– Познавательно, – сказал Виктор, глядя на коллекцию.
Затем повернулся к Такаши. Тот казался уже более спокойным. Виктор понял, что «лекция» на тему японских мечей помогла ему обрести равновесие.
– Все мечи слегка изогнуты, а вот этот прямой, – заметил он и показал на довольно короткий, около тридцати сантиметров, кинжал.
– Это кусунгобу, – спокойно пояснил Такаши. – Особый ритуальный. Клинок прямой, чтобы легче было вспарывать живот.
Виктор вздрогнул и отошел от витрины.
– Мне пора, – сказал он. – Приятно было повидаться.
– Но господин недоволен мной, – тихо произнес Такаши.
– Ошибаешься! Я на самом деле был рад повидаться. А то, что ты устроил свидание с Соланж, даже на пользу. И сейчас я это понимаю. И спасибо тебе!
Такаши расплылся в широкой улыбке и поклонился.
Из записной книжки Виктора.
«В случае необходимости самурай мог с радостью отдать жизнь за своего хозяина, а для этого он должен иметь чувство пренебрежения к смерти. Это достигалось особыми методами воспитания. Молодых воинов часто морили голодом и заставляли не спать несколько ночей подряд. Они выполняли всю тяжелую работу по дому, ходили босыми в любое время года и просыпались с первыми лучами солнца.
Для того чтобы смерть не пугала будущих самураев, их часто водили смотреть на казни, а по ночам они должны были сами приходить к телам казненных и оставлять на них свой знак. Часто их отправляли в места, где по преданиям живут призраки, и оставляли там без питья и еды на несколько ночей. В итоге у юношей вырабатывалось бесстрашие и поразительное хладнокровие, они могли трезво мыслить в любой ситуации».
Виктор приехал домой под вечер. Он ощущал усталость, встреча с Соланж произвела гнетущее впечатление. Он созвонился с Жаком, узнал последние новости о его поисках Малгожаты. Затем набрал номер сестры, поболтал обо всем и ни о чем и ощутил, как душу заполняет тепло. Ева все спрашивала, когда же он приедет повидаться, Виктор и сам хотел этого больше всего на свете, но пока не мог себе позволить даже кратковременный отдых. Поговорив с девочкой, он вызвал Идриса. И когда на мониторе возникло темнокожее лицо, отчего-то ощутил новый приступ раздражения.
«Пора мне и правда немного отдохнуть и сменить обстановку, – подумал он, здороваясь с высшим. – Но странно, что даже Идрис вызывает всплеск негативных эмоций!»
Но в глубине души он знал, отчего это происходит. Виктор с трудом сдерживался, чтобы напрямую не спросить у начальника о стирании отрезков его памяти. Он больше не сомневался, что это операция была проведена и причина – неведомая Лиза. Он тщательно изучил немногочисленные фотографии, но нигде не нашел незнакомой ему девушки. Но понимал, что если стирается что-то из памяти ловца, то и все могущие его натолкнуть на истину материалы тут же уничтожаются.
– Что-то не нравится мне твое поле, – заметил Идрис, выслушав отчет о встрече с Такаши и Соланж. – Есть пробоины, энергия утекает и тебя это точно ослабляет. Ты уверен, что наша бывшая коллега никак на тебя не подействовала. Может, она сосет энергию, как оживший голд, а ты и не замечаешь. Такая странная и неизученная природа, как у нее, может преподносить самые невероятные и при этом неприятные сюрпризы. А из твоего рассказа я понял, что она постоянно истощается борьбой со смертью.
– Зря ее лишили сверхспособностей, – задумчиво ответил Виктор. – Без них она ничто и наверняка быстро погибнет. Я вообще удивлен, что она еще типа человек.
– Подпитывается как-то, – сказал Идрис. – Знаешь, если честно я не испытываю ни сожаления, ни сочувствия. Она сама выбрала эту судьбу, а все то зло, что она причинила…
– Не будем о Соланж! – оборвал его Виктор.
Его начало мутить от этого разговора, он списал такое состояние на отток энергии.
– Не нравишься ты мне, – повторил высший, пристально глядя с монитора.
– Знаешь, я боюсь…., – после паузы признался Виктор.
– Чего конкретно? – озабоченно уточнил Идрис.
– Та петля…, – неуверенно начал Виктор. – А вдруг я довел дело до конца? Вдруг я орхи?
Идрис отшатнулся, его глаза расширились, он замер, вглядываясь в лицо подчиненного.
– Я даже хотел спросить Соланж, не видит ли она во мне чего-то необычного, – продолжил Виктор. – Но поняв, в каком она состоянии, не стал этого делать. Она сейчас просто умирающая девушка, больная и несчастная.
– Я ничего не вижу, – после паузы сказал Идрис. – Твое поле выглядит, как у ловца с хорошо развитыми способностями. Есть ослабления, но я тебе об этом только что сообщил. А ведь мы видели орхидей, вселившихся в аморфов. И они словно цветочные сущности с ярко выраженными ореолами радужных энергий, похожими на лепестки.
– Прости, сам не знаю, что говорю, – более спокойно ответил Виктор. – Наверное, ты прав. А у меня после всего произошедшего просто легкая дезориентация в реальности. Но ход моих мыслей таков: ловец после совершения суицида становится не обычным аморфов, а некой сущностью – любовником лилий. И кто знает, что с ним произойдет, если его захватит орхи. Понимаешь?
– Понимаю, – ответил Идрис. – Но неужели ты сам бы не почувствовал, что уже не совсем человек, пусть и ловец? Мне кажется, все это бред смятенного разума. Думаю, тебе надо переключиться. Если хочешь, поезжай домой, повидайся с сестрой. Главная твоя забота Такаши больше не требует надзора. Прикрепленный к нему наблюдатель будет за ним приглядывать. До Вальпургиевой ночи еще полно времени, никаких срочных дел нет. Обычная рутинная работа ловцов. К тому же то, что ты сообщил о Соланж, на самом деле только радует. Она уже неопасна для нас. Так что отправляйся в Ковров. Думаю, неделю можно выделить для твоих каникул.
– Вот спасибо! – обрадовался Виктор. – Я и сам уже думал попросить тебя об отпуске. Необходимо перезагрузиться.
– Договорились, – с улыбкой ответил Идрис и завершил звонок.
Из записной книжки Виктора.
Ветром в кудри ее залететь нелегко,
И страданий в любви не иметь нелегко.
Говорят, что глазам ее лик недоступен —
Оком пьяным, конечно, глядеть нелегко!
Омар Хайям
Утром Виктор проснулся в отличном настроении. Все вчерашние страхи ушли. Он начал вспоминать ночные видения, но ощущения от показанного подсознанием во сне было приятным и легким. Виктор понимал, что предстоящая поездка домой вызывает у него прилив оптимизма, и старался удерживать это состояние. Он принял холодный душ, затем поработал с энергиями, чтобы окончательно восстановить целостность ауры. После завтрака вышел на балкон. День обещал быть чудесным, теплым, сухим и солнечным. И вдруг Виктор понял, что необходимо немедленно поехать в Шаранту и, в конце концов, разгадать загадку неизвестной Лизы. Он сделал глубокий вдох, но решение лишь окрепло и залило все его существо светлой радостью.
«Будь, что будет, – подумал он и широко улыбнулся. – И возможно, я ошибаюсь, и в коммуне нет никакой Лизы. Но пока я с этим не разберусь, домой не поеду».
Через три часа Виктор добрался до Тальмон-сюр-Жиронд, это был совсем небольшой коттеджный поселок. Он занимал полуостров. Виктор двигался по перешейку и оглядывал местность. На вид дома были в одном стиле: белые стены и красные черепичные крыши. На оконечности он заметил возвышающийся старинный то ли замок, то ли церковь, и его потянуло туда. Ловец давно привык полагаться на интуицию и без колебаний последовал за внутренним голосом. И когда Виктор приблизился к полуразрушенной достопримечательности, то его охватило жуткое волнение, он увидел «клиента».
Светловолосая девушка стояла на берегу и смотрела в голубую даль. Ветерок развевал ее длинные волнистые пряди, колыхал подол цветной юбки. День выдался очень теплым, солнце заливало окрестности, и незнакомка сняла легкую белую куртку и небрежно бросила ее на землю. Плотная синяя футболка обтягивала ее стройную фигуру, тонкая талия была обхвачена широким голубым ремнем, широкий подол юбки пестрел синими, лазоревыми и красными цветами. На фоне голубого неба и зеленоватой воды девушка показалась Виктору яркой живописной картиной. Но ее аура угрожающего фиолетового тона дала ему понять, в какой глубокой безысходной тоске находится незнакомка. Он поморщился, сейчас не время было отвлекаться на «клиентку», но долг ловца не давал ему уйти. И Виктор решил сначала заняться депрессивной, а уж потом искать неведомую Лизу. Он натянул на лицо улыбку и быстро двинулся к обрыву. И вдруг сердолик – амулет, данный ему Аной и Беллой – начал нагреваться. Виктор не выбросил камешек, как велел Идрис, а сделал из него кулон, подвесив на кожаный шнурок. И сейчас он ощущал, как сердолик жжет его кожу. Он замер, понимая, что это неспроста. Виктор хорошо помнил наставления ведьм. Заряженный ими амулет даст ему понять, что он встретил свою единственную настоящую любовь. Он вынул кулон из-под рубашки и даже прищурился, так ярко сияла золотистая сердцевина сердолика.
В этот момент девушка обернулась. Увидев в паре метров мужчину, она буквально остолбенела, глядя на него. Ее лицо побледнело настолько, что кожа начала отливать в серо-голубой, а губы совсем потеряли цвет и приоткрылись. Воздух со свистом начал втягиваться через рот и нос, казалось, девушка сейчас лишится сознания. Но и Виктор был не в лучшем состоянии. Как только он встретился глазами со взглядом незнакомки, так его память начала резко раскрывать запечатанные тайники, будто один за другим распахивались крышки ящичков и оттуда вылетали картинки прошлого, связанные с этой девушкой. Он увидел ее идущей по кромке воды на пляже Лидо… они в рыбном ресторане, затем ночь на его вилле, ее прекрасный портрет, который он купил у художника Клода, время спустя он на обряде у шаманки по изъятию его любви к этой девушке… Воспоминания пролетали, складывались в одну картину и восстанавливали целостность его личности. Любовь вернулась и охватила все его существо с такой силой, что Виктор застонал от разрывающей его нежности и боли.
– Лиза…, – прошептал он, глядя на девушку.