Глава 19
В то утро Марина проснулась поздно. Она лежала в постели, свернувшись калачиком, и вспоминала вчерашний вечер. Она, как обычно, шлялась по дому, не зная, к чему приложить руки, Вадим сидел в библиотеке. С тех пор как они благополучно объяснились насчет намерений о сотрудничестве, их отношения стали куда менее романтичными. Он, правда, улыбался ей, кивал при встрече, нежно спрашивал, не надо ли чего. Но она ничего не просила, и ей было страшно ловить его улыбки с тех пор, как она узнала, что он умрет.
Вчера вечером, после долгого разговора по телефону (она слышала звонок), он вышел из библиотеки страшно чем-то взбешенный. «В чем дело? – подумала женщина, глядя на его искаженное лицо, которое еще больше искажала улыбка, сейчас выглядевшая нелепой. – Что такое он узнал? Что-то про меня? Кто-нибудь донес, что я… Или Света…» Он кивнул ей, словно не замечая, и вдруг, словно опомнившись, вздохнул.
– Что-нибудь случилось? – решилась все же спросить она.
– Да нет… Еще ничего не случилось… Но вот-вот…
– Господи! Что же это?
– Представь, к Делону явился некий человек, который все про него знает. И потребовал денег…
– За молчание?
– Нет, за то, чтобы остановить следствие.
– Следствие по нашему делу?
– Ну да, по вашему. Черт бы взял это дело! Ты из-за него сидишь тут как привинченная.
– Ну, уж я лучше посижу, – покачала головой Марина. – Мне совсем не хочется за решетку… Интересно было бы посмотреть, что они там про меня понаписали… Эти следователи.
– Ничего хорошего, могу обещать.
Она вздохнула.
– Значит, меня скоро возьмут… – протянула она. – Разве нет?
– Это ты про Делона? Ну, не так все страшно.
– Но ведь он…
– Выдаст тебя? – Вадим покачал головой. – Нет, не думаю. Я обещал ему помочь только в том случае, если он заткнется насчет тебя. Ну и насчет меня, конечно.
– А ты при чем?
– Ну я же тебя приютил. – Вадим развел руками.
В результате она провела ночь в его комнате, а не в своей. В этот раз она чувствовала себя не так, как в прошлый. Он не погасил свет, и ей никак не удавалось забыть о том, кто находится рядом с ней в постели. Иногда она вздрагивала, когда его пальцы двигались по ее телу. Ей казалось, что руки у него холодные как у мертвеца. «Да он ведь скоро умрет, – думала она, закрывая глаза, чтобы не видеть его лица. – Я сплю почти с покойником…» И была она так холодна, безответна, неповоротлива, что Вадим измучился, пытаясь расшевелить ее. «Господи, да когда он оставит меня в покое! – в сердцах подумала она, отворачиваясь от него и думая, что на этом все кончится. – Что пристал?! А, ясно… Боится, что я слишком быстро в нем разочаруюсь… Все еще не уверен во мне…»
Она повернулась и приподнялась на локте, глядя на него.
– Вадим, мне так жаль… Но…
– Что с тобой сегодня? – спросил он, гладя ее плечо.
Она резко шевельнула им, пытаясь сбросить руку. И отметила про себя: «Если бы я не знала, что завтра-послезавтра он умрет и больше не будет моим хозяином, я бы не осмелилась сделать такое движение… Надо быть осторожней, а то он может заподозрить неладное… Да и уже заподозрил…»
– Вадим, это не со мной неладное, а с тобой.
– Что же со мной?
Вадим сел в постели, закурил, не сводя с нее глаз. Обнял ее за плечи, и она постаралась не дернуться.
– Что же со мной, будь добра, скажи? – вкрадчиво продолжал он.
Она не повернула головы.
– Видишь ли… – сказала, помедлив. – Ты весь вечер думаешь о чем-то. Я вижу, что тебе совсем не до меня и не до моих глупостей. Так что ты напрасно считаешь, что обязан меня развлекать на такой лад.
Вадим убрал руку. Затянулся. Она почувствовала, как ее спину щекочут струйки выдуваемого дыма.
– Да, я действительно чувствую себя странно, – внезапно сознался он. – Делон этот, черт бы его взял… Да и вообще…
– Что? – Марина постаралась спросить это как можно более нейтральным тоном. «Эта лиса что-то учуяла… Может, видел кого? Или просто что-то носится в воздухе, а он это чует? Нет, надо очень, очень осторожно, не то я отсюда никогда не выйду!» И она повернулась к нему.
Он погасил свет. В комнате стало почти совсем темно. «Эта его привычка задергивать шторы…» – подумала она. Его лицо было неясно различимо, как будто перед ней в темноте плавало смутное пятно. Она протянула руку и коснулась этого пятна. Так ей было легче пересилить себя, обмануть его и обмануться самой. Она наткнулась на его щеку. Он слегка отстранился.
– Так что ты чувствуешь?
– Трудно сказать… Просто как-то мерзко на душе…
– Но причина-то этому должна быть?
– Может, и есть, да только я сам не знаю, что это такое. А может, погода влияет… Сентябрь-то какой мерзкий!
– Нет… – Марина откинулась на подушку. – Начинался он прекрасно…
Она сказала это будто про себя, не обращаясь к Вадиму. Тот вздохнул.
– Да, было несколько хороших дней, да только куда что делось?.. Ну ладно… Раз мы оба не в настроении, давай спать.
– Я пойду к себе.
Она поднялась с кровати, накинула халат и, не пожелав спокойной ночи, вышла. Подумала, что начинает преступно расслабляться. «Да уж, если нет любви, отношения невозможны… – подумала она. – Даже если вместо любви страх. Страх тоже неплохо поддерживает хорошие отношения… А бывает, что и ненависть помогает сохранить видимость благополучия… Но как все это разрушает душу…»
Она легла в постель и начала думать о Сергее. Она не вспоминала о нем очень давно, почти с того дня, как поселилась у Вадима. И вдруг ей вспомнились все годы, прожитые с ним, долгий путь уступок и компромиссов, который привел к позорному концу, к полному равнодушию… Она зарылась лицом в подушку. «Если рассудить, – сказала она себе, – то у меня в жизни не было ничего хорошего… кроме, может быть, Володи… Но как это было недолго… Может быть, только потому мне и показалась прекрасной эта история? Только потому, что она была короткой? Но как же я тогда прожила восемь лет с Сергеем? Правда, это была вовсе не прекрасная история… И вот она-то как раз могла быть покороче…»
Марина вздохнула. Перед ее глазами явился Делон. Она как наяву видела его лицо, вьющиеся черные волосы, улыбку. «А это что за приключение? – подумала Марина. – Нет, безобразие, и оно оставило на мне грязное пятно, которое еще когда отмоется… Подумать только, что самый красивый мужчина в моей жизни оказался чудовищем…»
И она опять подумала о Вадиме. «Он спит в соседней комнате. Вот человек, о котором я, в сущности, ничего не знаю… Что же это за господин такой? Он опасен для меня? Да. Он не испытывает ко мне никакого чувства. Конечно! Он использует меня для своих целей? Не сомневаюсь. Но почему же тогда… Нет, даже не могу себе объяснить… Почему мне иногда кажется, что если бы хоть что-то в нем было иначе, тогда стало бы возможным… А! Это просто бред! Это оттого, что у тебя сейчас никого нет на горизонте! Бред – думать о нем как о возможном объекте чувств! Это было бы погибелью… Но разве я говорю о любви? – возразила она себе. – Я говорю только о том, что он мог бы быть очень интересен… Ведь он человек необычный! Вот настоящий бриллиант, который подцепила Ленка! Но я просто не представляю их рядом. Она и он? А он и Света? А он и моя скромная персона?»
Она помотала головой. «Все, спать! Не могу больше думать о своих любовниках. Ни об одном. Достаточно вспомнить, что все они достались мне по наследству от Ленки! Все – включая собственного благоверного мужа! Как нарочно! А ведь теперь она умерла, – подумалось вдруг Марине. – Неужели это значит то, что мне больше не светит ни одна любовная история?» На этой оптимистической ноте она и уснула.
А наутро, проснувшись и лежа в постели, обдумала события прошедшей ночи и поняла, что охлаждение, о котором ей рассказала Света, уже наступает. «Довольно скоро, – подумала она. – Но это к лучшему. Лишние иллюзии мне только помешают».
Марина умылась и снова начала надоевшее хождение по квартире. Заняться ей было нечем. Телевизор смотреть не хотелось, читать – тоже… «Так я совсем отупею, – подумала она. – Может, это потому мне ничего делать не хочется, что моя собственная жизнь стала похожа на фильм? А все-таки я предпочла бы смотреть этот фильм по телевизору, а не жить в нем…»
В начале одиннадцатого пришла горничная. Вадим открыл ей, а Марина торопливо удалилась в свою комнату, чтобы та имела возможность зайти к ней и поговорить. Через полчаса, избавившись от Вадима, горничная вошла к Марине и прикрыла дверь. Марина, лежавшая на постели с журналом, подняла голову.
– Ну что? – спросила она вошедшую женщину.
Та кивнула:
– Все готово.
– Когда? – Марина почувствовала, что у нее заколотилось сердце. – Когда его…
– Его-то? – Горничная оглянулась на дверь. – Когда его – не знаю, а для вас все готово – и деньги, и документы…
– А где они?
– Света спрятала. Передаст вам сама. В общем, сказала, что вы можете без всяких сомнений помогать этим людям. Они сделали все, что обещали.
– Какие могут быть сомнения, – промолвила Марина, едва скрывая дикую радость. Ей хотелось обнять горничную, завизжать, как резаному поросенку, но она боялась, что Вадим может в любой момент заглянуть в комнату, и тогда он бы весьма удивился тому, что его сожительница скачет как ненормальная. Ей пришлось остаться лежать на постели и листать журнал, не глядя в него.
– Еще Светка сказала, – продолжала горничная, – что вроде это все должно быть совсем скоро. Может, завтра.
– Понятно.
– А не страшно? – осведомилась горничная. Марина пожала плечами:
– Как сказать… С одной стороны, очень страшно, потому что черт-те что тут будет… А с другой… Ну нет сил тут оставаться! И что бы со мной было? Я уже сейчас вижу, что ничего хорошего.
– А Светка, – горничная покосилась на дверь, – дуреха, до сих пор страдает.
– Да и неудивительно. Ведь как любила! Такое скоро не пройдет.
– Я вот думаю… Когда все это кончится… Ох, если бы поскорее! Так вот, когда вы обе будете на свободе – езжайте куда-нибудь, девки. Да хоть на море. А то вы обе загнетесь… Она сейчас – хоть в больницу клади, а вы… Тоже что-то не в себе.