сть, и основательно, но, вопреки всему, я ему верила.
Конечно, как и все мои сверстницы, в глубине души, я всегда мечтала встретить своего принца на белом коне и выйти замуж, но я не знала, что это может произойти именно так.
Мой принц окажется под мостом в глухом лесочке раненным в грудь, а его конем будет случайная попутка, которую мне удалось поймать на ночной трассе. Отношение Александра ко мне пугало и одновременно притягивало. У меня просто раскалывалась голова. Слишком много мыслей и слишком много ощущений за такое короткое время. Конечно же, я не семнадцатилетняя девчонка, я не верила в то, что Александр любит меня. Скорее всего, это чувство можно сравнить с чувством благодарности, но все же я ощущала его желание смотреть на меня, угадывать мои мысли, ловить каждое слово. Меня уже давно не жалели и не говорили мне ласковые слова. Моя тяга к этому уже почти родному мужчине росла с каждым ударом моего сердца. Мы по-прежнему сидели на полу и старались не встречаться друг с другом взглядом. Я чувствовала, что Саша хотел бы поцеловать меня еще, но его что-то останавливало, что-то мешало.
Неожиданно он взял меня на руки и понес в коридор.
— Саш, ты куда?
— Как — куда? В ванную, — весело ответил он.
— Зачем?
— Мыться, милочка, мыться. Ты на себя в зеркало смотрела?
— Что, очень страшная?
— Ну как сказать, чтобы тебя не обидеть…
Московские бомжихи по сравнению с тобой просто красавицы.
— Что?!
Впервые за долгое время я громко рассмеялась.
— Пусти, дурачок, тебе же нельзя тяжелое носить, — приговаривала я, похлопывая его по спине.
— Своя ноша не тянет, — нараспев сказал он и посадил меня в старую, совсем неухоженную ванну, включил теплую воду, бросил в нее какой-то нехитрой пенки и присел на краешек. Я была ни жива ни мертва, понимая, что попала в крайне идиотское положение.
— Ольга, ты всегда в платье моешься? — спросил Саша.
Я опустила глаза и усмехнулась. Хорошенькое дело, сижу в воде в платье и совершенно не ощущаю на своем теле неприятную мокрую ткань. Подумав о том, что мне придется раздеться, я почувствовала, как бешено заколотилось мое сердце. Стараясь сдержать нервную дрожь, я пожала плечами.
— Точно, платье… А я и не заметила.
— Ну так снимай. Ему место на помойке.
— Тогда отвернись.
— Что?
— Отвернись, говорю.
— Зачем?
— Затем, что я хочу снять это мокрое платье.
— Ну так снимай.
Сашка был совершенно невозмутим и сидел с таким видом, точно я раздевалась перед ним каждый день.
— Снимай, снимай, что сидишь, как ненормальная?
— Ненормальный ты, а не я. Рассчитываешь на меня голую посмотреть?
— Больно надо! Но отворачиваться я принципиально не буду.
— Это почему?
— Потому, что я твой будущий муж! Какого бы хрена я отворачивался!
— В том-то и дело, что будущий. Будущий — — это не настоящий. Улавливаешь разницу?
Видимо, Сашка решил прекратить наш спор и, не дав мне опомниться, быстро сдернул с меня это и в самом деле заношенное платье. Так как я не имела привычки носить лифчики, то я осталась в одних трусиках, которые не отличались особой красотой и изяществом, так как они предназначались для беременных. Закрыв обнаженные груди руками, я не могла воспротивиться действиям Сашки — через секунду я осталась без трусиков, они полетели следом за платьем.
— Ты что себе позволяешь?! — только и смогла выпалить я, раскрасневшись так, что от меня было впору прикуривать.
— Я выполняю функции супруга, — заявил он и весело мне подмигнул.
— Не вижу ничего смешного, — произнесла я обиженным голосом и стала сгонять пену так, чтобы у меня было поменьше открытых мест.
— А ты что раскраснелась, словно девочка? Вроде уже сама девку родила, а краснеешь, как школьница. Ты сейчас знаешь на кого похожа?
— На кого?
— На свеклу.
— Сам ты свекла. Я не каждый день перед мужчинами раздеваюсь.
— А я не мужчина.
— А кто же ты?
— Я твой муж.
— Надо же. По-твоему, муж — это не мужчина?
— Мужчина, только особенный.
— Что значит особенный?
— Особенный — это тот, перед которым следует раздеваться. Ты давай, постарайся отмыть голову. У тебя волосы, словно парик. Если ты их не разлепишь, мне придется постричь тебя наголо.
— Ага, держи карман шире!
— А что? Между прочим, сейчас это модно.
— Не знаю. Может быть, модно, но только у молодежи. Ты же сам говорил про кризис среднего возраста. Моя лысая голова будет вызовом обществу.
— Тогда не жалей шампуня.
Я и в самом деле не пожалела шампуня, вылила на голову целый флакон. Когда Сашка приготовил большое махровое полотенце, я встала и почувствовала на себе его пристальный взгляд.
— У тебя очень красивое тело.
— А ты не смотри…
— У тебя даже растяжек нигде не осталось.
— Да?!
— А твой еще пока бесформенный висячий животик смотрится очень даже сексуально.»
— Да пошел ты!
Я скользнула в полотенце и ощутила приятное тепло сухой ткани.
— Нет у меня никакого животика!
— Есть. Вернее, это не животик, а приятная складочка, словно мешочек у енота или сумочка у кенгуру.
— Сам ты мешочек или сумочка!
Как только Саша стая помогать мне вытираться, я почувствовала головокружение и подумала, что еще немного и я взорвусь от предвкушения, как самая настоящая бомба. Неожиданно Сашка застыл, и я заглянула в его глаза. По их блеску было нетрудно понять, что он хочет того же, что хочу я. Осторожно подхватив меня своими сильными руками, он поднял меня из ванны и понес в комнату. В длинном узком коридоре нам встретилась древняя старушка, та самая, которая так любезно провела меня в Сашину комнату и разрешила его подождать. Старушка смотрела нам вслед испуганными глазами и что-то бормотала себе под нос.
— Все нормально, баба Глаша, не переживайте! Я ее не уроню! — крикнул довольный Сашка и понес меня дальше.
— А я и не переживаю. Просто я еще не видела, чтобы ты так девок носил…
— Это не девка, баба Глаша, это моя жена!
— Жена?!
Сашка остановился и легонько меня подкинул. Затем подмигнул старушке и у самого входа в комнату спросил:
— Баба Глаша, ну скажи, у меня жена красавица?
— Это та же самая, что я к тебе в комнату пустила? — подозрительно спросила бабулька.
— Та же самая. Не похожа?
— Да Бог их разберет. Эта почище. Та была грязная.
— Просто я ее отмыл.
— А… Смотри, как сразу преобразилась. Я ее и не признала даже. Ты ей скажи, чтобы она теперь чаще мылась. Разве можно в таком молодом возрасте так себя запускать?
— У нее, баба Глаша, дорога была дальняя. Она теперь всегда ухоженная будет.
— Правильно, жену нужно к порядку приучать. На то она и жена.
Как только Сашка внес меня в комнату, я прошептала:
— Я и вправду так плохо выглядела?
— Честно сказать, неважно. — В дверь постучали, и показалась голова бабы Глаши:
— Сашенька, я вот что спросить хотела…
— Что?
— А ты давно женат?
— Всю жизнь, баба Глаша, всю жизнь.
— Всю жизнь? А я и не знала. — Она тихонько прикрыла дверь.
Саша повернул ключ в замке и еле слышно сказал:
— Это на всякий случай, а то моя соседка придумает еще какой-нибудь вопрос.
Глава 20
А дальше было такое… Сплетение губ, сплетение душ и сплетение тел… Это был настоящий, смелый, откровенный секс, который только может быть между женщиной и мужчиной. Я даже не сомневалась в том, что этот мужчина подарен мне господом Богом за все мои страдания, не хотелось даже думать о том, что раньше он был с кем-то, кроме меня. Спустя какое-то время, отдышавшись, Сашка задал совсем неожиданный вопрос:
— У тебя паспорт с собой?
— Какой, заграничный?
— Российский.
— Российского нет, а может, пойдет заграничный?
— Не пойдет. В загс нужно российский. Дадим взятку, нас зарегистрируют побыстрее. Так где твой российский?
— У матери.
— А мать где?
— Часа четыре от Москвы ехать.
— Завтра поедем.
Я приподнялась и посмотрела на Сашку детским беспомощным взглядом.
— Ты это серьезно?
Нежно поцеловав меня в щеку, он засмеялся и слегка потрепал меня за ухо:
— Ну не дождались мы с тобой официальной брачной ночи, что теперь поделаешь… Дело молодое, нехитрое…
— Хватит издеваться над бедной девушкой.
— Так уж и бедной?!
— Бедной, как церковная крыса. У меня нет ничего. Кроме тысячи долларов.
— О! Так, оказывается, ты у нас еще и богатая, ненаглядная ты моя тысяча!
Мы лежали, уставившись в потолок, и наслаждались тем, что находимся рядом друг с другом.
— Ольга, а ты когда хочешь Динку из Штатов привезти? — спросил башка немного возбужденным голосом.
— Что?
— Ни что, а кого! Я говорю, ты когда Динку из Штатов привезешь? Когда разговор заходит о дочери, ты начинаешь как-то странно себя вести. Ты за нее очень переживаешь?
— Очень!
— Я вижу. И какого черта ты ее у родственников оставила?! Нужно было брать ее с собой и все. Может, мы переговоры закажем?
— С кем? — опешила я.
— Ну, с твоими родственниками…
— Зачем?
— Спросим, как там Динка, все ли у нее нормально.
Быстро поднявшись, я села и замотала головой.
— Нет. Нет, нет…
— Что нет-то?!
— Не надо никуда звонить. Ради Бога, не надо. Зачем лишний раз людей беспокоить…
— Как это беспокоить?! Там твой ребенок, а ты стесняешься родственников беспокоить. Да мы их звонками забомбим, а как только все утрясется, поедем и заберем свою дочь.
От этих слов мне стало совсем дурно. Хотелось кричать о своей беде, поведать Сашке о том, что произошло и что творится у меня на душе, но я знала, что этим я только оттолкну его от себя, не вызову ничего, кроме гадливости и отвращения. Если бы он знал, что собрался жениться на женщине, пытавшейся продать собственного ребенка, он бы выкинул меня из своей кровати и послал так далеко, что я вряд ли смогла бы вернуться.