–Мы ведь действительно не сделали ничего… предосудительного. Мы не спали в одной постели.
–Ну, нет, но… сейчас же канун Рождества.
–Совершенно верно,– кивнула она.– Завтра Рождество, и после праздника мы сообщим вашим родным, что мы не женаты, но вскоре поженимся.
Он долго сверлил ее взглядом.
–Значит, мы с вами, мы не… а сегодня ночью…
–Учитывая все обстоятельства, это было бы самое разумное.
–Неужели я не сказал про сочельник?
–И не один раз.
Ей нравилась эта веселая игра.
–Тем не менее…– Он старательно выбирал слова.– Учитывая, что сейчас сочельник, а мы собираемся пожениться…
–Но еще не поженились.– Она покачала головой.– Вы же сами сказали, что непорядочно соблазнять женщину, на которой собираешься жениться.
–Да, я это говорил.– Он задумчиво на нее смотрел.– Но раз вы уже одеты для сна…
–А вы уже сняли сюртук и вас едва ли можно назвать прилично одетым…
–Вероятно, с моей стороны вообще неприлично даже находиться здесь.
Она драматично вздохнула.
–Я тоже так думаю.
Его взгляд скользил по ее фигуре, по шелковому пеньюару, отделанному французским кружевом, под которым виднелась прозрачная ночная рубашка.
–Этот наряд… вам очень идет.
–Вы так думаете?
–Только мертвец…– он прокашлялся,– не заметил бы этого.
–А вы уж точно не мертвец.
–Такой наряд могла бы надеть любовница.
–Что вы говорите!– Она скосила глаза вниз. При нужном освещении он вполне мог бы разглядеть все, что кроется под полупрозрачной тканью.– А я подумала, что такое могла бы надеть жена.
–Можно лишь надеяться на это. Но вы теперь моя…– Он подумал секунду и сказал: – Моя невеста.
Она ослепила его улыбкой.
–Да, это так.
–В таком случае мне следует благочестиво поцеловать вас на ночь и удалиться к себе, в свою постель,– вкрадчиво произнес он.
–Это было бы разумно,– прошептала она, подавив разочарование. Они вполне смогли бы продолжить игру!
Он взял ее руку и поднес к губам, не сводя при этом с нее глаз. У нее перехватило дыхание.
–Мне следует пожелать вам спокойной ночи.
–Да, пожалуй…
–Это кажется мне приличным,– прошептал он, касаясь ее руки.– А я изо всех сил старался вести себя с вами прилично.
–Я это заметила.
Он перевернул ее руку и поцеловал в ладонь.
–Это скорее всего было непредвиденной ошибкой.
–Да?– Она с трудом проглотила слюну.
–Но мне казалось, когда случается что-то важное, как, например, встреча с женщиной, с которой ты собираешься провести остаток своих дней, то тебе, вероятно, надлежит следовать общепринятым правилам поведения.– Его губы поднялись к запястью.
–Почему?– вырвалось у нее.
–Ну, я не знаю. Наверное, я больше в душе Хэдли-Эттуотер, чем подозревал.– Губы Себастьяна отодвинули кружево на рукаве пеньюара, и он начал осыпать поцелуями нежную кожу до локтя.
–Себастьян…– Кто бы мог подумать, что именно это место окажется таким чувствительным? Она не заметила, как он свободной рукой развязал пояс на пеньюаре.
–Хотя я никогда не любил правил.– Он спустил пеньюар с ее руки и, нагнувшись, поцеловал в плечо. Она едва не задохнулась и уже не сознавала того, что шелковое одеяние упало на пол.
–Я слышала о вас такое мнение.
Он обхватил одной рукой ее за талию и прижал к себе поближе. Тонкий голосок в мозгу, очень похожий на голос Порции, призывал ее подождать – они ведь скоро поженятся. Но Вероника предпочла остаться глухой.
Себастьян провел рукой по ее бедру поверх шелковой рубашки и, наклонив голову, завладел ее ртом. Она разомкнула губы и почувствовала его вкус, вкус бренди, а еще… жар, жар желания. Ее дыхание смешалось с его дыханием, его язык оказался внутри ее рта, дразня и искушая. По ее телу пробежала дрожь. Он поднял голову и теперь целовал впадинку у нее на плече около шеи. Как он догадался, что это ее самое уязвимое место? Губы ласкали кожу, а она таяла от томления.
–Когда вы так делаете…– со стоном вырвалось у нее.
–Да?
Она вся отдалась ощущению его губ.
–Вы такой мастер…– И кожей почувствовала его улыбку.– У вас большой опыт…
Он приподнял голову и заглянул ей в глаза.
–Вероника, этот опыт пригодился. Сейчас. Для вас.
У нее замерло сердце.
–Мне это не важно. Это совершенно не имеет никакого значения.
–Хорошо, потому что мне тоже это не важно.– Глаза его улыбались.– Ничто в моей жизни уже не важно… после того, как мы встретились. Моя жизнь началась заново с вашим появлением.
Ей стало трудно дышать, трудно говорить.
–О, это звучит изысканно.
–Это правда.
И снова их губы сомкнулись. Страсть объединяла их, сильная и всепоглощающая.
Его рука у нее на бедре под шелковой рубашкой, пальцы задевают голую кожу. Вероника вздрогнула и потянула его за сорочку, вытаскивая подол из брюк. Он чуть отодвинулся, чтобы сподручнее было стянуть с нее через голову ночную рубашку. Она осыпала поцелуями его шею, пальцы впивались в твердые мышцы на груди. А его пальцы ласкали, скользя по изгибам и ложбинкам ее спины, бедрам, ягодицам. Она прижалась к нему, ощущая сквозь одежду напряженно выпиравший член. Просунув руку между ними, она нащупала пуговицы на его штанах. Господи, как же она его хочет… Она буквально обезумела от желания соединиться с ним.
Расстегнув пуговицы, она запустила руку внутрь. Пальцы нашли твердый, набухший член. Он прерывисто выдохнул. Грудь у него поднималась и опускалась, соприкасаясь с ее грудью. Она сомкнула ладонь, и он застонал.
–О Господи, Вероника…– Рывком сдернув брюки, он откинул их в сторону.
Она водила языком и губами по его груди, потом медленно опустилась на колени и подняла на него глаза.
Он, не мигая, смотрел на ее лицо, глаза его заволокла дымка страсти. Заключив в ладони его плоть, она осторожно провела языком по самому кончику, глядя ему прямо в глаза. Он задохнулся и сжал кулаки. Она хотела доставить ему удовольствие. Хотела, чтобы он до боли возжелал ее. Чтобы потерял рассудок в пылу страсти. Чарлз хорошо ее обучил. А она, прости ее Боже, наслаждалась их с Чарлзом любовными ласками. По своей сути она любовница.
Она продолжала ласкать его языком, он задрожал, и тогда она медленно пососала кончик его члена. Он застонал, а у нее внутри сильно запульсировало, и между ног просочилась влага. Она поглаживала, сосала и осторожно сжимала его плоть. Он покачивал бедрами, словно пытался сдержать себя.
Она отстранилась, и тогда он поднял ее на ноги, подхватил под бедро и обвил ее ногу вокруг своей. Он впился в ее губы обжигающим поцелуем, его член оказался между ее ног, касаясь ее влажного лона. Она стонала прямо ему в рот.
Он поднял ее на руки и прошагал в свою спальню, где уложил на кровать. Вероника, приподнявшись на локте, во все глаза смотрела на него. В своей жизни она видела только одного обнаженного мужчину – Чарлза. Он был красив, но Себастьян… Себастьян был похож на прекрасную, высеченную из мрамора скульптуру. Или на Бога. Широкие плечи, узкие бедра, длинные мускулистые ноги. И все это вкупе со шрамом над бровью и потемневшими от любовного огня голубыми глазами… Она готова ему отдаться.
Он лег рядом с ней и заключил в объятия. Она прижималась к нему грудью, его ноги переплелись с ее ногами. Его рот, руки, казалось, были одновременно на всем ее теле. Он взял в ладони ее грудь, облизывал соски, сосал и покусывал. Она изгибалась и извивалась. Каждая клеточка на ее теле, до которой он дотрагивался, оживала и горела. Его губы спустились ниже, к животу. Она со стоном выгнулась навстречу его поцелуям.
Он встал на колени между ее ног, и легкие, воздушные прикосновения задели ей бедра изнутри. Он чуть развел ей ноги и большим пальцем потер серединку ее лона. Она вскрикнула, тело ее дернулось, и она приподняла бедра. Тогда он наклонился и подул прямо в пульсирующие складочки, потом облизал их. А она едва не умерла от немыслимого удовольствия. Волны сладостного наслаждения набегали на нее, она вцепилась руками в простыни, ее бедра покачивались, она жаждала еще и еще этого восторга.
–Себастьян… ради Бога… пожалуйста…
Он удобнее устроился у нее между ног и проник внутрь, ощутив, как ее лоно плотно сомкнулось вокруг его члена. Он медленно приподнялся над ней, потом снова опустился. Она обвила его ногами и вращала бедрами, побуждая не останавливаться. Он двигался все ритмичнее и быстрее. Она вся отдалась наслаждению, радости быть с ним одним целым, единым существом. Она выгнулась дугой и выкрикнула его имя. Последовал взрыв, напряжение спало, и ее омыли волны подлинного блаженства, сладкой неги. Как это прекрасно и как правильно то, что наслаждение поглотило ее целиком. Она принадлежит ему, а он – ей, и так будет всегда. Где-то в глубине сознания и не вполне отчетливо промелькнула благодарность Чарлзу, который научил ее этой радостной близости между мужчиной и женщиной. И еще она вознесла благодарность небесам за то, что они подарили ей радость любви с Себастьяном.
Почти без сил они приникли друг к другу и долго лежали, тяжело дыша. Их сердца бились в унисон, словно они были одним человеком.
Наконец она подняла голову.
–Как же насчет того, чтобы не соблазнять женщину, на которой вы собрались жениться?
–Я не скрывал, что это упущение в моем плане. Мужчина должен уметь признаваться, когда он не прав.– Он улыбнулся ей усталой, но довольной улыбкой.– Я был не прав.
Она уютно устроилась у его груди.
–В мужчине, который признает свои ошибки, есть что-то неотразимое.
–Я кое-что вспомнил.– Он помолчал.– Сейчас, кажется, подходящее время сказать…
–Признание? Это интересно.– Она поцеловала его в шею.– Почти так же, как секреты.
–Это не секрет и не признание.– Он вздохнул.– Мой день рождения через два дня после Рождества.
–О, вот открытие!– Она тихонько засмеялась.– Но я уже про это знаю.
–Откуда?
–Ваша мама сказала.
Он облегченно вздохнул.
–И вас это не взволновало?