– Все хорошо? Как добрался? – быстро спросил высший.
– Все хорошо, – машинально повторил Виктор. – У тебя как?
Он выслушал краткий рассказ Идриса о том, как орхи, проследив за ним до острова Арран, забрали аморфов, и поморщился. Не хотелось погружаться в очередные проблемы. Но все же он включился и озабоченно проговорил, что надо было ему ехать вместе с высшим, а уж потом лететь в Париж. Все равно он смог попасть на рейс только следующего дня.
– Что сделано, то сделано, – со вздохом ответил Идрис. – И вот еще что…
Он замолчал. Пауза показалась Виктору зловещей, и он внутренне собрался, ожидая услышать что-нибудь неприятное.
– Не хотел говорить, – все же продолжил высший, – возможно, у меня уже паранойя… Но есть четкое ощущение слежки. И мне кажется, что наши контактные орхи, я бы их так назвал, разделили «дичь» между собой. За мной охотится Томаш. Я видел его на острове, но он исчез при первом звуке скрипки, но затем я заметил очень похожего парня в аэропорту Глазго. Моя обычно безошибочная интуиция предостерегает: Томаш следит за мной. И вопрос: к кому прикрепилась его подружка Рузена? Возможно, к тебе. Так что будь начеку.
– Спасибо, что предупредил! – ответил Виктор. – А ведь мы думали, что орхидеи не покидают границ Моравии. А ты сейчас где?
– Во Флоренции, – сообщил Идрис. – Через два часа заседание Совета. Буду докладывать обо всем, что произошло в замке Пернштейн.
– Желаю удачи, – искренне пожелал Виктор.
– Такаши? – коротко спросил высший. – Знаю, ты планировал взять его в свою пятерку, поэтому меня очень волнует все, связанное с этим японцем.
– Хотел сейчас лечь спать, – после паузы сказал Виктор. – Устал от этих орхи, если честно! И завтра с утра отправлюсь в магазинчик супругов. Сделаю вид, что это обычный дружеский визит. Тем более в нашу последнюю встречу Такаши клялся в вечной верности и говорил, что готов служить мне, как истинный самурай. Думаю, он обрадуется моему появлению и не будет скрывать своих эмоций. Хотя японцы в этом плане очень закрыты, трудно понять, что у них на уме.
– Поэтому не торопись с предложением, – посоветовал Идрис. – К тому же по сообщению наблюдателя, клиент снова в депрессии.
– А что конкретно известно? – озабоченно спросил Виктор, окончательно включаясь в работу.
– Ты, как понимаю, даже не заходишь на его страничку в соцсетях? А зря! – ответил Идрис. – Такаши выложил запись, что его жена отправилась в Японию навестить родных. Это было две недели назад. Больше он ничего не постил, страничка Юрико также без новых записей. Но наблюдатель заглядывал в магазинчик и определил, что Такаши впал в жуткую депрессию. Он ведет дела, обслуживает покупателей, но улыбается заученно, а лицо словно застывшая маска.
– Может, просто скучает по жене, – предположил Виктор. – Они необычайно привязаны друг к другу. Сам понимаешь, что это за союз, если пара хотела вместе уйти из жизни.
– Наблюдатель попытался разговорить японца, но тот сразу закрылся, – сообщил Идрис. – Поэтому вся надежда на тебя. Уж с тобой-то он будет более откровенен.
– Не волнуйся, поговорю по душам, – пообещал Виктор.
– Держи меня в курсе, – ответил Идрис.
Они попрощались и закончили разговор.
Но Виктор уже уснуть не мог и набрал номер японца. Тот ответил не сразу и его голос очень не понравился ловцу. Виктор даже через телефонную связь определил, в каком упадке находится энергия «клиента», хотя Такаши явно обрадовался его звонку.
– Я приехал в Париж сегодня, – сообщил Виктор. – Вспомнил о тебе и Юрико. Как дела? Я не очень поздно?
– Юрико нет, – тихо ответил Такаши.
– Вышла куда-то? Или в отъезде? – бодро спросил Виктор, сделав вид, что не в курсе дел супруги.
Молчание ему не понравилось. Он выждал пару минут, буквально заливаемый волнами депрессии, исходящими из айфона, затем осторожно позвал собеседника. В ответ раздались сдавленные рыдания.
– Я сейчас буду у вас! – быстро сказал он.
– Но, господин…, – прошептал Такаши, – не стоит вашего беспокойства. Беды и горести, видно, мой удел по жизни…
– Я живу на противоположном берегу Сены, совсем рядом, так что жди! – оборвал его Виктор. – Не хочу напоминать, но ты поклялся служить мне вечно.
– Я не забыл, господин! И я ваш верный слуга, – более оживленно сказал Такаши.
– Так что слушайся! – серьезно произнес Виктор. – Просто дождись меня. Я скоро!
Из архива Ордена Ловцов самоубийц.
Японская легенда о белой орхидее.
Давно это было, в стране на краю земли, встречающей каждое утро Солнце и называемой Страной Солнечного Корня. Как-то на зеленом лугу, недалеко от океана сидел маленький пастушок по имени Иори, он оберегал особенных коз самого Микадо. Он посматривал на пасущихся животных, затем переводил взгляд в синее небо. Иори грустил и сетовал небесам на то, что никогда не сможет стать самураем. И рассуждал маленький пастушок, что жизнь устроена неправильно, почему одни рождаются богатыми, а другие бедными, им приходится много и тяжело работать, и даже если удастся скопить какие-то деньги, самураем не стать никогда.
"Зачем это происхождение? Зачем нужен титул? Почему не все одинаковы, хоть и ходят под одним небом, пьют одну воду, видят одних птиц?" – размышлял он с тоской.
И тут Иори увидел пару летящих белых цапель. И была картинка так хороша, словно произведение искусства великого мастера: будто шелком вышитые прекрасные птицы, распластанные по синему атласу неба. А ведь мастерицей была сама Природа. Иори залюбовался и даже забыл свою печаль. Он, не отрывая глаз и счастливо улыбаясь, смотрел в небо. А когда цапли скрылись из вида, взгляд пастушка опустился вниз, на траву. И тут Иори заметил белый цветок, чудным образом похожий на прекрасных белых цапель, которые только что парили в небе. Пастушок осторожно выкопал цветок с толстыми странными корнями, уложил его в свою соломенную шляпу и унес домой. Иори высадил находку в маленький садик у дома. Он хотел всегда любоваться прекрасным растением, так похожим на парящих птиц. Цветок прижился, скоро на его стеблях распустились новые «белые цапли».
И часто глядя на нежные цветы, понял Иори совсем простую истину, которую ему будто нашептал сам Будда: "Всё в этом мире преходяще, как и полет тех цапель, восхитивший тебя. Но вечна только красота, живущая в созданиях Природы. Смотри на цветок и помни об этом!"
С тех пор японцы, помня завет Будды, стали выращивать белую орхидею в своих садах.
Виктор взял такси и довольно быстро приехал на место. Он помнил, что супруги жили в квартире, расположенной над их магазином. Но выйдя из машины, увидел, что окна освещены и на первом этаже. Едва он приблизился ко входу, украшенному бумажными фонарями, как дверь распахнулась. На пороге стоял Такаши. Он сложил руки лодочкой у груди и низко поклонился. Виктор похлопал его по плечу и широко улыбнулся. Но аура Такаши вызывала много вопросов. Она была густого фиолетового цвета, а это говорило ловцу о готовности «клиента» совершить суицид. Но видимых причин Виктор не наблюдал: японец выглядел физически здоровым, кожа лица была гладкой, глаза блестящими, не осталось даже следов от жутких ожогов, еще так недавно уродующих его лицо.
Они вошли внутрь. Магазин был ярко освещен. Такаши вдруг взял с прилавка два меча в ножнах, снова поклонился и пригласил гостя наверх. Виктор пока вопросов не задавал и последовал за мужчиной. Они поднялись на второй этаж и оказались в квартире. Но Виктор не узнал помещение, от былого уюта не осталось и следа. В простенке между большими окнами, занавешенными багровыми портьерами был сооружен алтарь. Перед изображением богини милосердия Каннон стояли свечи. Виктор невольно вздрогнул, заметив висящий на стене рядом с алтарем портрет Юрико. Его раму украшали черные и серебряные искусственные лилии. А между свечей Виктор разглядел посмертную табличку с именем и с ужасом понял, что женщины нет в живых.
Такаши опустился на колени перед портретом жены и начал что-то бормотать на японском. Слух ловца моментально обострился.
– Моя любимая, – шептал Такаши, – ты все видишь, хоть уже и пересекла реку Сандзу и отправилась в путешествие, из которого не вернуться.
«Сандзу – река, являющаяся границей между миром живых и мертвых», – моментально выплыло из памяти Виктора, и он окончательно убедился, что Юрико нет в живых.
– Мне некому больше служить, но любовь останется в сердце навсегда, – еле слышно продолжил Такаши. – Верю, что демоны, взвесив твою одежду, отправят тебя в рай. И чтобы нам с тобой там встретиться, я должен остаток жизни посвятить добру.
Японец уперся лбом в пол и застыл. Виктор не шевелился, не мешая ему. Минут через пять Такаши выпрямился и сказал:
– Вернулся мой господин, белый саман Виктор. И я выполняю обещание и становлюсь его пожизненным слугой.
Он встал, вынул из ножен более длинный меч и протянул его Виктору.
– Бусидо говорит: меч – это символ доблести и благородства самурая, – продолжил Такаши. – Отныне вы мой сегун, я ваш верный кэнин. В знак моей преданности отрубите мизинец.
И он вытянул правую руку, растопырив пальцы, положил ее на алтарь, закрыл глаза и склонил голову. Виктор потрогал лезвие, оно было острым. Он чуть коснулся им мизинца новоявленного самурая и тут же убрал меч в ножны.
– Считай, что ритуал проведен, – серьезно произнес он. – Ты посвящен. И уверяю, ты мне нужен со здоровой рукой, а не лишенной одного пальца. Принимаешь?
Такаши вздрогнул и открыл глаза. Он сильно побледнел, губы были плотно сжаты. Но встретившись взглядом с Виктором, начал расслабляться. Краски вернулись на его лицо, кончики губ приподнялись. Он вновь сложил руки лодочкой и низко поклонился.
– Я примерно представляю, кто таков сегун, – непринужденно продолжил Виктор, – это правитель. Но вот кто кэнин? Ты же именно так себя назвал.
– Рядовой воин, – ответил Такаши. – Кэнины занимают низшую ступень самурайской иерархии. Я ваш воин! Буду ждать приказов и выполнять их.