В эту минуту с заднего двора вышел высокий черноволосый негр с курчавыми волосами. В одной руке он нес туфли, а другой придерживал топор, покоящийся на широком плече. У него были добрые глаза и большой рот.
—Это же Ноа Раби!— прошептала Лиза. И ее молоденькое личико осветилось такой широкой улыбкой, какой Кэролин не видела у девушки с момента их отъезда из Калифорнии.— Это сын миз Раби. Я видела его, когда они нашли меня и привели в дом из леса.
—А я и не знала, что у Óны есть сын,— промолвила Кэролин. Увидев, как разволновалась Лиза, она кивнула своей служанке: — Почему бы тебе не поболтать с ним, пока я буду в доме? Только не уходи далеко. Нас могут не пригласить к столу.
Лиза направилась было по усыпанной гравием дорожке, но затем остановилась. Состроив глазки и кокетничая, она проследовала за молодым человеком к ближнему сараю.
Собравшись с духом, Кэролин плотнее укуталась в шаль и постучала еще раз.
Дверь открыла горничная. Она молча уставилась на женщину.
—Доброе утро,— дрожащим голосом произнесла Кэролин.— Я хотела бы увидеть Верити Харпсвелл.
Тут откуда-то из задних комнат раздался раздраженный крик:
—Закрой, в конце концов, эту дверь! Сквозняк!
Тут в коридоре появилась женщина в черном с копной светлых кудряшек на голове. Не сводя с Кэролин глаз, она тихо подошла к ней, словно старалась издавать как можно меньше шума, чтобы не потревожить кого-то, кто был совсем рядом. Молодая, не старше тридцати, она с подозрением смотрела на Кэролин своими голубыми глазами. Схватив горничную за руку, она сердито кивнула:
—Я же сказала — закрой дверь!
Съежившись, горничная бросилась выполнять приказание, пропустив Кэролин, а затем поспешила убраться, то и дело оглядываясь на незваную гостью.
Блондинка внимательно оглядела дорожную шляпку Кэролин, ее шаль и поношенную юбку. Впрочем, ее собственный костюм был не лучше.
—Кто вы такая? Зачем пришли сюда?
—Я Кэролин Адамс Клур,— смущаясь, представилась Кэролин, недоумевая, с кем разговаривает.— Я раньше жила в усадьбе, которая называется Тимберхилл. А в этой деревне у меня была тетя… точнее, она жила в этом самом доме, если я не ошибаюсь, конечно.
Лицо женщины исказилось от ужаса. Она отступила назад, глядя на Кэролин с таким видом, словно та была проклята.
—Да, мы слышали, что кто-то есть в… Но не могли в это поверить… Что вы здесь делаете?— Она с испугом смотрела на костыль Кэролин.
Миссис Клур устала стоять, однако поняла, что хозяйка и не подумает пригласить ее в гостиную.
—Я приехала в Юдоксию, чтобы в последний раз взглянуть на мой дом. Усадьба не принадлежит мне больше.— Она специально заговорила об этом — на случай, если молодая женщина слыхала о споре между сестрами, касающемся Тимберхилла.
Женщина не подавала виду, что понимает, о чем идет речь, и продолжала смотреть на Кэролин.
—Тимберхилл перешел к моему деверю — после смерти моего мужа,— продолжала Кэролин.— Я останусь здесь всего на несколько дней — повидать родственников и… задать им кое-какие вопросы. Надеюсь, тетушке не составит большого труда поговорить со мной.
—Поговорить?— встревоженно спросила молодая женщина.— О чем это?
—Простите, но я хотела бы знать, точно ли Верити Харпсвелл живет здесь.
Женщина нетерпеливо огляделась, словно не знала, как поступить с Кэролин.
—Наверное… вы можете присесть,— пробормотала она раздраженно.— Пойдемте в гостиную. Да, Верити живет здесь, а я — ее дочь. Вы, должно быть, не узнали меня. Я — Эннети.
Кэролин попыталась было выдавить из себя улыбку, но ее двоюродная сестра была так расстроена, что, пожалуй, и не замечала выражения Кэролин. Миссис Клур плохо помнила кузину, ей запомнилось, похоже, лишь то, что Эннети была крайне неприятным ребенком, который все время щипался. Сама Кэролин чаще играла с детьми близлежащих ферм.
Дернув за шнурок от звонка, Эннети позвала напуганную горничную и приказала ей растопить камин. Не говоря больше ни слова, молодая женщина поспешила прочь из гостиной, оставив Кэролин созерцать спартанскую обстановку комнаты — простые стулья, грубую скамью у очага, вышитый каминный экран и несколько незатейливых столиков.
Кэролин чувствовала, что горничная краем глаза наблюдает за ней, и едва сдерживалась, чтобы не схватить ту за руку и не потребовать объяснений. С какой стати они так враждебно к ней относятся?!
Через некоторое время в комнату вошла седовласая женщина. И тут, словно предостерегая Кэролин, по ветвям деревьев за окном пронесся тяжкий шепот, и они обеспокоенно застучали в стекло.
Маленькие темные глаза женщины скрывались в складках густо припудренной кожи. Ее подбородок дрожал, голова тряслась, словно ей было куда больше ее пятидесяти трех лет.
Эннети вошла в гостиную вслед за матерью — у нее было напряженное выражение лица, щеки покраснели. Верити вся посерела, ей даже пришлось опереться о спинку кресла, прежде чем она смогла пройти через всю комнату. Перед тем как представить их, Эннети усадила мать на стул.
Верити сидела на самом краешке и смотрела на Кэролин так, будто видела перед собой привидение. Впрочем, у этой женщины такой вид, словно чувства ей неведомы, а в груди каменное сердце, подумалось Кэролин.
—Что ты здесь делаешь?— ледяным тоном осведомилась наконец Верити.
Тщательно выбирая слова, Кэролин принялась объяснять, как потеряла Тимберхилл. Она ожидала, что женщина рассвирепеет, узнав, что усадьба перешла к чужому человеку. Но, как казалось, Верити и ее дочь куда больше интересовало, почему она появилась в их доме в этот день и час.
Кэролин продолжала объяснения, перейдя к рассказу о смерти Форреста, ее ранении и о том, как из завещания мужа она узнала, что больше не является хозяйкой Тимберхилла, владельцем которого теперь стал Сайлес.
При упоминании о Сайлесе Верити вздрогнула, ее темные глаза сверкнули.
—Ты хочешь сказать, что в Тимберхилл приедет священник?
—Я уже говорила, что не знаю, приедет ли мой деверь. Скоро зима, и он может отложить поездку до весны. До возвращения в Филадельфию я хотела бы привести дом в порядок — для него.— Она так и чувствовала враждебность женщин.— Тетя Верити, я уже сказала Эннети, что мне надо задать вам несколько вопросов. Не хотелось бы беспокоить вас, но если вы сочтете…
У пожилой женщины был такой вид, будто она готова немедленно выбежать из комнаты.
Эннети шепотом успокоила мать, а затем злобно поглядела на Кэролин:
—Вы же видите, мама нездорова!
—Если бы я могла, то с радостью отдала бы вам поместье, но…
—Да я ни за что на свете не взяла бы эту землю!— вскричала Верити.— Ни дом, ни мебель оттуда! Тимберхилл проклят!
Удивленно моргая, Кэролин вдруг осознала, что к ней возвращается спокойствие — так же таинственно, как оно и пропало. Заключив, что ее тетя и кузина находятся под действием дурацких россказней про Тимберхилл, которые произвели на Лизу такое сильное впечатление, Кэролин смогла взять себя в руки.
—Ваше отношение к Тимберхиллу может сильно отличаться от моего, но теперь это уже неважно — усадьба потеряна для нас обеих. Я собираюсь уехать отсюда, как только получу ответы на все вопросы. Вы поможете мне?
—Я ничего не скажу тебе!— выкрикнула Верити, исподлобья глядя на племянницу.
Руки Кэролин перестали дрожать. Не обращая внимания на неприкрытую враждебность тетки, она смело продолжала:
—Когда мне было всего двенадцать лет, мои мама и папа убежали из Тимберхилла. Я помню толпу, помню, что у этих людей были факелы. Они кидали камни в окна нашего дома. Они дотла спалили приемную. Только скажите мне — почему, и я немедленно уйду.
Эннети вцепилась в спинку стула, на котором сидела ее мать.
—Тебе лучше убраться отсюда, пока у мамы не начался приступ.
—Я вовсе не хочу, чтобы она заболела от моих вопросов, но побег в Филадельфию, по сути, стоил моим родителям жизни. Вы должны понимать, как важны для меня ваши ответы. А если вам станет нехорошо, тетя Верити, я смогу помочь,— заявила Кэролин, глядя в глаза тетке.— Мой отец был врачом — как и мой покойный муж. Я часто сама посещала больных. Я не хочу причинить вам вреда, я лишь прошу, чтобы вы рассказали мне о событиях тех дней, воспоминания о которых часто преследуют меня.
—И не только тебя,— прошептала Верити, силясь встать.
—Стало быть, вы знаете, что заставило простых деревенских жителей выгнать семью из дома? Загнать в леса таких же, как они, людей?
—Орион Адамс никогда не был таким же, как они! Он был чужаком, чужестранцем… словно явился сюда с судна завоевателей!
—Мама, что ты говоришь! У нас никогда не было тому доказательств!— тихо проговорила Эннети.
—Их и не могло быть!— возмутилась Кэролин.
Оставив мать, Эннети подошла к Кэролин, сердито шурша юбками.
—Ты имела наглость заявиться сюда, чтобы мучить нас расспросами! Убирайся туда, откуда пришла! То, о чем ты спрашиваешь, давно кануло в прошлое!
—Если вы откажетесь помочь мне, то я найду других, более сговорчивых людей,— промолвила Кэролин.— Неужели вы хотите, чтобы я напоминала людям, как вы, тетя Верити, спорили с мамой о том, кто будет жить в Тимберхилле?
—Это не имеет никакого отношения к…
—Так почему тогда мы не укрылись от толпы у вас?— гневно вопросила Кэролин.
—Убирайся!— взвизгнула Верити.
Кэролин встревожилась, поняв, что теряет важный источник информации. Она попыталась сдержать себя, но это плохо ей удавалось.
—Что ж, в таком случае я разыщу первого ассистента моего отца, Джона Раснера. И спрошу его, что он знает о той ночи. И найду мать Катарины Эбей. Уж она-то расскажет мне все, что я хотела бы знать.
Эннети скривила лицо и, обхватив себя руками, отошла назад:
—Джон Раснер уехал из Юдоксии. Он пропал во время войны. А его отец испытывает одну лишь ненависть к семейству Адамс. Он ничего тебе не скажет. А его сестра, Элен,— дурочка.
Кэролин вздрогнула, ее слегка затошнило. Джон умер? Придет ли конец горестным известиям?