отно парила бы на эфирных крыльях интуиции, с радостью омывалась бы в вечном источнике духовного света и любви, но современные научные взгляды подрезали ее крылья, и она сидит, связанная и немая, и неудовлетворенные стремления терзают ее, как орел печень Прометея.
…Сердце найдет средство разорвать связывающие его узы и вознаградить свои стремления. В настоящий момент оно заковано в кандалы доминирующим разумом. В один прекрасный день оно соберет силы, чтобы сломать решетки своей тюрьмы и стать силой еще большей, чем разум».
Виктор проводил грациозную фигуру Сибиллы долгим взглядом, но девушка не обернулась. Он улыбнулся и вздохнул. Ее энергетическое поле было в полном порядке. Вряд ли такая жизнелюбивая здоровая натура поддастся мыслям о самоубийстве, даже если она и унаследовала от матери ген суицида.
«Дай ей бог хорошего мужа и крепкую семью!» – от души пожелал он и зашел на виллу.
Мысли приняли другое направление, Виктор внутренне подобрался.
«А может, Соланж что-то вроде куратора? – думал он, поднимаясь по лестнице. – Это в стиле Ордена! Может, она какое-то время наблюдает за продлившими договор. А секс это так… чисто физическая потребность. Вот она и решила совместить приятное с полезным».
Виктор усмехнулся собственным мыслям, но решил быть крайне осторожным. Он был уверен, что Соланж обладает навыками телепатии, хотя читать мысли было запрещено правилами Ордена. И в то же время он уже давно научился выставлять защитный барьер. Это произошло инстинктивно, когда однажды он ощутил, как Идрис копается в его мозгу. И Виктор знал, что его энергетический щит непробиваем. Сам Идрис ему как-то сказал, что не может считать его эмоции, и мягко пожурил за то, что ловец выставляет защиту от высшего, чего делать не следует. При этом его взгляд будто сверлил зрачки Виктора, хотя губы улыбались. Виктор тогда все отрицал, сделав вид, что не понимает, о чем речь. Идрис прищурился, скрывая взгляд за густыми ресницами, и ответил, что, возможно, это физическая особенность Виктора и он закрывается от людей машинально, не отдавая себе в этом отчета. И даже посоветовал пройти специальный тренинг, чтобы снять внутренние барьеры и научиться полностью открываться миру и вселенной. Виктор со всем соглашался, но на тренинг так и не пошел. И продолжал закрываться от своего высшего при каждой встрече. И сейчас с Соланж произошло то же самое. И он не собирался позволять ей копаться в мозгу и выведывать его тайны. И даже во время секса Виктор не снимал защиту, хотя это было очень трудно.
«А может, Соланж на Совете почувствовала, что я скрываю что-то предосудительное от Ордена? – размышлял он. – Недаром интересующий ее аспект был именно тайна! И, не узнав ее, она „получила задание“ выведать любым способом? Поэтому заявилась ко мне. Это логично. Я должен быть предельно осторожным!»
Виктор вышел на террасу с безмятежной улыбкой. Соланж по-прежнему сидела в кресле. Но ее поза была расслабленной, шампанское убыло в бутылке наполовину.
– Проводил малышку? – спросила она и усмехнулась. – Она мила и при этом сексапильна.
– Ее сексапильность меня не интересует, – сухо произнес он. – Сибилла для меня просто друг.
– Весь мир занимает по сей день тайна неубывающей популярности Монро как секс-символа. И знаешь, что я поняла? – легко переходя на другую тему, сказала Соланж.
Виктор приподнял брови и уселся напротив девушки. Она плеснула ему в бокал шампанского и протянула. Он кивнул и пригубил.
– Мужчин сводит с ума сочетание несочетаемого: вид невинной малышки, этакого глуповатого ангелочка и бьющей через край сексуальной энергии, – продолжила Соланж.
– Хочешь сказать, что все мужчины скрытые педофилы? – уточнил Виктор.
– Разве я это имела в виду? – ответила она и пожала плечами.
Ее зеленовато-серые глаза словно стали ярче и походили на виноградины, подсвеченные солнцем. Она смотрела пристально, и Виктор машинально опустил энергетическую завесу между ними.
– Хочешь поиграть? – после паузы предложила Соланж.
– Во что? – засмеялся Виктор. – В нарды? Здесь есть только они. И еще где-то валялась колода карт. Но я не любитель…
– Не забывай, я не обычная девушка, – с апломбом произнесла она. – И могу предложить кое-что поинтереснее настольных игр.
– Наручники, плетки? Иногда это возбуждает очень сильно, если попасть в соответствующее настроение, – сказал он. – И я бы тебя хорошенько отхлестал по твоей упругой белой попке…
– Нет, сейчас я не хочу таких развлечений, – тихо ответила Соланж.
Она разлила остатки шампанского в бокалы. Виктор настороженно наблюдал за ней. Девушка взяла со стола нож для фруктов и наколола подушечку указательного пальца. Цвет ее крови не понравился Виктору, он был очень темным, практически черным. Соланж опустила наколотый палец по очереди в бокалы и помешала шампанское. Оно окрасилось в пурпурно-ежевичные тона.
– За игру! – произнесла Соланж странный тост и подняла свой бокал.
– Я должен это выпить? – настороженно спросил Виктор, наблюдая, как темный оттенок исчезает и напиток приобретает нормальный золотистый цвет.
– Боишься? – уточнила она и прищурилась.
Ее губы презрительно скривились.
– Но ведь я не знаю, что это за игра! – заметил он и понюхал шампанское.
– Запрещенная, – спокойно ответила Соланж. – Надеюсь, что ты умеешь хранить тайны, – добавила она странным тоном.
Виктор помедлил, но потом выпил. Его голова начала кружиться, сознание поплыло…
…Он оказался в незнакомом ему внутреннем дворике. Солнце заливало бассейн, пышно цветущие клумбы выглядели ухоженными. Одноэтажный дом утопал в зелени, двери, видимо, ведущие в гостиную, были раскрыты. Оттуда неслись голоса. Виктор с изумлением посмотрел на улыбающуюся Соланж.
– Получилось, – довольно сказала она.
– Что? – растерянно спросил Виктор.
– Мы в Брентвуде, это один из районов Лос-Анджелеса, – ответила Соланж.
– Время? – уточнил он.
– Шестьдесят второй, конкретно – четвертое августа, – сообщила она и пристально на него посмотрела.
Но эти данные ничего Виктору не сказали.
– Запрещено путешествовать в прошлом без особого на то разрешения, – заметил он.
– Ага, – легко согласилась Соланж. – Но я люблю запрещенные игры. Это так возбуждает! Ты же никому не скажешь?
– Я не стукач! – хмуро ответил он.
Соланж ничего не ответила, лишь улыбнулась.
Она двинулась к раскрытым дверям, Виктор помедлил, но затем последовал за ней. Девушка уже вошла внутрь, он осторожно заглянул и увидел довольно скромно обставленную комнату. Простая мебель в стиле шестидесятых, небольшой ковер, журнальный столик с разбросанными на нем газетами и вскрытыми конвертами, ваза с пышным букетом. В кресле томно развалилась девушка, ее босые ноги были закинуты на край стола, короткие трикотажные шорты и футболка поло выглядели на ее аппетитной, но грациозной фигуре симпатично. Виктор оторопело уставился на ее платиновые кудри, чуть прикрытые глаза, подрисованные характерными для этого времени четкими стрелочками, пухлые губы, густо накрашенные красной помадой, родинку… И моргнул. Но мираж не исчез. Перед ним, несомненно, сидела Мэрилин Монро во плоти и во всей своей красе. Он машинально отследил ее энергетику, но суицидальных волн не заметил. Да, были светло-сиреневые депрессивные оттенки, но их практически забивали живые бирюзовые, зеленые и розовые лучики.
Возле кресла стояла женщина. Ее невыразительное лицо с мелкими чертами, серыми забранными назад волосами показалось Виктору неприятным. Очки модели «лисички» с заостренными приподнятыми кончиками по моде того времени не украшали женщину, а придавали ей какой-то нелепый вид. Светло-серая форменная одежда указывала на то, что она из обслуживающего персонала.
– Я еще вам нужна? – спросила женщина ничего не выражающим голосом и заученно улыбнулась.
– Сейчас придет доктор Гринсон, – ответила Мэрилин. – Принеси виски со льдом, Юнис.
– И вам, мадам? – уточнила та.
– И мне! – улыбнулась Мэрилин.
– Но господин Гринсон запретил… – начала Юнис.
– Это я буду обсуждать с ним! – резко ответила Мэрилин и отвернулась в окно.
Женщина подождала пару секунд, затем развернулась и вышла.
– Юнис Мюррей, – спокойно сказала Соланж, которая стояла неподалеку и с интересом наблюдала за этой сценой. – С недавнего времени экономка Монро, взятая по рекомендации доктора Гринсона. Монро купила этот дом по его настоянию.
– И кто он, этот доктор? – полюбопытствовал Виктор, не спуская глаз с «секс-символа всех времен и народов».
– Вижу, ты совсем не в теме, – с усмешкой ответила Соланж.
– Восхищаюсь Мэрилин, люблю ее фильмы, но вот с биографией мало знаком. Она вроде покончила самоубийством по официальной версии, это общеизвестно, – задумчиво произнес он и еще раз просканировал ее энергетическое поле.
– И сегодня как раз этот день, – сообщила Соланж. – Монро умрет через несколько часов, в ночь на пятое. Что скажешь? Знаю, что у всех ловцов есть свои методы, определяющие потенциальных самоубийц. Кто-то чует специфический запах, кто-то слышит звуки, кто-то видит картинки…
– Я сканирую поле, – ответил Виктор. – Если есть фиолетовые тона вполне определенного оттенка, то это признак суицидальных мыслей.
– Мы с тобой совпадаем в методах, – охотно сообщила Соланж. – Я тоже просматриваю именно энергетику. И разве в ее поле есть такие оттенки?
– Только сиреневые, а это остатки депрессии, – сказал Виктор и пристально посмотрел на Мэрилин.
Она полулежала в кресле и бездумно смотрела в окно. Ее лицо с фарфоровой кожей выглядело безмятежным. Виктору показалось, что девушка словно спит наяву. Он скользнул взглядом по ее волосам, аккуратно подвитым и уложенным, по шее и груди, задержался на узких ступнях. Ноготки выглядели аккуратными, их покрывал розовый лак. У Виктора отчего-то сильно забилось сердце, до него вдруг дошло, что он находится в паре метров от самой Мэрилин и она еще жива.