Сидони проснулась и моргнула, с удивлением поняв, что самолет уже в воздухе и она пропустила взлет. Потом она вспомнила, почему так устала, и помрачнела. Стюардесса помогала мужчине, сидящему рядом с ней, встать, и извинялась, пока тот громко жаловался.
Сидони радовалась уходу толстяка. Его локоть врезался ей в бок, и, если никто не займет это кресло, она может…
– Это место свободно?
Сидони замерла. Ее бросило в жар, потом в холод. Она подняла голову.
Алексио. В темном костюме и в рубашке. Взъерошенный и немного дикий.
Испытывая головокружение, опасаясь, что у нее галлюцинации, она пробормотала:
– Ну, я надеялась, что оно останется пустым.
Алексио скорчил гримасу:
– Прости, но, похоже, все остальные места заняты.
Сидони прищурилась:
– Как ты узнал, где я? – И сама ответила на свой вопрос: – Тетя Жозефина.
Алексио скривил губы, но улыбка не достигла его глаз, и впервые Сидони увидела, что он нервничает. Ее пульс зачастил.
– Да.
Молодая женщина покачала головой, стараясь подавить боль оттого, что видит его снова – и особенно здесь, в самолете.
– Чего ты хочешь, Алексио?
Он пожал плечами:
– Тебя… и нашу дочь.
Сидони проглотила слезы и прикусила губу. Наконец она нашла в себе силы сказать:
– Я знаю. Ты чувствуешь ответственность… но этого недостаточно. Я не собираюсь принимать от тебя помощь только потому, что ты отец моего ребенка. И ты не доверяешь мне…
Глаза Алексио яростно сверкали. Он наклонился к Сидони, закрывая ее от остальных пассажиров, взял за руку, и она почувствовала, что его рука слегка дрожит. Поэтому она не стала вырываться.
– Я доверяю тебе, Сид… Сидони…
Сердце женщины дрогнуло. Он поправил себя.
Его рука сжималась все сильнее.
– Доверяю. Я не должен был говорить то, что сказал. Это сработал рефлекс. Я цеплялся за остатки своего цинизма, так как слишком долго не мог отпустить прошлое… Мне было девять лет, когда мать приказала мне не верить в любовь, потому что это сказка. Я видел, как они с отцом уничтожают друг друга, и думал, что это нормально. Я всю жизнь выбирал женщин, которые ничего не требовали в плане эмоций, а мне нечего было им дать. Потом я встретил тебя и впервые захотел большего. При первой же возможности я предал тебя и повернулся к тебе спиной… сказав себе, что был дураком, если ждал чего-то другого.
Дрожа и ощущая головокружение, Сидони откликнулась:
– Тот телефонный разговор все испортил…
– Но я собирал сведения о тебе, словно о преступнице, и не позволил тебе защитить себя.
Сидони хотела дотронуться до его подбородка, но удержалась.
– Да, я скрывала, что моя мать совершила преступление. Это уже плохо, даже если бы ты не услышал мой разговор с тетей Жозефиной. Поэтому я согласилась с тобой, когда ты спросил, решила ли я соблазнить тебя, узнав, кто ты такой… Я понимала, что надежды нет…
– Последние четыре месяца были беспросветными, – тихо произнес Алексио.
Сидони продолжала:
– Ты был первым, кому я смогла довериться за очень долгое время – точнее, за всю жизнь, – и ты ранил меня…
От раскаяния лицо его посерело.
– Я знаю. И не жду, что ты простишь меня… Но я хотел кое-что сказать тебе.
Сидони посмотрела на него, и в животе ее образовалась пустота.
– Что?
Он еще сильнее сжал ее руку. Его голос был таким хриплым, а акцент таким сильным, что она едва понимала, что он говорит.
– Я влюбился в тебя.
Сидони боялась поверить, что это правда.
Алексио грустно улыбнулся:
– Наверное, я влюбился еще в самолете… Если бы ты дала мне шанс, я провел бы всю оставшуюся жизнь, компенсируя…
Сидони отстранилась и покачала головой. Падение будет смертельным, если…
– Это просто слова.
Он оскорбился:
– Я никогда не говорил ничего подобного ни одной женщине. И не собирался.
Сидони чувствовала, как в ее сердце сражаются слезы и смех. Но она по-прежнему не могла поверить в происходящее. Она вспомнила опечаленное лицо отчима. Опечаленное, потому что тот всю жизнь любил жену, которая не любила его. А он очень многим пожертвовал ради нее. Алексио не может любить ее так сильно, как она любит его.
Она боялась довериться надежде даже на секунду.
Алексио потянулся и поднял ее топ. Шокированная Сидони взвизгнула, но прежде, чем ей удалось остановить его, Алексио положил руку на ее живот, наклонился и сказал прерывающимся голосом:
– Белль… я стараюсь убедить твою маму, что люблю ее, и доверяю ей, и хочу провести остаток жизни с ней… и с тобой… Но у меня не получается.
Сидони ощутила отчетливый толчок. Она распахнула глаза и посмотрела на Алексио, который не убирал руку.
На его лице было написано удивление.
– Я почувствовал… – Его взгляд прояснился, стал решительным. – Белль явно на моей стороне. Два против одного.
Сидони не могла сдержать слезы, подступившие к глазам, горло ее саднило. Она была ошеломлена тем, что рука Алексио лежит на ее животе, тем, что малышка в первый раз толкнулась сильно… тем, что он признался ей в любви.
– Ты, кажется, говорил, что мы не назовем ее Белль.
Алексио улыбнулся. Выглядел он уже не таким взволнованным.
– Я начинаю привыкать. Кроме того, тетя Жозефина никогда не простит мне, если я назову нашу дочку иначе. Но в следующий раз выбор останется за мной.
– В следующий раз? – выдавила Сидони, всхлипывая.
Алексио обхватил ладонями ее лицо, большими пальцами вытирая слезы.
– В следующий раз… если ты примешь меня, – мягко проговорил он. – И в следующий, и во все последующие…
Алексио прильнул к ней в поцелуе. Она ничего не могла сделать – только подчиниться и позволить себе впервые поверить, что все это правда.
Когда он отстранился, рот Сидони покалывало. Алексио все еще сжимал ладонями ее лицо. Она смотрела в его глаза и видела в них только эмоции. Впервые. Никаких теней. Никакого цинизма.
Женщина прерывисто вздохнула:
– Алексио…
– Да?
– Я тоже тебя люблю… хотя ты причинил мне сильную боль. Я влюбилась в тебя при первой встрече. Я все еще влюблена. С каждым взглядом на тебя – все сильнее. Я твердила себе, что ненавижу тебя, но… не могла ненавидеть.
– Ты меня любишь? – Глаза Алексио Кристакоса, миллиардера и плейбоя, высокомерного и властного, блестели от слез.
– Конечно, я люблю тебя. Люблю настолько, что, боюсь, моя любовь сильнее, чем твоя.
Алексио взглянул на нее и покачал головой, печально улыбнувшись:
– Боюсь, это невозможно. Тебе еще предстоит узнать всю силу моей любви, которую я много лет подавлял…
Он опустил руку в карман и вытащил оттуда маленькую коробочку.
– Сид… Сидони…
– Нет… – перебила она его и застенчиво добавила: – Мне нравится, когда ты называешь меня так… я просто… разозлилась.
Алексио открыл коробочку. Молодая женщина вскрикнула при виде сверкающего бриллиантового кольца в форме сердца. Он взял ее за левую руку и посмотрел так проникновенно, что это лишило Сидони дыхания, а на глазах ее выступили новые слезы.
Алексио был не похож на себя. Явно нервничая, он спросил:
– Ты выйдешь за меня, Сидони Фицджеральд?
Слезы полились у нее из глаз. Она не могла говорить. Эмоции брали вверх.
Алексио снова нагнулся к ее животу:
– Белль, я только что попросил…
Сидони схватила его за волосы и потянула вверх.
– Да! Я выйду за тебя, Алексио.
Он поцеловал ее ладонь, а потом надел на палец кольцо.
– Я выбрал это, потому что оно напоминает твое прекрасное сердце… но я могу поменять…
Сидони покачала головой, любуясь кольцом.
– Нет… – Все больше слез подступало к глазам. – Мне нравится это… и оно сверкает.
Алексио прижал ее к себе:
– Я буду дарить тебе сверкающие вещи до конца жизни…
Она нахмурилась:
– Нет… Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь усомнился в том, что мне ничего не нужно, кроме тебя. Свадьбе не бывать, пока не я подпишу документ, в котором говорится, что я вышла за тебя не в погоне за деньгами.
Алексио вздохнул:
– Сид, это уже чересчур.
Она натянула топ на живот и скрестила руки на груди:
– Никакого брака, пока ты не согласишься. И никаких манипуляций нашей дочерью еще до ее рождения.
Алексио закатил глаза и поднял руки:
– Хорошо. Договорились.
Глаза Сидони решительно сверкнули, и Алексио потянулся к ней, прижав к себе так сильно, что стало непонятно, где заканчивается она и начинается он. Сидони обняла его за талию и опустила голову ему на грудь. Они отдыхали. После шторма наконец воцарилось спокойствие.
– Сид?
– М-м-м?
– Ты собираешься спать?
Сидони кивнула и сонно пробормотала:
– Опять гормоны.
Алексио оскорбленно заявил:
– То, что произошло прошлой ночью, было больше, чем всплеск гормонов. К счастью, всю оставшуюся жизнь я смогу доказывать тебе это.
«Всю оставшуюся жизнь…»
Сидони улыбнулась и придвинулась к Алексио, нежась в его объятиях, а он положил властную руку на ее живот, разжигая в ней желание.
– Хорошо, – робко согласилась она, подняв голову. – Может быть, дело было не в гормонах…
Алексио взял Сидони за подбородок и посмотрел на ее лицо.
– Извинись за меня перед Белль, – сказал он с порочной улыбкой, – но, черт возьми, не в них.
– Я хочу быть абсолютно уверена в том, что не пропустила никаких лазеек или хитрых поправок. Документы были составлены очень быстро, потому что мой жених назначил свадьбу через две недели в Париже.
Сидони проигнорировала оскорбленное фырканье мужчины, расхаживавшего по адвокатскому офису, и сладко улыбнулась мистеру Кеану, который, похоже, с трудом удерживался от нервной истерики. Он не ожидал увидеть знаменитого миллиардера в своем офисе, и уж точно не в такой ситуации.
Сидони продолжала:
– Абсолютно ли очевидно, что, если мы разведемся…
– Развода никогда не будет, – послышался яростный протест.