же беспокоили – если не голос, то видения, в которых она представляла Джека нежащимся в горячей ванне вместе с прелестной белокурой Лоттой. Вот Джек касается ее тела… Эти образы преследовали Лайзу во сне, где ее переменчивое подсознание смешивало реальность с обрывками вымысла, вызывая чудовищные эротические кошмары, от которых она вскакивала среди ночи так стремительно, что заснуть после этого уже было невозможно.

Однажды ей приснились Джек и Лотта в ванне, окруженные скульптурами – лисицей-оборотнем, изваянием собаки и сиреной. Их насмешливый хохот звучал совершенно отчетливо, и Лайза проснулась, обливаясь потом, пристыженная собственной наивностью и еще больше – мыслью о том, что ей следовало все знать с самого начала.

В другом сне она оказалась заключенной в деревянную оболочку сирены, и Джек гонялся за ней по студии с остро заточенным резцом, а из ароматной пенной ванны доносился злорадный смех блондинки. Забияка громко лаял и повизгивал, подбадривая хозяина.

Самые страшные кошмары снились Лайзе в первые несколько ночей, но и в последующем она спала лишь урывками, да и ела так же. Возиться с готовкой слишком хлопотно, выходить на улицу, чтобы что-то поесть, было выше ее сил, и вообще она слишком занята, твердила Лайза. Она поглощала одну чашку кофе за другой в попытках сосредоточиться, но все напрасно.

Однако даже кофе было недостаточно, чтобы не спать совсем, хотя Лайза почти мечтала об этом – не хотела видеть снов.

В пятницу она задремала за рабочим столом, уронив голову на руки. Ей показалось, что начинается очередной кошмар – зазвучал сердитый голос Харриса, перемежавшийся все более настойчивым и громким стуком в дверь. Однако для полной иллюзии недоставало Лотты, собаки или скульптур.

Лайзе в конце концов удалось стряхнуть с себя сон. И тут она поняла, что это ей вовсе не снится.

– Черт побери, Лайза, отзовись, я же знаю, что ты дома! Я хочу поговорить с тобой, даже если для этого мне придется разнести эту дверь, так и знай! – проревел Джек после очередной серии гулких ударов.

Лайза в полном замешательстве смотрела на сотрясающуюся дверь, и ее саму начало трясти. Она даже стала озираться в поисках места, куда бы ей спрятаться от этого слишком реального вторжения. Но тщетно: пока она мысленно забиралась под кровать, ее тело уже двигалось к двери, послушное этому хриплому голосу.

Собравшись с духом, Лайза положила ладонь на ручку двери. Ей удалось наконец собраться с силами, напустить на себя холодный спокойный вид и молиться, чтобы удалось продержаться, пока она не отделается от человека, причинявшего ей такие муки.

– Что тебе нужно?

Сдержанно, и как раз в меру, подумала Лайза. Отчужденно, но не сердито, – ничто не выдает ее истинных чувств.

Харрис посмотрел на нее, и его проклятые янтарные глаза, как всегда, увидели больше, чем она хотела показать, однако сдержанность Лайзы его остановила. Он был одет небрежно, по-видимому, для работы: клетчатая рубашка расстегнута почти до пояса, а узкие джинсы в мельчайшей деревянной пыли.

– Я хочу знать, черт возьми, что происходит, – ответил Харрис таким же ледяным тоном, что и Лайза. Однако глаза его не были холодными: он готов был испепелить ее взглядом.

– А в чем, собственно, дело? – произнесла Лайза голосом, даже ей самой показавшимся фальшивым, но на большее она была сейчас уже не способна.

– Так ты считаешь, что ни в чем?!

– О чем ты? – произнесла Лайза, стараясь изо всех сил собраться, чтобы поддерживать разговор, сохраняя наигранное спокойствие и отчужденность. Каждый раз, когда он смотрел ей в глаза, мысленно девушка вся сжималась, но вот тело ее реагировало совсем по-другому. – Да что случилось-то? И вообще, как ты здесь оказался?

– Ты нормально себя чувствуешь?

Он словно не желал обращать на ее слова внимания. Задавая вопрос, Джек почти протиснулся в дверь, оттесняя Лайзу, и она отступила под его напором.

– Разумеется, нормально. С какой стати мне должно быть плохо? Чего ты все-таки хочешь?

Джек уже оказался в комнате, по-прежнему надвигаясь на Лайзу, но теперь он старался не смотреть на нее. Взгляд его был совершенно непроницаем. Лайза понимала, что он осматривает комнату и видит кучу мусора – плоды безуспешных попыток Лайзы заняться делом: гору немытых кофейных чашек и жалкую кучку грязных тарелок.

– Похоже, ты была занята. – Это был даже не вопрос.

– Я была занята, – подтвердила Лайза все так же спокойно, сама удивляясь, как ей это удается. Харрис продолжал наступать: теперь они уже были в глубине студии, и дверь закрылась, отгородив их от всего мира… поймав ее в ловушку.

– А что, есть какой-то закон, запрещающий заниматься делом? – Лайза знала, что произнесла это повышенным тоном, но ей было наплевать.

– Ты была так занята, что даже не брала трубку? Может, что-то случилось с твоим телефоном?

– Я не всегда отвечаю на звонки. Особенно когда работаю. От телефона одно беспокойство, – защищалась Лайза. – И вообще, какое тебе до этого дело?

– Ты всегда отвечаешь на звонки, когда работаешь, – возразил Харрис. – Я это уже заметил. Это редкое свойство, очень редкое. А тут ты не отвечала! Я-то знаю – всю неделю пытаюсь тебе дозвониться.

– Мой телефон сло… – Лайза осеклась и тупо уставилась на Джека, ужом скользнувшего мимо нее и схватившего телефон. Его глаза безошибочно остановились на переключателе звонка, стоявшем на «отключено». Он с немым вопросом воззрился на Лайзу и усмехнулся.

– Сломался, да? – саркастически спросил он и небрежно поставил аппарат на место.

– Это не твое дело, – заикаясь, проговорила Лайза, отворачиваясь от него и снова подходя к двери.

– Очень даже мое, – отозвался Джек, обернувшись к ней и не заметив облегченного вздоха, сорвавшегося с губ девушки. – Я же говорю, Лайза, пытаюсь дозвониться до тебя всю неделю! А теперь выясняется, что ты все сделала для того, чтобы я попусту терял время. Ну и зачем тебе все это надо?

– А почему ты не подумаешь о том, что я была просто занята, не хотела, чтобы меня беспокоили? Или, предположим, что я не хотела с тобой разговаривать? – заявила Лайза уже более спокойно. – Неужели в это так трудно поверить? Или ты убежден, что каждая женщина в мире затаив дыхание ждет любого твоего проявления внимания?

Глаза скульптора сверкнули, словно она его ударила, а потом вдруг погасли и стали тусклыми, как осколки бутылочного стекла, отполированные морем. Это было поразительно и очень неприятно. В следующую минуту губы его растянулись в улыбке, и Лайза заметила, что глаза Джека повеселели.

– Похоже, ты всерьез на меня рассердилась, дурочка, – заметил Джек с нескрываемым сарказмом.

Рассеянно он еще раз окинул взглядом кавардак в квартире и недовольно нахмурился. Сарказма как не бывало. В его глазах появилось что-то очень напоминающее тревогу.

– Когда ты в последний раз ела? Я имею в виду, как следует, а не всю эту ерунду, которую впихивают в себя одинокие девушки, когда им некогда готовить, но и помирать с голоду вроде тоже не хочется.

– Так, теперь ты решил проявить заботу о моем желудке? – съязвила Лайза. Это был единственный способ уклониться от ответа на вопрос и скрыть свое удивление.

– Я спросил, мисс Нортон, – напомнил Джек просто-таки устрашающе спокойным тоном. – Почему бы тебе не ответить прямо, а, Лайза?

– С какой стати?

– Потому что мне это интересно. И потому что этого требует обыкновенная вежливость.

– И у тебя хватает наглости рассуждать о вежливости? Ворвался сюда, как к себе домой, без приглашения и читаешь мне нотации по поводу вещей, которые тебя совершенно не касаются…