ских интересах. Со временем я поняла, как сильно ошиблась. Ее Величество набожна, она справедлива, народ Шарратаса ежедневно молится за благополучие королевы.
— О, Пресветлый… — простонала Катарина, опускаясь на колени и скрывая лицо ладонями, — как же мало вы знаете…
Баронесса молча смотрела на раздавленную осознанием происходящего девушку, и не могла понять ее реакции…
— Матушка, — простонала Кати, — если Дариан зверь, то Алиссин ядовитая змея, прикидывающаяся львицей! И ее яд он проникает в сердца и души, подчиняет сильнее, чем страх! А ее любовь носит столь извращенный характер, что я… я не в силах поведать об этом…
Катарина поднялась, вытерла бесполезные слезы, и внезапно осознала сказанное Элизой. Император выбрал новую фаворитку… Новую! И вопрос ее был задан дрожащим от ужаса голосом:
— Елизавета, но разве… леди Мертеи не является официальной фавориткой императора?
Растерянно болтая ногами, так и не сумев избавиться от этой привычки, Элиза пожала плечиками и беззаботно ответила:
— Нет, она же арестована по обвинению в государственной измене.
— Как? — Кати стремительно бледнела, — Когда?
— Сегодня… утром об этом было объявлено, ее имение арестовано…
— О… — Катарина на мгновение лишилась дара речи, а затем, заикаясь, выдавила. — Твои письма!
Елизавета перестала болтать ногами и неуверенно произнесла:
— Мои письма… какое они имеют к этому отношение? Катарина взвыла, схватившись за голову:
— Леди Мертеи посланница Алиссин! У нее все твои письма! Она хранила их намеренно!
Элиза вскрикнула и, зажав рот рукой, взглянула на растерянную баронессу.
— Какие письма, Элиза, — поднимаясь, спросила матушка. — Какие?! Что ты писала Алиссин, Элиза? Что?!
Девушка вновь заплакала, ее подбородок дрожал и Елизавета только прошептала:
— Матушка, я… я…
Катарина молча развернулась и покинула комнату где назревал скандал. По лестнице пробежал барон Вилленский, встревоженный криками. Он лишь недовольно взглянул на дочь, но Кати знала, каким ударом будет для него ошибка Елизаветы.
Тихо присвистнув, Катарина позвала Анраша. Едва серая тень метнулась по лестнице и замерла у ее ног, девушка надела черный плащ из недорогой ткани и, открыв двери, вновь окунулась в ночь. У нее была надежда, глупая и призрачная, но все же надежда, что письма надежно спрятаны и стражники не сумеют их найти… Только надежда и вера в то, что слуги у ворот впустят ее, ведь пригласив Катарину в свой дом, леди Мертеи не могла не отдать приказ впускать девушку в любое время суток.
Освещенная дорога была оживленной даже в столь позднее время, а по аллеям бродили разряженные пары, видимо для общения предпочитая ночное время. Кати торопливо шла к дому, указанному еще в памятную встречу с леди Мертеи, но подойдя, направилась не к главным воротам, а медленно шагая вдоль высокой стены, искала вход для слуг. Неприметная калитка обнаружилась за поворотом, и открылась с тихим скрипом. Кати искренне удивилась и тому, что калитка была не заперта, и тому, что возле нее не было охраны. Но Анраш вел себя спокойно, и Кати отбросив сомнения, вошла в темный парк, окружавший спящий особняк.
Медленно, часто замирая у деревьев, Катарина прошла к дому и искренне изумилась, заметив распахнутые настежь двери. Тихое рычание Анраша и Кати отступила под сень раскидистого дуба. Вот теперь, присмотревшись к дому внимательнее, девушка заметила узкую полоску света, пробивающуюся на втором этаже в боковом окне, и движение у деревьев, вблизи ворот.
— Анраш, — тихо позвала девушка, и, развернувшись, поспешила покинуть усадьбу.
Они уже почти были у калитки, когда Кати услышала, как хрустнула ветка, повернулась на звук и замерла, увидев сверкающие в темноте зеленые глаза. Утробное рычание и зверь ринулся в атаку.
— Харан! — кричать шепотом было сложно, но животное замерло, услышав ее голос. — Свои, Харан!
И зверь подбежал, урча, потерся о ее ноги, вызвав нервное рычание у волка. Катарина замерла, с одной стороны зверь ждал ласки, но прикасаться было страшно. Внезапно у ворот раздался шум, какая-то женщина пронзительно закричала, но ее крик оборвался в ночи. Девушка прижалась к дереву, когда трое стражников протащили к порогу упирающуюся женщину в черном, как и у нее плаще.
На пороге дома возникла смутно знакомая фигура и уверенный голос ее ночного знакомого, с насмешкой произнес:
— Шестая! И кто на этот раз? — стражники поставили на ноги притихшую женщину, сорвали капюшон с ее лица. Уверенное движение и над головой несчастной зажегся магический шар, осветивший и ее лицо и богатую одежду, что скрывал плащ. Император удивленно протянул: — Леди Оранто… невероятно!
Катарина, осознавшая куда угодила, бесшумно продолжила свое отступление. Но, увы, трущийся у ее ног Харан несколько мешал передвижениям. Она наклонилась и похлопала зверя по холке, надеясь, что это заставит его уйти, в ответ Харан принялся вылизывать ее руки. Этого уже не выдержал Анраш, одним прыжком вклинившись между хозяйкой и личным врагом. Назревала схватка хищников, в которой у волка не было и шанса.
— Тихо, — шепотом приказала Кати, пытаясь встать между черным зверем и Анрашем.
К ее великому сожалению рычание донеслось до стражников, и они настороженно обернулись, разглядывая сад.
И что-то внутри оборвалось от ужаса. Хассиян так же пристально смотрел в ее сторону, но видеть не мог, именно это Катарина себе и повторяла, как заклинание. Девушка медленно спряталась за деревом, прикидывая, за сколько времени сможет добежать до калитки.
— Эту к остальным, — приказал Хассиян, а затем крикнул. — Харан!
Зверь дернулся на зов, к радости Катарины, но тут же вновь заурчал, преданно взирая на девушку.
— Иди! — прошептала Кати, — к хозяину… Харан, хороший мой, иди…
Пауза затягивалась. От императора раздался едва слышный свист, и животное вновь дернулось, но… осталось возле Кати.
— Харан, ко мне! — видимо правитель Ратасса уже был в бешенстве.
И зверь сорвался, молниеносно подбежал к императору, заурчал у его ног, словно прося прощения. Катарина, замерла, словно ощущая взгляд Яна, и простонала услышав его приказное:
— Анраш, ко мне!
К ее ужасу волк сорвался и преданной псиной побежал к тому, кого признал хозяином. Катарина хозяев не признавала, поэтому решившись на отчаянный шаг, бросилась ко все еще открытой калитке. В том, что ее будут преследовать, сомнений не было, а вот к тому, что на дороге ее будут поджидать, Кати оказалась не готова. Два стражника в черном, скрутили ее руки в считанные секунды, и не слишком бережно втолкнули вновь в черноту калитки ведущей в радушно распахнутую ловушку.
Девушка замерла, боясь даже поднять голову, и только вздрогнула, едва рядом остановились черные сапоги, и знакомый голос устало произнес:
— И почему-то я не удивлен…
Катарина продолжая смотреть вниз, тихо спросила:
— Вы ожидали меня?
Хассиян тяжело вздохнул и приказал:
— Идите за мной.
И ей не оставалось ничего другого, как последовать в дом, куда ее столь любезно приглашали. А в саду вновь воцарилась тишина, вновь погасли факелы, растворились в воздухе магические шары — ловушка ждала очередную жертву.
Вслед за императором Катарина прошла в дом, поднялась на второй этаж, и прошла к дальней угловой комнате. Хассиян учтиво распахнул двери, пропуская ее вперед, но войдя, Кати замерла — они были в спальне.
— Что же вы испугались, как девственница в первую брачную ночь, княгиня Арнар? С вашим-то опытом подобное поведение выглядит лживым притворством!
Но Кати молчала, не в силах высказать в ответ ни слова.
— Проходите, — радушно предложил Ян, — можете прилечь!
— З-з-зачем? — Катарина невольно отступила от него на шаг.
— Ложитесь, — в голосе императора прозвучала неприкрытая ирония, злость и вместе с этим грусть, — Не буду скрывать, я не раз имел возможность оценить преимущества данной постели, но как выяснилось, ее хозяйка мечтала лицезреть в ней вас, княгиня!
Вскинув голову, Катарина впервые посмотрела на императора, и в ее вопросе был вызов:
— Это она вам сообщила?
Ян оценил. И упрямство, и ярость, и желание что-то скрыть… Горько усмехнувшись, он прошел к стене, и нажав на секретную панель несколько минут ждал, пока стена отъедет в сторону, открывая нишу с одной единственной книгой. Кати не сдержала вздоха облегчения — она опасалась, что письма уже нашли.
— Ожидали увидеть нечто иное? — догадался император. — Не стоит скрывать облегчения, промелькнувшего на вашем лице, ведь самое интересное содержится именно в этом потрепанном… личном дневнике!
И вольготно разлегшись на постели бывшей любовницы, Хассиян демонстративно раскрыл страничку с закладкой, видимо уже не раз им прочитанную.
— Ну же, княгиня, — пытливый взгляд и ироничная усмешка, — вам ли смущаться подобного? Смелее, проходите, присаживайтесь. Кровать мягкая, — он пошевелился, показывая насколько мягкая, — не смущайтесь. Вам ли смущаться, княгиня Арнар?
Катарина несмело подошла, неловко присела на край постели, невольно отметив розовое, расшитое золотыми нитями покрывало, и уже ожидая чего-то похуже насмешек Его Величества.
— Итак, приступим, — радостно возвестил Хассиян, — я уже многое прочитал, но вам зачитаю мой любимейший отрывок, готовы?
Ей не оставалось ничего иного, как кивнуть в ответ на его ожидающий взгляд.
— «Сегодня я увидела ее, — хорошо поставленным голосом приступил к чтению император, — она действительно достойна внимания. Я с предвкушением наблюдала за ее метаниями в поисках посланника. На милом, по-детски невинном личике Кати читался откровенный страх. О, боги, какая преданность семье, мой белокурый демон была абсолютно права! Катарина бросилась через дорогу, не озаботившись собственной безопасностью и приняв за посланника развратного моряка, смело направилась к нему. Премилое зрелище — растерянная девушка, и пылающий вожделением мужчина. Это было бы так забавно, если бы не вмешавшаяся зверюга… Ненавистный Харан! Надеюсь, на этот раз мне удастся его отравить!»