– Да, – тихо ответила Джен. Надежду на то, что они помирятся, она почти оставила. – Прошу, скажи мне.
Он фыркнул, обошел кровать и стал надевать носки и обувать ботинки.
– Что бы ты ни сказал, я поверю тебе.
Он встал, снова обошел кровать:
– Я следил за теми парнями, чтобы убить их.
Она прижала дрожащую руку ко рту, стараясь не заплакать:
– Уокер, прошу тебя…
– Это мое признание. Сообщи о нем на своей чертовой встрече, – прорычал он, подходя к ней вплотную.
Он тяжело дышал, и она тоже. Почему ей было так больно?
– Я уже сказал, что в одну из ночей был на кладбище.
Она просто хотела ему помочь. Почему он не мог просто сотрудничать?
– А в мой первый рабочий день? Ты пришел позже других.
Взгляд его был таким острым, что, казалось, мог бы пронзить ее насквозь.
– Тоже кладбище.
– Ты был там всю ночь?
– Ты меня допрашиваешь? У тебя хоть значок есть? Я его не видел!
– Просто скажи.
Но он молчал. Так и не надев футболку, он направился к двери, на ходу извлекая из кармана брюк ключи от машины.
Джен преградила ему дорогу. Ей хотелось обнять его, но она знала, что сейчас этого делать не стоит. Ее руки остались в карманах.
– Уокер, я знаю, тебе больно. И ты злишься. Но я не верю, что ты убийца-мститель, и собираюсь это доказать.
Он смотрел сквозь нее:
– Тебе нужно сказать Берку, что ты раскрыта. Наверняка он захочет послать другого шпиона.
Чувство паники охватило ее. Страх, что она теряет его навсегда.
– Ты не можешь никому рассказывать обо мне и моем задании. Прошу тебя.
Уокер ничего не ответил. Просто смотрел на нее.
– Ты не линчеватель. А это значит, что им является кто-то еще. В пожарной части или в отряде особого назначения.
– Ладно. – Уокер остановил ее жестом. – Твою дурацкую тайну я сохраню. Но и твоим напарником в отряде особого назначения больше не буду. Если не попросишь Инмана приставить тебя к кому-то еще, это сделаю я.
Джен кивнула, испытывая в душе боль обнаженной раны.
– Знаю, ты думаешь, я предала тебя. Я бы чувствовала то же самое. Но я надеялась, что ты сможешь меня простить.
Выражение его лица свидетельствовала о том, что она ошиблась.
– Разве моя уверенность в твоей невиновности ничего для тебя не значит?
– Может, и значила, до прошлой ночи. – Он легко задел ее плечом, указав большим пальцем на валявшиеся на кровати презервативы. – Оставь их себе. Для следующего задания пригодятся.
Ее надежда рухнула. Слезы жгли ей глаза. Она пошла за ним в гостиную и смотрела, как он подбирает с пола свою футболку.
Уокер был холоден как лед. Когда он открывал дверь ее квартиры, Джен запаниковала. Он уходит! Сейчас он уйдет! Предприняв последнюю, отчаянную попытку, она шагнула к нему:
Я не хотела причинять тебе боль, Уокер.
– Это лишь косвенный ущерб, не так ли? Готов поспорить, ты с этим и раньше сталкивалась.
Она вынуждена была ухватиться за стену, чтобы выдержать его взгляд. – И наверняка не перестанешь спокойно спать.
Спать? Ей предстояло потерять не только сон, но и нечто куда более важное.
Через пятнадцать минут после того, как вышел от Джен, Уокер остановил машину перед домом своего брата. Было еще рано, но он не сомневался, что Коллиер уже встал. Глядя на горизонт, окрашенный первыми лучами восходящего солнца, Уокер сжал руки в кулаки.
Лишь выехав со стоянки, он обнаружил, что в салоне присутствует ее запах, способный свести с ума. Она ездила с ним накануне, но Уокер сразу сообразил, что аромат слишком силен. Запах успел засесть у него в печенках, прежде чем Уокер ударил себя по лбу, поняв, что случайно напялил на себя ее футболку, подобранную на полу в гостиной. Стянув ее с себя, он скомкал и отшвырнув в дальний угол кузова.
Он не хотел напоминаний о ней, однако вот оно, рядом. Он понимал, что Джен не могла никому рассказывать, что работает под прикрытием. Не понимал он, почему Джен не сказала об этом ему прежде, чем они занялись делом в ее кровати. Мысль о ее обмане, ее лжи вызывала в нем бурю негодования, злости и боли.
Ему хотелось впечатать кулак в стену. Хотелось что-нибудь разрушить. Вместо этого он просто позвонил в дверь брата.
Он не желал думать о боли, которую видел в ее глазах, обвиняя ее в том, что она спала с ним в надежде выудить информацию. Не желал вспоминать о том, сколько раз она повторила, что верит в его невиновность. Конечно он невиновен!
Передняя дверь открылась, и приветливая улыбка на лице Коллиера растаяла. Он отступил, знаком приглашая Уокера в дом:
– Что стряслось?
Уокер закрыл дверь и пошел за братом в кухню. Он провел рукой по лицу и вспомнил, что утром не брился. Вспомнил, чем занимался вместо этого.
Коллиер был одет в синие форменные брюки и белую рубашку. Подойдя к столешнице рядом с мойкой, он поднял кофейник:
– Хочешь?
– Нет, спасибо. Где Кайли?
– В душе. – Коллиер налил себе чашку горячего, ароматного напитка и вернул кофейник на место. – Так что у тебя случилось?
– Джен работает на отдел внутренних расследований. Департамент называет их следовательским бюро, но все равно это те самые внутренние расследования.
Его брат нахмурился. Как и Уокер, Коллиер не мог сразу предположить, что ее работа на упомянутое ведомство означает одно: ведется расследование убийств. Тем более работа под прикрытием. Обычно департамент сам проверял потенциальных рекрутов и изучал жалобы на сотрудников. В случае надобности они же оказывали помощь менее крупным пожарным департаментам.
Уокер вспоминал, как Джен любезничала с ним. Какие усилия она прилагала, чтобы стать его другом. Она делала все это с одной лишь целью – подобраться к нему. Шпионить за ним.
– Ее внедрили к нам, чтобы она следила за мной.
Коллиер поперхнулся кофе:
– Внедрили?! Какого черта?!
Уокер слышал, что отдел внутренних расследований внедрял сотрудников в таких городах, как Талса, но об их деятельности в Пресли узнал впервые. Очевидно, Коллиер тоже. Уокер передал ему все, что узнал от Джен о расследовании. О том, что шеф департамента попросил маршала проверить двоих пожарных.
– Они думают, что я убийца-мститель.
Глаза брата сузились до тонких щелочек, и Уокер увидел, как в нем мгновенно просыпается пожарный следователь.
– Потому что ты состоишь в отряде особого назначения и имеешь доступ к световым гранатам.
– Верно. И еще потому, что, по ее словам, – едко подчеркнул он, – я хочу быть уверен, что всякие подонки, вроде того, который убил Холли, не уйдут от наказания.
Она говорила, что не переспала бы с ним, если бы считала его убийцей. Это действительно так, или же Джен не говорила правду, рассчитывая выудить больше информации?
У него отсутствовали причины верить тому, что Джен спала с ним не из желания втереться в доверие и в конце концов добиться от него признания. И все же он не мог забыть ее взгляда прошлой ночью, когда она узнала, что пуля в него не попала. Такое облегчение подделать нельзя. Или можно?
Да и откуда ему, вообще, знать?! Он никогда прежде не сталкивался ни с чем подобным! Ни с кем подобным.
Коллиер поставил чашку и облокотился о столешницу:
– Как ты узнал?
– Ее телефон засигналил. Я взял его, думая, что она получила голосовой имейл. Но увидел напоминание о встрече, назначенной на сегодня и имеющей отношение к делу о мстителе. Я спросил ее, что это значит. Дальше – хуже.
– Увидел на мобильнике?
В ее квартире. Минут пятнадцать назад.
В глазах брата мелькнул проницательный огонек.
– Насколько я знаю, после того вызова с заложниками несколько часов назад вас больше никуда не вызывали.
Ты прав.
– По тому, как вы двое держались вчера вечером, я решил, что у вас все уже было.
Уокер не хотел вспоминать прошедшую ночь. Ее бархатную кожу, по которой скользили его руки… Его губы… Не хотел думать о ней иначе как о шпионке, пытавшейся его утопить.
– Она самая большая ошибка из всех, что я совершил за очень долгое время.
– У нее есть доказательства против тебя?
– Нет, и она говорит, что хочет доказать мою невиновность.
Коллиер поднял бровь:
– А она может?
Уокер подумал о ее предложении проверить запись камер наблюдения с кладбища. Но это мог сделать и он. Но с какой стати? Он невиновен, черт возьми.
– Ничего она сейчас не может.
– А то, что хочет попытаться, разве не важно?
– Что? Хочешь сказать, мне стоит ее похвалить?
– Нет, просто спрашиваю.
– Это вообще не важно, – проскрежетал Уокер сквозь зубы. Он думал, что влюблен в нее – в женщину, которая изучала его как жука под микроскопом и, возможно, считала безжалостным, жестоким убийцей. А потому ни черта это не значило.
Коллиер постучал пальцами по столешнице:
– Если Джен не верит, что убийца ты, подозревает ли она кого-то другого?
– Нет. Она сказала, что это кто-то либо из нашей части, либо из отряда особого назначения. – Уокер почесал переносицу и с усмешкой добавил: – Просила меня никому не говорить, кто она такая и чем занимается.
И в этом она абсолютно права.
– Если убийца пожарный или сотрудник отряда особого назначения, его нужно поймать. Я не выдам ее, хоть и считаю, что капитан Йервуд имеет право знать.
– Возможно. Но пусть узнает не от тебя.
Уокер сжал кулаки. Ему хотелось ударить что-нибудь со всей силы.
– Ненавижу сидеть и ничего не делать, в то время как мне, наверное, стоило бы пытаться что-то предпринять.
– Ты ничего не должен предпринимать, потому что ни в чем не виноват. Хотя я понимаю, что сидеть и ждать, чем все закончится, тебе будет нелегко. – Коллиер с сожалением покачал головой. – Прости. Мы с Кайли очень надеялись, что Джен тебе подойдет.
Уокер тоже надеялся. В памяти его пронеслось выражение боли в глазах Джен, когда он обвинил ее в том, что она спала с ним лишь ради того, чтобы добыть информацию. Когда позволил себе ядовитое замечание относительно презервативов, сказав, что она может использовать их в других расследованиях.