– Хотя нет, – Ника ставит на стол опустевшую чашку, – есть хорошая новость. У меня появится скоро работа.
– Какая? – подаю голос, обозначая, что все-таки слушаю разговор.
– Десятая по счету, – подкалывает Карина.
– Убирать дом, – Ника тепло улыбается мне и совершенно не реагирует на нашу зазнайку.
– Поломойка что ли? – снова влезает брюнетка.
– Карин, выбирай слова, – шикаю на нее.
– А что? Я ей предлагала нормальную работу и что теперь слышу? – не унимается та.
– Для должности секретарши у меня, к сожалению, нет твоей красоты и харизмы. – Ника украдкой посматривает на часы. – И твоих оральных… прости, ораторских и организаторских талантов.
– Всему можно научиться, – парирует Карина. – Было бы желание. А у тебя его нет. Променяла реальный шанс хорошо устроиться на… Ладно, спасение утопающих дело самих утопающих. Если нравится, то почему бы и нет? Светка вон не жалуется. Значит, по ту сторону благополучия не так уж и плохо.
– Спасибо, родная, – закатываю глаза, – всегда знала, что я для тебя пример для подражания.
– Скорее, прямое доказательство того, как делать не стоит. – Девушка бросает купюры на стол и встает со своего места. – Пора мне бежать, мои хорошие, начальник не любит опозданий.
– Да он и тебя не любит, – меланхолично подсказываю ей.
– А это, – лукаво улыбается Карина, – временное явление.
4. Ника
– Миленькая, давай быстрее, – тяну дочку за руку, но Мила сегодня как назло считает всех ворон по дороге в сад. – Зайка, мы опаздываем к завтраку.
– Не хочу туда идти! Не хочу есть кашу! – противится малышка.
Как там говорят? Утро началось не с кофе? Если так, то да. Не знаю почему, но именно сегодня в день собеседования, Милка капризничала как никогда. И колготки не те цветом, и то хочу косички, то уже надо плести хвостики.
– Мила! – одергиваю ее, когда дочка заводит ту же пластинку, что и вчера. – Прекрати, пожалуйста. Мы же договаривались, что сегодня с тобой после сада погуляет бабуля.
– А я хочу с тобой! – топает ногой моя принцесса.
– Господи, дай мне сил, – шепчу себе под нос и стараюсь не нервничать. – Зай, мы же с тобой вчера разговаривали, помнишь? Маме надо на работу.
– Ты постоянно работаешь и совсем со мной не играешь, – дует губы ребенок и от этих слов, мое материнское сердце сжимается.
Вот они, суровые реалии матери – одиночки. Когда приходится чем-то жертвовать, чтобы не сдохнуть с голода. И обычно – временем для своего ребенка. Мне жалко Милку, она действительно видит меня либо рано утром, когда я веду ее в сад или поздно вечером. Когда я после двухчасовой поездки домой приползаю уставшая и хочу только одного – тишины. Я все себе обещала, что завтра уж точно отложу все дела в сторону и займусь чем-то с дочкой. Но новый день наступал, а с ним и новые проблемы. Которые снова заставляли меня нарушать обещание.
– Солнышко, мне очень нужно, что ты помогла маме, – останавливаемся у калитки детского сада и я присаживаюсь перед ней на корточки. – Если меня сегодня примут на работу, я смогу оставить все остальные подработки. Мама будет меньше работать и больше времени проводить с тобой. А еще я смогу часто покупать тебе конфеты и печенье.
– Не хочу конфеты, – Мила смотрит на меня своими огромными глазенками.
– Киндеры? – не сдаюсь и вижу, как на лице дочки зарождается неуверенная улыбка.
– Много? – тихо переспрашивает она.
– Почти каждый день, – заговорщицки подмигиваю ей, – только побудь сегодня хорошей девочкой, ладно?
– Хорошо, – важно отвечает она мне, – только не говори там, что я у тебя есть.
– Это почему? – непонимающе смотрю на свою кнопку.
– Я слышала, как мама Егора сказала, что ее не берут на работу из-за того, что он у нее есть.
– Эмм… – входим на территорию сада и я качаю головой, видя остальных деток нашей группы,– Мил, ты не так поняла. Она имела в виду то, что ее сынок еще маленький и часто болеет. И его мама только поэтому не может работать.
– Все равно, не говори, – слишком по-взрослому стоит на своем Мила.
И это поражает, а еще ужасает. Неужели отсутствие папы в семье заставляет деток так быстро взрослеть?
Этот разговор оставил какой-то странный отпечаток в душе и я не могла избавиться от него почти до самого порога дома моей будущей работодательницы. Лишь украдкой подметила, что на дорогу ушло около часа сорока с двумя пересадками. Сам по себе частный сектор не отличался от тех, что я видела раньше. Здесь старые и покосившиеся домики соседствовали с матерыми и новыми постройками. Естественно, Любовь Андреевна жила именно в таком. Красивом доме из красного кирпича в два этажа с огромным садовым участком, покрытым зеленым газоном. И вся эта красота просматривалась сквозь кованный забор, которым по периметру был огорожен участок. Я настолько увлеклась рассматриванием, что не услышала, как сзади подъехала машина и даже подпрыгнула от неожиданности, когда послышался короткий гудок клаксона. Испуганным зверьком зыркнула на водителя, который что-то показал мне рукой. И только потом я поняла, что он требовал отойти в сторону, чтобы он заехал внутрь. Но поравнявшись со мной, машина останавливается и боковое стекло двери водителя бесшумно опустилось вниз. Как и мое сердце. Мужчина за рулем обладал такой внешностью, которая вызывала во мне какой-то трепет. Изучающий взгляд голубых глаз заставил мои ноги прирасти к земле. Но интерес в них быстро сменяется на скуку и он весьма недовольным тоном бросает в мою сторону:
– Что бы вы ни предлагали, мы в этом не нуждаемся.
– Постойте…
– Девушка, я максимально ясно объяснил, – начинает сердиться он в ответ, – отойдите от моего дома.
Уму непостижимо, он отшил меня так, словно перед ним стояла попрошайка, которая не давала ему прохода. И это обижало.
– Подождите,– обретаю голос, когда понимаю, что калитка сейчас захлопнется перед моим носом.
– Сколько? – довольно враждебно спрашивает у меня парень.
– Что «сколько»? – хмурюсь.
– Сколько вам заплатить, чтобы вы не раздражали меня и моих соседей?
– Я вообще-то приехала на собеседование, – мой лимит доброты тоже не резиновый и голос стал грубее.
Собеседник замирает у машины и теперь более внимательно осматривает меня. Все очарование первых минут разбивается об этот колючий взгляд. А еще об кольцо на безымянном пальце его правой руки. Внутренний голос подсказывает, что это сын хозяйки дома.
– Ясно, – цедит он, – очередная уборщица?
– Да, – спокойно соглашаюсь и тем самым показываю, что мне ни капельки не стыдно. – Вас что-то смущает?
– Ваш возраст и явное отсутствие опыта работы.
– Мне кажется, чтобы помыть полы, – пожимаю плечами, – высшего образования не требуется.
– Высшего – нет, – парень подходит ближе и меня обдает ароматом бергамота. – Но у нас дома много антикварных вещей из разных материалов. А к ним столько же разновидностей моющих средств. И было бы хорошо, если бы вы в них разбирались.
– Не переживайте, – кончики губ трогает подобие улыбки, – читать умею и прекрасно понимаю, что не стоит мыть персидский ковер хлоркой.
А он все стоит и прожигает в моем лбу дыру. Никогда не понимала таких людей. Ну не задалось у тебя утро, да пойди ты поори в подушку. Или выпусти пар в спортзале. А судя по крепкому телосложению парня, он бывал там частым гостем. Чего взъедаться на того, кто тебе ничего не сделал?
– Я могу пройти? – уточняю у него. – Или собеседование будет проводиться на улице?
Знаю, это уже перебор. Но его нервозность каким-то образом передалась мне. Хотелось побыстрее оказаться в другом месте, где я бы его не видела.
– Ну, входи, – он все же пропускает меня внутрь и закрывает следом кованную дверь калитки. – Рекомендательные письма есть? Хотя, о чем я спрашиваю?
– У вас сегодня плохое настроение? – не удерживаюсь от капельки язвительности и тут же влетаю носом в его спину.
Парень, как в замедленной съемке поворачивается ко мне лицом. Он выше и я едва своей макушкой достаю ему до подбородка. А еще он слишком близко. Настолько, что перед глазами маячит расстегнутый ворот белоснежной рубашки, где виднеется небольшой участок загорелой кожи. Контраст. Как кофе с молоком в фарфоре. И запах… который проникает в мои легкие и заставляет их сгорать с каждым вздохом. Ругаю себя за эту внезапно охватившую слабость перед чужим мужчиной. Так нельзя. Это глупо и неправильно. Особенно, когда он смотрит на тебя так… так уничтожающе.
– Вы уж определитесь, кто вы, – хмыкает он, – то ли уборщица, то ли психолог.
– Хорошо, обязательно дам вам знать о своем решении, – поджимаю губы.
Но он не успевает ничего ответить, потому что входная дверь распахивается и на пороге появляется его мама, явно удивленная его приездом.
– Андрей? Что случилось?
– А разве что-то должно произойти, чтобы я приехал домой? – И в этот момент видно, как он борется с собой и своим раздражением. – Мам, прости, я просто устал. Выдался плохой день, а еще я устал от городского шума.
– А Вика где? – хлопает она глазами, провожая его взглядом, когда Андрей движется лестнице на второй этаж.
– Мам, кажется, у тебя гости, – слышится ответ.
И это явный намек на меня. Любовь Андреевна встрепенулась и всплеснула руками:
– Господи, Ника, простите! Это так некрасиво с моей стороны!
– Что вы, – мягко улыбаюсь женщине, – все в порядке.
– Не стойте, проходите, – манит она за собой, – надеюсь, Андрей вас не смутил? Иногда он так похож на своего деда своим характером. Я уже думаю, что не зря мы назвали сына в его честь. Такой же вечно хмурый, строит всех, кто рядом.
Андрей.
Пробую про себя это имя на вкус. И с каким-то удовольствием отмечаю, что этой глыбе холода и льда оно очень к лицу. Я встречала мягкого по характеру одноклассника Андрюшку, которому вечно собирала рюкзак мама. Видела соседа Андрона, который постоянно бухал на гаражах. А вот этого Андрея не хотелось называть никаким из уменьшительных или другим производным от этого имени. Только так. Андрей. Сильно и строго, как и сам владелец.