— Что отец? Как его здоровье?
— Гораздо лучше. Конечно, он по-прежнему очень слаб, и рассудок порой покидает его, тем не менее все не так плачевно. Король изъясняется вполне здраво и отдает себе отчет во всем, что происходит.
— А мои сестры? Из газет я узнал, что принцесса Шарлотта в прошлом году вышла замуж за короля Вортемберга, но никто не написал мне об этом. И другие сестры… Как они? Неужели ни одна из них до сих пор ни с кем не помолвлена? Аугусте, по-моему, скоро будет тридцать…
— Видите ли, сэр, это одна из странностей его величества. Он боготворит своих дочерей и считает всех претендентов на их руку недостойными…
— Стало быть, принцессе Шарлотте повезло? А как самая младшая сестра, Амелия? Когда я уезжал из Англии, ей было всего двенадцать месяцев от роду…
— Она теперь красавица, ваше высочество, как, впрочем, и все они. Вы будете любоваться ими. — Леди Уэнтворт вдруг посмотрела на Жюли: — А вы что-то молчите, мадам…
— Я слушаю. Слушаю и учусь… заочно знакомлюсь с семьей принца.
— Я много рассказывала их величествам и принцессам о вас…
— Рассказывали?! — в голос изумленно воскликнули Эдуард и Жюли.
— Да вы не волнуйтесь так, — со смехом ответила Фрэнсис. — Я рассказывала им только хорошее — о достоинствах и добродетелях мадам и о том, с какой нежностью и любовью она заботилась об их сыне.
Жюли так и не смогла понять, говорила дама с сарказмом или искренне, и потому предпочла перевести разговор на другую тему:
— Не могли бы вы просветить нас, где мы будем жить, пока не найдем себе дом?
— Конечно. Вы будете жить у меня. В распоряжение принца отданы апартаменты в Кенсингтон-Пэлэс. Но там он будет вести свои дела, и я уверена, что ему вовсе не захочется проводить ночи одному. — Она недвусмысленно подмигнула Эдуарду, прежде чем продолжить: — А завтра, пока его высочество будет наносить визит в Виндзор, я познакомлю вас кое с кем из моих друзей. Что же касается поисков дома, думаю, этот вопрос может подождать до окончания рождественских празднеств.
Эдуард настороженно взглянул на нее:
— Мне бы хотелось, чтобы, представляя мадам де Сен-Лоран в обществе, вы подошли к этому вопросу с величайшей тщательностью…
— Разумеется, сэр. Я понимаю. Думаю, я начала бы с миссис Фитцхерберт…
— Прекрасно. Превосходный выбор! Кстати, как поживает эта милая леди?
Фрэнсис Уэнтворт мгновение колебалась.
— Она находится в прекрасном здравии, сэр, однако кое-чем встревожена. Его королевское высочество принц Уэльский сейчас озабочен тем, как восстановить их прежнюю… В общем, он считает, что она должна вернуться к нему…
— Боже праведный! — воскликнул Эдуард. — Это после всех его безобразий… когда он со своею любовницей… леди Джерси…
— Теперь это дело прошлое, сэр, и принц целыми днями вздыхает по Марии…
— Но у него есть жена…
— Миссис Фитцхерберт тоже напоминает ему об этом, но он отказывается слушать. По-моему, она подумывает о том, чтобы уехать за границу.
— Я должен навестить ее при первой же возможности. Она была так добра ко мне, когда я удрал из Женевы… А что принцесса Уэльская? Что слышно о ней?
— О, она ведет роскошную жизнь, полную увеселений. У нее свои апартаменты, где она дает пышные балы и приемы, и конечно же армия поклонников и воздыхателей. По правде говоря, я завидую ей. — Женщина лукаво улыбнулась Эдуарду, но тут же одернула себя: — Хотя нет. Теперь, когда мне перевалило за пятьдесят, я решила быть благонравной идеальной женой. Вы наверняка слышали, что сказал ваш брат Уильям, когда я позволила себе те же слова в его присутствии?
Эдуард не имел желания слушать, какую очередную непристойность отпустил Уильям в очередном фривольном разговоре, поэтому поспешно спросил:
— Кстати, как он? Как миссис Джордан?
От бурного хохота Фрэнсис сотряслась карета.
— Очаровательная миссис Джордан скоро преподнесет ему четвертого ребенка… Нет, вы только представьте — четвертого!
Она продолжала гоготать, а Жюли тем временем размышляла: «Четверо детей. Все, буквально все вокруг любимы и желанны».
«Четверо детей, — думал между тем Эдуард. — Нет, Уильям всегда был дураком. Не стоит удивляться, что над ним и миссис Джордан теперь насмехаются. Никакого благоразумия и осторожности. Никакого чувства достоинства».
Он понимал, что такие разговоры не для Жюли, но поскольку все рождественские праздники им предстояло гостить у Фрэнсис Уэнтворт, то охлаждать отношения с нею не имело смысла. Где-то в глубине души она была добрым человеком, просто не умела побороть свою разнузданную натуру и держаться попристойнее.
— А как другие дети? — мягко поинтересовалась Жюли. — Это мальчики или девочки?
— Двое мальчиков и одна девочка. Ну что, кто-нибудь рискнет заключить пари на пол четвертого?
Ответа на это предложение не последовало, и леди Уэнтворт невозмутимо продолжала:
— Я все думаю, сэр, остановится он на этом? Ведь наш герцог слывет большим любимцем у дам, как вам известно.
— Насколько я понял, ему счастливо живется с миссис Джордан, — сухо заметил Эдуард.
— Это, конечно, так, но… — Она вновь захохотала. — Миссис Джордан подолгу не бывает дома, когда уезжает на гастроли с театром… Так разве можно винить в чем-то герцога?
К тому времени, когда они подъехали к Лондону, Фрэнсис успела выболтать им все новости и сплетни, так что последняя часть пути прошла в относительной тишине, чему Жюли была несказанно рада. Только теперь она поняла, какое количество новых знакомств ожидает ее. Ей придется быть осторожной, чтобы избежать сплетен и скандалов, а главное — оправдать доверие Эдуарда. Его она ни в коем случае не должна подвести.
Когда бы впоследствии Жюли ни вспоминала Рождество 1798 года, перед ее глазами всегда возникала непрерывная сумасшедшая череда балов, приемов, торжественных застолий и танцев, зачастую начинавшихся в одном аристократическом доме и заканчивавшихся в другом. Она помнила вечную толпу подобострастных ухажеров и хищные критические взгляды расфуфыренных дам, чьи тела были либо до неприличия перегружены дорогостоящей одеждой, либо столь же неприлично оголены. Еще никогда прежде ей не приходилось быть так благодарной своим светским манерам и умению держаться в обществе.
Из Виндзора Эдуард вернулся на удивление счастливым. Родители встретили его необычайно ласково, ни разу не вспомнили о былых обидах, а сестры оказались очаровательными девушками, несомненно самыми прекрасными в Англии. Но главное, все они горели желанием познакомиться с мадам Жюли де Сен-Лоран.
Как это случилось в свое время, между Жюли и Марией Фитцхерберт сразу возникла настоящая дружба. Возможно, как и с Катрин де Салабери, это произошло потому, что обе были католичками. Но роднило их также и другое. Обе состояли в близких отношениях с принцами — родными братьями. Мария доверительно сообщила Жюли, что по-прежнему любит Георга и будет любить его до конца дней своих, но… вернуться к нему… Нет, этого она сделать не может. Только теперь она наконец узнала, что такое покой — ни вечно пьяного буянящего мужа, ни оскорбительных насмешек, ни злых языков. И все-таки Жюли заметила, что за этим спокойствием скрывается душевная боль, поэтому, уходя от подруги, не удивилась, когда та прошептала:
— Приезжайте поскорее. Одна, чтобы мы могли поговорить.
Принц Уэльский со всеми, кто привык кутить вместе с ним в Карлтон-Хаус, уже переехал на праздники в Брайтон и настоятельно приглашал Эдуарда и Жюли нанести ему визит.
Увидев роскошные апартаменты его загородной резиденции, Эдуард почувствовал, как в нем проснулась былая зависть. Строя свой дом в Бедфорд-Бэйзин, он постарался превзойти брата в роскоши и изысканности вкуса, но теперь ему показалось, что Георг опять обогнал его.
Брат оказывал Жюли заметное внимание, искал сочувствия, когда жаловался ей и Эдуарду на жестокое к нему отношение со стороны Марии, и умолял обоих вступиться за него перед бывшей любовницей.
Как они и ожидали, другой брат Эдуарда, герцог Йоркский, тоже гостил здесь в загородной резиденции, но без герцогини Фредерики (Мария успела сообщить Жюли и Эдуарду, что супруги расстались). Лишь одна гостья вызывала симпатию у обоих — трехлетняя принцесса Шарлотта, энергичная, непосредственная, донельзя избалованная всеми, включая бабушку и теток.
Когда пришла новость, что миссис Джордан 19 декабря произвела на свет девочку, Георг предложил устроить торжество, которое для него закончилось слезами и жалобными причитаниями о том, как он завидует братьям Уильяму и Эдуарду, которым повезло с любящими женщинами.
В Брайтоне они пробыли не долго — им нужно было решать вопрос с домом, который они довольно легко подыскали себе в районе Найтсбридж. Пока дом приводили в порядок и обустраивали для жилья, любовники, не теряя времени, нанесли визит в Буши, где жил Уильям с семьей.
Экипаж подкатил к крыльцу дома. Дверь открылась, и навстречу Эдуарду и Жюли выбежали двое ребятишек, мальчик и девочка, а за ними, держа за руку малыша лет двух, не спеша вышел сам Уильям. Жюли даже затаила дыхание — именно такой представляла она себе семейную жизнь.
Потом Эдуард представил ее брату, а тот познакомил их с детьми, Георгом и Софией, которые немедленно повздорили, кто возьмет за руку Жюли, в то время как самый маленький братик, Генри, смущенно прятался за папиной спиной.
Жюли понравился Уильям. Он был не так красив, как Эдуард или другие его братья, зато излучал счастье и довольство.
— Пожалуйста, проходите в дом. Я запретил миссис Джордан выходить на свежий воздух, пока не поправится, но она сгорает от нетерпения познакомиться с вами и показать нашу младшенькую.
Дороти Джордан стояла посреди комнаты и, когда джентльмены вошли, опустилась в глубоком реверансе перед Эдуардом. Тот поспешно помог ей подняться и проводил к дивану.
— Мэм, по-моему, вам еще рано ходить…
— Что вы, сэр… Через две недели я должна вернуться на сцену. Поэтому чем раньше начну ходить, тем лучше.