– После чего?
– Потом. А, вот и Куто.
В приемной больницы Хэл расхаживал туда-сюда и безостановочно курил «милостивых серафимов». Фобо сидел в кресле, потирая лысину и теребя густой золотистый вихор на затылке.
– Всего этого можно было избежать, – говорил он расстроенно. – Если бы я знал, что лалита живет у тебя, мог бы догадаться, для чего тебе понадобился легкосвет. А может и нет. В любом случае я до последнего дня понятия не имел, что она у тебя. И был слишком занят проектом «Землянин», чтобы думать об этом.
– Что за проект «Землянин»? – спросил Хэл.
Двойной зигзаг губ Фобо приоткрылся, показав две зазубренные костяные пластины.
– Не скажу, – чтобы твои коллеги на «Гаврииле» не могли узнать о нем от тебя до того, как он будет осуществлен. Скажу лишь, что нам известен ваш план распространить в атмосфере смертельный вирус, блокирующий глобин.
– Еще вчера я остолбенел бы от ужаса при этих словах, – ответил Хэл. – А сейчас мне все равно.
– Тебе неинтересно, как мы об этом узнали?
– Да нет, почему же, – ответил Хэл уныло.
– Когда вы выпрашивали у нас образцы крови, это выглядело подозрительно. – Он постучал по кончику своего длинного носа. – Конечно, мы не можем читать ваши мысли. Но вот в этом месте – видишь, – прячутся две антенны. Они очень чувствительны; эволюция не притупила наше обоняние как у вас, землян. Эти антенны позволяют нам по запаху определять малейшие изменения в чужом метаболизме. Когда один из ваших эмиссаров попросил нас сдать кровь для якобы научных целей, мы учуяли некую эманацию… скрытности – да, правильно? И в конце концов кровь мы дали – но это была кровь некоего сельскохозяйственного животного, у которого разносчиком кислорода по организму служит медь. У нас же – магний.
– Наш вирус бесполезен!
– Да. Конечно, со временем, когда вы смогли бы читать наши книги и добрались до учебников, все вышло бы наружу. Но в данном случае уже слишком поздно – надеюсь, верю и молюсь, – чтобы эта правда имела хоть какое-то значение.
– А тем временем мы решили поступить именно так, как намеревались сделать вы. Мне горько говорить, что для этого нам пришлось применить силу, но на кону стояло наше существование, а вы, земляне, были агрессорами. Средства оправданы целью. И неделю назад мы захватили одного биохимика и его гаппта, когда они навещали лабораторию в колледже. Ввели им некий препарат и подвергли гипнозу. Трудность добиться от них правды состояла лишь в наличии языкового барьера, но я уже в довольно значительном объеме знаю американский.
– Мы пришли в ужас, но это предательство не стало для нас неожиданностью. Поскольку мы все-таки подозревали, что готовится нечто для нас неприятное, и подозревали с первого же контакта, то были готовы действовать. И приняли меры – с самого дня посадки вашего корабля. Как ты знаешь, корабль находится прямо…
– Почему же вы меня не стали гипнотизировать? – спросил Хэл. – Это было бы проще простого.
– Мы не были уверены, что ты знаешь хоть что-то о том, зачем нужна была наша кровь. Нам был нужен кто-то, обладающий необходимыми знаниями. Тем не менее мы следили за тобой – но не слишком успешно, раз ты сумел притащить к себе лалиту у нас под носом.
– А как вы узнали про Жанетту? – спросил Хэл. – И могу ли я ее увидеть?
– К сожалению, на второй вопрос ответ отрицательный, – сказал Фобо. – А на первый – только два дня назад мы смогли создать подслушивающее устройство достаточной чувствительности, чтобы его стоило устанавливать в твоих комнатах. Как тебе известно, мы отстаем от вас во многих отраслях науки.
– Я ежедневно осматривал пуку, – сказал Хэл. – А потом, узнав о слабости вашей электроники, перестал это делать.
– А тем временем наши ученые отнюдь не бездельничали. Ваш прилет подстегнул исследования в некоторых областях.
Вошла сестра:
– Доктор, вас к телефону.
Фобо вышел.
Ярроу мерил шагами комнату, достал и закурил новую сигарету. Через минуту вернулся Фобо.
– Сейчас к нам кое-кто присоединится, – сказал он. – Один из моих коллег, наблюдающий за кораблем, сообщил, что Макнефф и двое уззитов вылетели на лодке. Прибудут в больницу через миг.
Ярроу резко остановился, у него отвисла челюсть.
– Сюда? А как они узнали?
– Думаю, что они располагают средствами, о которых забыли тебя проинформировать. Но не бойся.
Хэл застыл как столб. Сигарета догорела, обожгла пальцы. Он бросил окурок, раздавил ногой.
В коридоре зацокали сапоги.
В комнату вошли трое. Высокий и худой призрак – Макнефф, архиуриэлит. Двое других – приземистые, широкоплечие, в черном. Здоровенные, как у приматов, ручищи, пока еще пустые, готовы были в любой момент нырнуть в карманы. Тяжелые взгляды уперлись в Фобо и в Хэла.
Макнефф шагнул к навруму. Голубые глаза горели гневом, безгубый рот скалился зловещей улыбкой.
– Ты, неудобоназываемый дегенерат! – рявкнул он. Взметнулась рука, щелкнула выдернутая из-за пояса плеть. На белом лице Ярроу вспыхнули узкие красные полоски, выступила кровь.
– Отправишься на Землю в цепях, и там тебя выставят в витрине на потеху публике как законченного извращенца, предателя и… и…
Он брызгал слюной, не в силах подобрать подходящих слов.
– Ты, ты, прошедший Элохиметр! Ты, которому положено быть чистым, – ты вожделел к насекомой твари и возлежал с ней!
– Что?
– То! С тварью, что ниже даже зверей полевых! То, о чем даже Моисей не мог подумать, когда запрещал союз между человеком и скотиной! Чего даже не мог предположить Предтеча, когда утверждал свой закон и устанавливал предельное наказание, – то ты совершил! Ты, Хэл Ярроу, ты, чистый! Ты, носитель ламеда!
Фобо встал и произнес уверенным голосом:
– Мне бы хотелось уточнить, что вы ошибаетесь в зоологической классификации. Имеется в виду не класс «насекомые», а класс «хордовые псевдочленистоногие». Может быть, ему можно дать эквивалентное название.
– Что? – спросил Хэл. Он ощущал пустоту – оцепенение, мрак, совершенное ничто.
– Помолчи, – оборвал его кувыркун. – Говорить буду я.
Он повернулся к Макнеффу:
– Вы знали о ней!
– Можешь быть шиб, что знал! Ярроу думал, что ему все сойдет с рук. Но как бы антиреалисты ни хитрили, на чем-то они да споткнутся! Он прокололся, когда спросил Тернбоя об улетевших с Земли французах. Тернбой, ревностный в своих обязанностях по отношению к Церству, сообщил о том разговоре. Его рапорт какое-то время лежал без движения; когда он дошел до меня, я отправил его к психологам. А они мне сказали, что вопрос наврума – отклонение от ожидаемого образа действий. Это абсолютно несущественно, но могло быть связано с чем-то, чего мы о нем не знаем.
Более того: его отказ отращивать бороду вызвал у нас подозрение, и мы пустили человека по его следам. Он заметил, что Ярроу закупает вдвое больше продуктов, чем следовало бы. А когда вы, кувыркуны, переняли у нас привычку к табаку и стали сами делать сигареты, он покупал их у вас. Очевидное заключение: у него в квартире живет женщина.
– Мы не думали, что это женщина вашей породы – ей незачем скрываться. Значит, это человек. Итак – каким же образом она попала на Озанов? Провезти кого-то зайцем на «Гаврииле» – совершенно невозможно. Значит, она либо прибыла сюда на другом корабле, либо это сделали ее предки.
И ключ к происходящему нам дал разговор Ярроу с Тернбоем. Очевидно, что здесь приземлялись французы, и эта женщина – потомок членов той давней экспедиции. Мы не знали, как наврум нашел ее, это было неважно. В конце концов мы это узнаем.
– Вскоре вам предстоит узнать еще кое-что, – спокойно сказал Фобо. – А как вы определили, что она не человек?
– Мне надо сесть, – слабым голосом сказал Ярроу.
Глава девятнадцатая
Он подошел к стене, шатаясь, и рухнул в кресло. Один из уззитов двинулся к нему, но Макнефф махнул своему подчиненному рукой, чтобы вернулся, и сказал:
– Тернбой попросил одного кувыркуна прочесть ему книгу по истории возникновения человечества на Озанове. В ней так часто упоминались лалиты, что это возбудило подозрение о ее принадлежности к этой расе.
– На прошлой неделе один врач из кувыркунов упомянул в разговоре с Тернбоем, что однажды осматривал лалиту. А потом, сказал он, она сбежала. Нам нетрудно было догадаться, где она прячется!
– Дорогой мой, – сказал Фобо, обернувшись к Хэлу, – разве ты не прочел книгу Ве’енаи?
Хэл мотнул головой:
– Мы приступили к чтению, но потом Жанетта куда-то ее задевала.
– И наверняка проследила за тем, чтобы ты переключил свое внимание на… да, они умеют отвлекать мужчин. Конечно же – ведь это смысл их жизни. Видишь ли, Хэл, лалита – пример наивысшего развития миметических паразитов. И среди разумных существ они уникальны тем, что… все они – самки!
– Если бы ты прочел Ве’енаи, то узнал бы, что раскопки показали нам: когда люди Озанова были еще насекомоядными существами, похожими на мелких обезьян, то в их семейных группах наличествовали не только самки их вида, но и представители иной видовой категории. Эти животные выглядели и, вероятно, пахли подобно самкам предчеловеческих обезьян, и были способны спариваться с самцами этого вида. С виду они были млекопитающими, но анатомирование показало бы, что они происходят от псевдочленистоногих.
Разумно предположить, что эти предшественники лалит были паразитами человека задолго до мармозетоидной стадии. Возможно, судьбоносная встреча произошла, когда он только выполз из моря. Изначально двуполые, все они стали самками. И в неизвестном нам эволюционном процессе приняли форму рептилий и примитивных млекопитающих. И так далее.
– Мы знаем только, что лалита – самый изумительный эксперимент природы в паразитизме и параллельной эволюции. Человек постепенно мутировал к высшим формам, и лалита от него не отставала. Напомню, все они самки, так что для продолжения рода нуждались в самцах другого вида.