– Довольно, Мэри! Я вдоволь наслушался твоих речей. Их даже больше, чем нужно. Обсуждать репутацию королевы я вообще не собираюсь. Она выйдет замуж, когда сочтет нужным, и за того, кого выберет. Это знает каждый придворный. Повода трепать имя Эми я не давал, а что касается сплетен… Наша королева слишком милосердна, если не велит наказывать их распространителей кнутом и вырывать им языки. Осенью я почти два месяца провел с Эми и вскоре поеду к ней снова. Кстати, Сесил бывает у себя не чаще моего.
– Он любит свою жену, и никто не сомневается в его чести, – почти взвизгнула Мэри.
– В моей тоже, – отрезал Роберт. – Я в твои дела не суюсь и настоятельно прошу не лезть в мои. Распускать свой ядовитый язычок тоже не советую. Иначе ты повредишь и себе, и мужу серьезнее, чем думаешь. Я тебя предупредил.
– Надо же! Роберт, ты и в самом деле спятил? Думаешь, что можешь одурачить лучших европейских шпионов так же легко, как жену и меня? В Мадриде, в Париже, в Вене давным-давно знают, что вы с королевой опять занимаете смежные покои, а ваши спальни разделяет лишь тонкая деревянная стена. Думаешь, это не стало известно эрцгерцогу? Так зачем он поедет в Англию? Эми и в самом деле святая. Во всей Англии она одна не знает, что ее муж – любовник королевы. Ты своей похотью испортил Елизавете все перспективы на замужество, разрушил любовь Эми к тебе. Моли Бога, чтобы хоть наше королевство устояло!
Предостережение Мэри слишком запоздало и не могло помешать скандальной близости, вновь проявившейся между королевой и ее шталмейстером. Теперь, когда Роберт опять был рядом, щеки Елизаветы обрели румянец, а кожица вокруг ногтей перестала кровоточить. Стоило ему появиться, как ее беспокойство утихало, а с лица не сходила улыбка. Ни Елизавету, ни Роберта не волновали пересуды придворных и мнения послов, эрцгерцогов и королей. Они были созданы друг для друга и более не собирались это скрывать, ежедневно вместе катались верхом, танцевали. Елизавета вновь прочитывала письма и выслушивала просителей.
В отсутствие Сесила Роберт стал ее единственным надежным советником. Без его предварительного согласия королева никого не принимала. Когда она с кем-то беседовала, Дадли держался на почтительном расстоянии, но не уходил. Он был ее единственным другом и союзником. Без него Елизавета не принимала никаких решений. Они с Робертом стали неразлучной парой. Принц Иоанн Финляндский еще пытался склонить ее к браку с Эриком, но с каждым днем его пыл угасал. Уильям Пикеринг, ненадолго вернувшийся ко двору, поспешил отбыть в провинцию – собирать деньги для покрытия своих изрядных долгов. Каспар фон Брейнер появлялся редко, а про герцога Арранского вообще забыли.
Сесил навестил семью. Гуляя по своему роскошному поместью в Бургли, он каждый день ждал письма от королевы с извинениями и просьбой вернуться, но его не было. Личная обида на Елизавету не могла заглушить в нем тревогу о судьбе Англии, поэтому он сам вернулся в Лондон. Узнав, что Дадли снова в фаворе и чуть ли не заменяет собой весь Тайный совет, Сесил лишь горестно вздохнул. Он не просил аудиенции у королевы и вообще старался не попадаться ей на глаза. Уильям заметил своему другу Трокмортону, что безрассудство делается особенно опасным, когда страна находится на грани войны. Сэр Николас невесело улыбнулся и сообщил ему о новом возвышении Дадли. Королева назначила сэра Роберта лордом-наместником и констеблем Виндзорского замка, положив солидное жалованье за каждую должность.
– Если так будет продолжаться, он станет самым богатым человеком в Англии, – заметил Сесил.
– Друг мой, его занимает не столько богатство, сколько власть. Он метит в короли, – ответил сэр Николас, произнеся то, что пока никто не решался говорить вслух. – Как тогда будет управляться наша страна? Что вы об этом думаете?
Сесил промолчал. Не далее как вчера вечером в его дверь постучали. Человек в низко надвинутой шляпе хриплым голосом спросил, не желает ли он присоединиться к трем участникам нападения на Дадли.
– Зачем вы пришли ко мне? – спокойно спросил Сесил. – Насколько я понимаю, забить его насмерть вы сможете и без моего участия.
– Стражники королевы тщательно охраняют Дадли, выполняя ваши же приказания, – ответил незваный гость.
Голос его показался Сесилу достаточно знакомым. Когда этот мужчина стал поправлять шляпу, совсем закрывшую ему глаза, Сесил мельком увидел сердитое лицо Томаса Говарда.
– Когда Дадли будет мертв, королева потребует у вас найти убийц. Мы не хотим, чтобы ваши шпионы нас разоблачили, и еще меньше желаем быть повешенными за это. Казнить за такого мерзавца, как Дадли, – все равно что отрубить голову за раздавленного клопа.
– Вы вправе делать то, что сочтете нужным, – сказал Сесил, тщательно выбирая слова. – Но защищать вас после убийства я не буду.
– Так вы что же, станете нам мешать?
– К сожалению, мои полномочия ограничиваются лишь безопасностью королевы. Поэтому я никак не могу противодействовать вам.
Говард рассмеялся и заявил:
– Короче говоря, вы не возражаете увидеть его мертвым, но не желаете рисковать. Так?
Сесил кивнул и совершенно искренне ответил:
– Я думаю, что эти дела не касаются никого, кроме королевы и его жены. Но в заговор против Дадли я входить не собираюсь.
Он рассказал Трокмортону о вчерашнем госте.
– Чем вас это развеселило? – спросил бывший посол, увидев улыбку на лице Сесила.
– Томас Говард был просто очарователен. У него напрочь отсутствует умение действовать скрытно.
Их разговор происходил в галерее. Не прошло и двух минут, как мимо них протопал Томас Говард. Надо же такому случиться!.. Когда он поравнялся с распахнутыми двойными дверями приемной, оттуда как раз выходил Роберт Дадли. Все расступались, давая дорогу сэру Роберту. Сесил избрал более простую тактику. Он старался не пересекаться с фаворитом королевы. Но если бы ему сейчас понадобилось войти в приемную, Уильям проявил бы осмотрительность, чтобы ни в коем случае не столкнуться с Дадли в дверях. Говард вел себя как упрямый теленок, готовый бодаться со всеми.
«Сейчас начнет бить копытами и мычать», – язвительно подумал Сесил.
Дадли бросил на дядюшку королевы холодный презрительный взгляд и прошел мимо.
Говард тут же повернулся, вызывающе дернул плечом и заявил нарочито громко:
– Прошу прощения, но, когда вхожу я, нечего толкаться под ногами. Обычно меня узнают издалека. Я из семейства Говард. Дядя нашей королевы.
– Прощения можешь не просить, поскольку я ухожу, – со смехом ответил ему Дадли. – А вот те бедняги, к которым ты спешишь, действительно заслуживают, чтобы ты перед ними извинился.
Говард очумело вращал глазами, потом кое-как выдохнул:
– Это оскорбление!
Дадли равнодушно прошел мимо него, уверенный в своем могуществе.
– Выскочка из ниоткуда – вот ты кто! – крикнул ему вслед раздосадованный Томас Говард.
– Как по-вашему, он это стерпит? – спросил у Сесила Трокмортон. – Неужели Дадли и впрямь так хладнокровен? Думаете, он совсем не боится Томаса Говарда?
– Его – нет, – ответил Сесил. – У Дадли наверняка есть противники посерьезнее и поопаснее.
– Заговор?
– Один из многих. А вот бравый Томас Говард явно скоро распростится с лондонской жизнью. Не удивлюсь, если его назначат послом в Турцию. Оттоманская империя может стать традиционным местом службы семейства Говард, причем надолго.
Сесил не угадал лишь место отправки.
– Я думаю, Томасу Говарду нужно поручить укрепление нашей обороны на севере, – как бы невзначай заметил королеве Роберт, когда они вечером остались одни. – Он такой храбрый и воинственный.
Елизавета не заметила легкой улыбки, тронувшей губы его фаворита. Однако услышанное сразу ее насторожило.
– Томас тебе угрожал? – с тревогой в голосе спросила она.
– Что ты! Этот милый щеночек будет долго тявкать, прежде чем решится укусить, – с усмешкой ответил он. – Но тебе действительно нужен надежный человек на наших северных границах. Поскольку твоему дядюшке не терпится с кем-нибудь подраться, пусть лучше сцепится с французами.
Королева засмеялась его словам как веселой шутке, однако на следующий же день вызвала юного дядю к себе и объявила, что назначает его генерал-лейтенантом и поручает командование английскими войсками на границе с Шотландией.
Говарду пришлось поклониться и поблагодарить королеву за проявленную милость.
Однако уязвленная гордость требовала выхода, и он не сдержался:
– Ваше величество, я знаю, по какой причине меня отсылают из Лондона, но буду верно вам служить. Даже в Ньюкасле от меня будет больше пользы, чем от тех, кто находится рядом с вами и не решается высунуть нос за пределы Лондона.
Елизавета поняла намек, но виду не показала, лишь заметила:
– На шотландской границе мне нужны верные люди. Мы должны остановить французов севернее Бервика. Нельзя допустить, чтобы они проникли в сердце Англии.
– Ваше доверие – большая честь для меня, – с горьким сарказмом заявил Томас Говард и покинул двор.
Конечно же, по дворцу закружились слухи. Говорили, что Елизавета не щадит своих родственников, посылает их навстречу опасностям, только бы ни один волосок не упал с головы ее любовника.
– Почему бы тебе попросту не отрубить голову этому Говарду, и дело с концом? – спросила Екатерина Ноллис.
Елизавета посмеялась шутке двоюродной сестры, а когда та ушла, столкнулась с осуждающим взглядом своей бывшей гувернантки.
– Ваше величество, неужели вы опять взялись за старое? – горестно воскликнула Кэт Эшли. – Что о вас подумают? И так уже повсюду только и слышно, что сэр Роберт вошел в прежний фавор. Как же теперь эрцгерцог приедет в Англию? Кому захочется сносить такое оскорбление?
– А что ж он не приехал, когда обещал? Тогда я вышла бы за него. А теперь сам виноват, – беззаботно ответила Елизавета, зная, что эрцгерцог уже не прибудет.
Они с Робертом как-то говорили об этом, и ее любимый сказал, что найдет способ расстроить помолвку, если тугодумного эрцгерцога нелегкая все же принесет в Лондон.