– А вы, насколько я понял, не поверили в его гибель.
Ни мучительных ожиданий, ни поисков – всего этого могло бы не быть, поверь я хоть на минуту, что отец утонул в ту ночь. Но я отрицательно покачала головой.
– Я думаю, это узнала бы, если бы он умер. Узнала бы непременно, почувствовала бы сердцем. – Я постучала себя кулаком в грудь, стараясь унять болезненную пульсацию, вдруг возникшую где-то внутри меня. Я вновь оказалась рядом с отцом, и во мне вновь закровоточили старые раны.
– Мэгги. – Шиа погладил мои волосы и вдруг, резко развернув меня лицом к себе, сомкнул за моей спиной руки, прежде чем я успела отстраниться от него.
– Эта история... она как бы не имеет конца независимо от того, как давно все это произошло. Вы действительно рассказали мне все без утайки?
Я посмотрела ему в глаза, понимая, что у него были все основания сомневаться в услышанном; с огромным трудом мне удалось преодолеть искушение до конца излить ему душу.
– Разумеется, я не тот человек, в обществе которого ваша мать была бы рада видеть вас, – сказал Шиа, понизив голос. – Ей бы наверняка не захотелось, чтобы дочь повторяла ее собственные ошибки. Но я все-таки прошу вас доверять мне; поверьте, я вам не враг.
Я хотела верить его словам, верить, что он именно тот человек, на которого я полностью могу положиться. Наши глаза встретились. В его взгляде читалась твердость, уверенность в себе – те самые черты, что когда-то мне так нравились в Дэвиде. Я закрыла глаза, желая избавиться от непрошеных воспоминаний о своем муже.
– Видите ли, вы не слышали о несчастье, случившемся с моим отцом, потому что оно еще не произошло. Дело в том, что мой отец... он еще не родился. Его еще просто нет, – сказала я запинаясь. – Каждый должен сначала родиться, прежде чем умереть или исчезнуть.
Шиа выпрямился. Пока я, ожидая, что он скажет в ответ на все это, смотрела на него – его молчание казалось мне бесконечным, – стрекот цикад отдавался в моих ушах подобно грохоту тяжелого молота.
– Вы, должно быть, переутомились. – Шиа так сильно сжал меня, что я невольно вскрикнула. Он смутился и ослабил объятия. – Мэгги, – проговорил он, тщетно пытаясь скрыть волнение, – сейчас тысяча девятьсот двадцать шестой год. Вы устали. Сегодняшняя ночь, должно быть, – слишком большое потрясение для вас.
Я снова изучающе посмотрела на него. На его обычно безукоризненном лбу обозначились морщинки.
– Вы хотели, чтобы я доверилась вам, именно это я и пытаюсь сделать сейчас. Я знаю, очень трудно заставить себя поверить в это, и все-таки выслушайте меня. Я из будущего. Я сама не могу объяснить, как это случилось, но что-то привело меня в аптеку Оачиты – там, в моем времени – и к злополучному порошку. Я случайно вдохнула его, а когда я выходила из лифта в Арлингтоне, случилось нечто, в результате чего я оказалась в прошлом.
– Так вы утверждаете, что именно поэтому я никогда не слышал о том, что ваш отец здесь утонул? Что этого еще не случилось, так?
Я кивнула.
– Но у меня такое чувство, что я здесь для того, чтобы найти его; я не должна терять времени, иначе будет поздно.
– Слишком поздно – для чего?
Я растерянно покачала головой: больше всего на свете мне самой хотелось бы знать ответ на этот вопрос.
– Все, что я знаю, это лишь то, что должна достать этот чертов порошок. Кажется, это единственный способ вернуться в свое время.
– Значит, вот почему вы так стремились в Дак Конер?
Я улыбнулась и снова кивнула.
– Хасси узнала этот флакончик в формеколокольчика; она сказала, что это снадобье сделано там какой-то женщиной.
– О Боже, только не это! Неужели вы имеете в виду Мортиану? – Шиа схватил меня за плечи. – Черт возьми, Мэгги! Она просто аферистка. Вы не должны иметь с ней дела.
– Хасси сказала, что она ведьма.
– А вы верите в существование ведьм?
Я улавливала недоверчивые нотки в его голосе; мне хотелось сказать ему, что после всего, что со мной произошло, я готова поверить во что угодно.
– Вообще-то нет. Но раньше я не верила и в возможность перемещения во времени, – сказала я упрямо.
– Простите, вы уверены, что после удара у вас все в порядке с головой?
– Ну а как вы объясните тот факт, что я знаю кое-какие вещи, которые неизвестны вам? Я имею в виду события, которые произойдут в будущем?
– Что же именно?
– Например, Аль Капоне много лет спустя его признают самым знаменитым гангстером всех времен.
Шиа фыркнул.
– Недавно его привлекли к суду по поводу убийства, произошедшего в Чикаго, но так и не смогли ничего доказать. Он просто ничтожество, грошовый бутлегер.
– Возможно, сейчас это действительно так, но сухой закон и пресса сделают его знаменитым. Он любит поднимать шумиху вокруг себя, делать заявления в газетах, но в один прекрасный день не сможет совладать с волной, которую сам поднял. В Чикаго начнется настоящая война между враждующими группировками, погибнет много людей, в том числе невиновных. Общество начнет требовать, чтобы власти положили этому конец. Когда ФБР не сможет привлечь Аль Капоне к ответственности за зверские избиения и даже многочисленные убийства, у них окажется единственное средство избавиться от него – осудить за неуплату налогов.
– Лапонька, неужели из-за неуплаты налогов? Так значит, эти парни не платят казне? Кто бы мог подумать! – ернически воскликнул Шиа.
– Это правда, хотя в нее и трудно поверить. – Я устало улыбнулась. – Его бухгалтер – вот кто упрячет его за решетку.
Шиа нахмурился:
– Я не знаю, красавица. Так хочется верить вам, но все это звучит неубедительно.
Я продолжала говорить, надеясь, что мне удастся задеть его чем-нибудь сногсшибательным, прежде чем он потеряет интерес к моему рассказу.
– Капоне посадят в тюрьму. После освобождения он уединится на своей вилле во Флориде, где и скончается от сифилиса.
Шиа повернул голову и с удивлением уставился на меня.
– От сифилиса?!
– Правда, правда. – Пожалуй, еще совсем недавно подобный разговор мог привести меня в смущение, но сейчас я, как говорится, и глазом не моргнула.
– Господи, неужели придется поверить всему, что вы тут понарассказывали про путешествия во времени, красавица... Доктор Тайлер слышал от одного своего коллеги, что Капоне приехал в Хот-Спрингс вовсе не ради игорных домов, а ради лечебных ванн.
У меня отвалилась челюсть. Я никогда не предполагала, что этот гангстер болел в течение столь долгого времени.
– В этом, наверное, есть доля истины. Я видела по телевизору передачу...
– Видела... по чему?..
– Телевидение. Это такие движущиеся изображения, со звуком и цветом. Там, в моем времени, эти приборы стоят практически в каждой квартире.
Шиа застонал, схватившись за голову, но я не позволила ему остановить себя.
– Так вот, я видела программу, в которой рассказывалось про одно из убежищ Капоне где-то в малодоступных местах. Съемочной группе пришлось спуститься глубоко в пещеру туда, где бьют подземные минеральные источники. Передача рекламировала эти источники как излюбленное место отдыха и уединения Аль Капоне. Я раньше не думала об этом, но, возможно, его пребывание на водах действительно вызвано проблемами со здоровьем.
Шиа пожал плечами:
– Не знаю, что и подумать.
– Я не рассчитываю, что вы сразу поверите мне. Нет, правда. Оказавшись на вашем месте, я бы тоже решила, что вы не в себе.
Он усмехнулся:
– Вы самая красивая из всех сумасшедших дамочек, которых я когда-либо встречал.
– Значит, вы поверили мне?
– Я этого не говорил.
– Мне бы стало намного лучше, знай я, что вы мне верите, – с надеждой проговорила я.
Он долго молчал; каждый из нас думал о чем-то своем. Наконец Шиа сказал:
– Предположим, вы находите этот порошок. Что тогда?
Мне было тяжело вынести его взгляд, пристальный и вопрошающий. Я почувствовала сильное смущение.
– Что вы имеете в виду?
– Вы нюхаете эту гадость и исчезнете навсегда?
Ночь казалась необычайно тихой, словно сама природа замерла в ожидании моего ответа.
– Ну... – проговорила я, запинаясь. – Я ведь должна найти своего отца.
Шиа отвел взгляд, глубоко вздохнул и в досаде отвернулся от меня.
– В таком случае, я полагаю, нет смысла ждать.
– Чего ждать?
– Вы знаете чего, красавица. Вы всегда знали.
Он прав, чего греха таить. Мы оба были буквально наэлектризованы взаимным влечением. Склонившись надо мной, он легким движением откинул мои волосы назад, и я всем своим существом почувствовала, как велико его желание. И все отчетливее ощущала его неподражаемый, влекущий аромат.
Шиа хотел меня. Я улавливала волшебныйэликсир его желания, как аромат цветущей магнолии, наполнявший ночной воздух.
– Интересно, что в подобных случаях предписывает ваш южный кодекс чести? – спросила я, втайне надеясь, что эти мои слова не остановят его.
– Я не желаю, черт побери, знать ни о чем подобном, особенно сейчас. Да и вы, как мне кажется, тоже.
Собрав в кулак последние крохи самообладания, я вырвалась из его объятия. Его сердце бешено колотилось у меня под ладонью, и мое с готовностью отвечало на этот страстный призыв. Его обнаженная мускулистая грудь, шрам, который, приковывая взгляд, затягивал его в запретную линию пояса... я готова была броситься в темную воду желания.
– А как же мой муж?
Его охрипший голос раздался прямо над моим ухом:
– Вы все время твердили о том, что хотите найти отца и вернуться домой. Но вы ни словом не обмолвились о своем муже. Я не знаю, откуда вы появились и как оказались здесь, но я уверен, что вы не любите его.
Я открыла рот и набрала побольше воздуха, готовая опровергнуть эти его слова, но вдруг отчетливо поняла, что многое во мне изменилось. Я больше не любила Дэвида; убедиться в этом можно было, просто заглянув мне в глаза, – и Шиа не преминул сделать это.
Шиа наклонил голову и нежно потерся о мою щеку. Лишь только его губы сомкнулись с моими в пламенном поцелуе, я издала стон изголодавшейся самки – расплата за пренебрежение к своим чувствам, которые я так долго пыталась загнать внутрь себя.