— А тебе?
Дина заметно нервничала, было ясно, что ей не безразличен мой ответ»
— Столько же.
— Ровно десятка?
— Десятка.
— Значит, у них такса для всех одинаковая. Это хорошо, значит, нас не обманут.
— Ты думаешь?
— Я просто уверена.
В разговор вмешалась удивленная Галина:
— Девчонки, вы что, и вправду продаете своих детей за десятку штук?
— Правда, — почти в один голос ответили мы А что вы их так мало оценили-то?
— Их не мы оценили, а фирма, — пояснила заметно покрасневшая Дина.
— А кто за них больше даст? — поддержала я свою подругу по несчастью.
— Но ведь это просто смехотворная сумма На нее даже приличную тачку не купишь, не говоря уж о стоящей квартирке.
— Для меня это нормальные деньги. Можно прилично одеться. Шубку норковую прикупить. Я девушка не гордая, мне и подержанная иномарка подойдет, — парировала Дина. — Если эти деньги с умом тратить, на жизнь хватит.
— Я не знаю, где я смогу еще такие бабки сколотить… — грустно призналась я. — Только проституцией. А в проститутки я не пойду ни за что. Ни за какие коврижки. У меня мечта в Москву перебраться. Надоело в своей убогой деревне сидеть. Говорят, в Москве, в каком-нибудь спальном районе, можно купить комнатку в коммуналке тысяч за семь долларов. Мне большую не надо, пусть она будет совсем крохотная. Самое главное, было бы где переночевать и вещи сложить. На остальные деньги я бы приоделась, да и на жизнь тоже оставила. Затем бы куда-нибудь на работу устроилась.
— Ну, девки, вы даете! — совсем по-мужицки усмехнулась Галина. — Ну у вас и запросы! Вам от жизни самую малость нужно. Я бы за такие деньги хрен бы на что согласилась.
— Тогда дай нам больше, — рассердилась Дина.
— А на кой мне ваши дети?
— В том-то и дело, что они кроме этой фирмы никому не нужны, — Дина глубоко вдохнула и стала медленно гладить живот. — В эту фирму очень трудно попасть. Желающих много, а контракт заключают только с избранными. Сейчас все беременные чем-нибудь болеют. Время такое страшное, что каждая с патологией ходит. Если не каждая, то через одну, точно. Чтобы в нашу фирму попасть, нужно иметь отменное здоровье.
Неожиданно дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла стукачка. От одного ее вида бросало в дрожь и хотелось, не раздумывая, бежать прочь. Посмотрев поочередно на каждую из нас заспанными глазами, ода остановила свой взгляд на пустой бутылке вина и буквально позеленела от злости.
— Вы что тут делать, русская сволочь?! Безобразие!!! Ваша фирма разорвать с вами контракт! Вы будете рожать за бесплатно, а после родов мы сдадим вас в публичный дом! Вы будете проститутка!!!
— Сама ты проститутка! — не сдержалась я. — Ты еще, падла, ответишь за то, что сегодня меня поколотила! Я просто чудом осталась жива!!! Заткнись! Ты покойник! Почему посторонний в мотель?! Посторонний тоже проститутка!
— Это она про меня, что ли?! — запыхтела Галина. — Меня так никогда в жизни никто не называл, не считая психиатрической лечебницы…
Но стукачка не обратила на Галины слова никакого внимания. Она смотрела на меня и, судя по всему, готовилась к бою. Я поняла, что у меня нет никаких шансов остаться в живых. Господи, да ведь это просто уму непостижимо… Увидеть Штаты и умереть… Да и от кого? От рук выжившей из ума старухи!.. Хотелось закрыть глаза и прочитать какую-нибудь молитву. Вполне возможно, что Господь просто не захотел бы ее слушать и вряд ли отпустил мне грехи. Хотя каждая может оступиться и молить о прощении. Кто я такая? Обыкновенная торгашка, которая торгует не шмотьем, не овощами, не газетами… Которая торгует тем, что не продается…
Прикусив нижнюю губу до крови, я напряглась, как струна, и, приготовившись к самому худшему, вдруг почувствовала острую, пронзительную боль в животе. Вот черт! Сейчас не самый подходящий момент для родов… К счастью, эти боли не имели ничего общего со схватками. Скорее всего, мой будущий ребенок просто почувствовал мое напряжение, перемешанное со страхом, и выразил свое недовольство.
…Все произошло быстро… Так быстро, что я и сама не смогла хоть что-то понять. Когда стукачка бросилась ко мне, я схватила довольно тяжелый стул с железными ножками и что было силы ударила ее по голове… Издав глухой крик, ненавистная американка упала на пол и закатила глаза. Я почувствовала страшную нехватку воздуха и задышала точно умирающая рыба, выброшенная на берег. Сев прямо на пол, я обхватила руками свой огромный живот и постаралась наладить дыхание.
— Бог мой, она живая? — с трудом прохрипела я, увидев тоненькую струйку крови, стекающую из правого уха стукачки.
— Может, «скорую»? — донесся до меня перепуганный голос Дины.
Галина взяла стукачку за руку и попыталась нащупать пульс. Я смотрела на нее взглядом, полным надежды, и не переставала повторять:
— Она живая? Живая?
Галина отпустила руку женщины, достала сигареты и закурила.
— Галя, ну, что там? — медленно сползла с дивана вусмерть перепуганная Дина.
— Ничего.
— Что значит ничего?
— Вообще ничего.
— Объясни…
— А тут и объяснять нечего. Бабуля ласты откинула…
Я вновь схватилась за живот:
— Ты хочешь сказать, что только что я убила человека?
— К сожалению, это так…
— Но ведь я просто защищалась! Я всего-навсего ударила ее стулом… Я совсем не собиралась ее убивать.
— А никто в этом и не сомневается, — спокойно сказала Галина. — Убийство с целью самозащиты… Необходимо учесть и то, что она сегодня с тобой сделала. Видимо, ножка стула попала ей прямо в висок.
— Даже странно, такая здоровенная баба так быстро и легко умерла, — покачала головой Дина. — Я думала, ее можно год бить и не убить. В ней же такая силища…
Сообразив наконец, что произошло, я бессвязно забормотала:
— А что же теперь со мной будет? Я же приехала в Штаты незаконно… Я же не смогу доказать полиции, что она меня жестоко избила, ведь на моем теле нет никаких следов… Никаких, кроме парочки синяков. Меня посадят в тюрьму. Я знаю точно, меня посадят в тюрьму. А что же будет с моим ребенком?! Когда я смогу вернуться домой, да и смогу ли вообще?!
Я громко заревела. Дина заплакала навзрыд.
Самой здравомыслящей из нас оказалась Галина. Она затушила сигарету и ударила кулаком об пол:
— Замолчите!!! Дуры! Вам вообще расстраиваться нельзя. Вы же детей носите… Сейчас посдыхаете вместе со своими детьми и все. Да заткнитесь вы, ради Бога!!!
Мы переглянулись и одновременно замолчали. Эта новоявленная женщина с мужской психологией обладала каким-то магнетизмом, который действовал на нас успокаивающе.
— Вот так-то лучше. Главное, сохранять спокойствие. Будет спокойствие, будет и все остальное. Давайте сообща подумаем, что можно сделать в такой ситуации. Если я не ошибаюсь, вы приехали в Штаты по чужим паспортам. Короче, ваше местонахождение в этой стране незаконно?
— Незаконно, — словно прилежные школьницы, ответили мы.
— В том-то все и дело. Значит, нам ни к чему призывать общественность и докладывать полиции о том, что произошло в этой комнате…
— Это ты о чем? — насторожилась я.
— О том, что нам. необходимо скрыть следы преступления, избавиться от трупа. Нет трупа, нет преступления.
— Как это?
— Молча. Закопаем эту бабу к чертовой матери и все. Из-за ее смерти никто ничего не потеряет, а девушки, которые прилетят следом за вами, будут вам только благодарны.
— А как же сотрудники фирмы?
— Какие еще сотрудники фирмы?
— Ну, гид и заместитель генерального директора. Они могут приехать прямо с утра…
— Пусть приезжают.
— Но ведь они заметят, что стукачки нет. Мой голос заметно дрожал и в любую минуту мог перейти в рыдания.
— А вы тут при чем?
— Они же сразу на нас подумают…
— С чего бы это? Откуда вы должны знать, куда подевалась стукачка. Пропала и все. Вы ее последний раз видели вечером, а когда утром встали, то сразу заметили, что в мотеле никого нет. Может, у нее свои дела были какие, вы-то тут при чем?.. Пусть ваш гид ее и ищет. Да и кто может подумать на двух беременных баб?! Это же смешно, что может сделать беременная баба?! Да ничего! Она ведь даже тяжелое поднять не может.
— В самом деле. Как мы ее закопаем? Если мы попытаемся ее поднять, сразу родим.
— А вас никто и не просит ничего поднимать. Эту работу я возьму на себя, — заявила Галя.
— Я даже не знаю… Если ты это сделаешь, чем я смогу тебе отплатить? — смущенно проговорила я.
Галя слегка покраснела и махнула рукой. На минуту мне даже показалось, что она меня стесняется.
— Да брось ты… Мы же соотечественницы, обязаны друг другу помогать.
— В конце концов мы влипли все вместе, — напомнила о себе Дина, — значит, и расхлебывать эту кашу будем тоже вместе.
Я тихонько всхлипнула. Галина поднялась с пола и нервно прошлась по комнате.
— Вы пока тут посидите, а я пойду схожу на улицу. Пройдусь, посмотрю, где нам лучше всего похоронить вашу надзирательницу. Еще лопату поискать надо.
Как только мы остались вдвоем, я посмотрела на бледную Дину и тихо спросила:
— Ты как себя чувствуешь?
— Хреново. Мне кажется, еще немного и я точно рожу. А ты?
— Точно так же. Мутит, и голова кружится. Ребенок пинается ужасно.
— Еще бы. Ведь наши дети переживают то же самое, что и мы. Только вот какие они наши, если мы их продаем? Эх, жизнь, падла. Я себя-то прокормить не могу, да и муж зарабатывает копейки.
— У тебя есть муж?! — мне показалось, что я ослышалась.
— Есть. А чего ты удивилась? У тебя его нет?
— Нет. Откуда ему взяться? Если у тебя есть муж, зачем ты продаешь своего ребенка?
Я же тебе сказала, что он зарабатывает копейки. У меня уже есть дочь. Ей пять лет. Она просто чудо. Мы ее обожаем. А тут непредвиденная беременность. Врачи запретили делать аборт. Второго ребенка мы никак не потянем. Мы для нашей девочки делаем все, что можем. Ведь выучить нужно, образование дать.