Лишь в два часа дня журналисты наконец отстали от мисс Харрисон. Джоанна тихо сидела в углу пустого фойе и делала заметки о церемонии, взятые из короткой эмоциональной речи Зои и заявления для прессы.
– Как я выглядела? На протяжении всей речи я едва сдерживала слезы, – проговорила Зои, опускаясь рядом с ней на одно из фиолетовых сидений.
– Ты была великолепна. Думаю, завтра вы с памятным фондом появитесь во всех СМИ.
Зои закатила глаза:
– По крайней мере, все это ради благого дела.
На выходе из театра Джоанна заметила ту же женщину, что уже видела ранее. Незнакомка читала брошюру об ожидаемых постановках.
– Кто она такая? – спросила Джоанна, когда они окунулись в теплый солнечный весенний день и не спеша двинулись по Саут-Бэнку, глядя на сверкающие воды Темзы.
Зои обернулась, чтобы посмотреть.
– Понятия не имею. Вероятно, журналистка.
– Я ее не знаю. Кстати, немногие известные мне коллеги носят дорогие дизайнерские костюмы.
– Если ты не мыслишь жизни без джинсов и свитеров, вовсе не значит, что другие не следят за модой, – поддразнила ее Зои. – Давай лучше пойдем чего-нибудь выпьем.
Они не спеша прошлись вдоль реки и остановились у винного бара. Зои повернулась к Саймону, застывшему в нескольких ярдах позади них.
– Можно нам посекретничать? Девчачьи разговоры… Мы недолго.
Они вошли в бар, и Саймон указал на столик.
– Я посижу там.
– Надо же, – пробормотала Джоанна, когда они уселись за свой столик и заказали два бокала вина. – Такая постоянная слежка, пусть даже со стороны Саймона, свела бы меня с ума.
– Понимаешь, что я имела в виду? – Зои взяла меню и спряталась за ним.
Джоанна заметила, что взгляды всех посетителей устремились к ее подруге. Саймон прошел в дальний конец зала и исчез на кухне.
– Куда это он?
– А, на всякий случай проверяет путь к отступлению. Кажется, у него пунктик по поводу запасных выходов…
Женщины захихикали. Появился вежливый официант с двумя бокалами вина.
– Серьезно, Джо. – Зои подалась вперед. – Я просто не знаю, смогу ли так жить. Ладно, твое здоровье.
– Твое здоровье, – эхом отозвалась Джоанна.
Только в пятом часу она попрощалась с Зои и села в автобус, чтобы доехать до офиса.
– Наконец-то явилась, – прорычал Алек, когда Джоанна вышла из лифта.
– Я брала эксклюзивное интервью у Зои Харрисон, Алек.
– Так держать.
Не успела она усесться за стол и включить компьютер, как подошел Алек и протянул ей небольшой сверток.
– Принесли сегодня на ресепшен для тебя.
– О, спасибо. – Джоанна взяла сверток и положила рядом с клавиатурой.
– И что, ты собираешься его открыть? – поинтересовался он.
– Ну да, через пару минут. Сперва хочу напечатать этот материал. – Джоанна уткнулась взглядом в экран.
– Как по мне, эта штука похожа на небольшое зажигательное устройство.
– Что?! – воскликнула Джоанна, но, заметив его улыбку, покорно вздохнула и протянула ему сверток. – Ладно, от– крывай.
– Точно?
– Да.
Алек вскрыл посылку и вытащил маленькую коробочку и письмо.
– От кого это? – поинтересовалась Джоанна, продолжая печатать. – Там ничего не тикает?
– Пока нет. В письме говорится: «Дорогая Джоанна, я хотела связаться с вами, но не нашла ни адреса, ни номера телефона. А вчера я увидела ваше имя под статьей в газете, которую читаю ежедневно. Внутри медальон, который ваша бабушка Роза подарила мне на Рождество. Я нашла его в ящике стола во время весенней уборки и решила, что лучше отдать его вам, раз уж вы так и не смогли с ней увидеться. Пожалуйста, дайте мне знать, что получили его в целости и сохранности. Заглядывайте как-нибудь на чашечку чая. Будет приятно встретиться. Надеюсь, вы нашли свою бабушку, упокой Господь ее душу. С наилучшими пожеланиями, Мюриэль Бейтман».
Алек протянул Джоанне коробочку.
– На, держи. Или хочешь, чтобы я открыл?
– Спасибо, сама справлюсь.
Джоанна сняла крышку и вынула слой ваты, положенный сверху для защиты. Под ним оказался золотой медальон с изящным, филигранным узором на толстой тяжелой цепочке из розового золота. Джоанна осторожно вынула его из коробочки и положила на ладонь.
– Красивый.
– Как по мне, Викторианской эпохи. – Алек внимательно рассматривал медальон. – Ценная вещица, особенно эта цепочка. Значит, он принадлежал таинственной Розе.
– Похоже на то. – Джоанна возилась с застежкой, открывающей медальон.
– Рискну предположить, что в нем фотография сэра Джеймса, – заметил Алек.
Джоанне наконец удалось подцепить крышку кончиками пальцев. Она заглянула внутрь, потом вдруг нахмурилась и заметно побледнела.
– Джо, все хорошо? – спросил Алек. – В чем дело?
Когда она в конце концов подняла голову и взглянула на своего начальника, ее карие глаза сияли.
– Я… – Горло перехватило, и Джоанна попыталась немного успокоиться. – Я поняла, Алек. Клянусь Богом, я все поняла.
38
– Боюсь, я ее потеряла, – вздохнула Моника Берроуз. Сидя за столом напротив Дженкинса, она щелкала ручкой, словно у нее был нервный тик.
– Где? Во сколько?
– Вечером после работы я проследила за ней до дома, а вчера утром – до Кенсингтона. Она вошла в здание офиса и – хоп! – больше не появилась.
– Возможно, работала там ночью над статьей.
– Так я и подумала. Однако сегодня утром вошла в приемную и попросила о встрече с ней. Мне сказали, что ее нет, заболела.
– Вы заходили к ней домой?
– Конечно. Там никого нет. Не знаю, как она выбралась, мистер Дженкинс, но точно каким-то образом ускользнула.
– Думаю, вы понимаете, что это не слишком хорошо, Берроуз. Изложите все в отчете. Я спущусь, как только поговорю с коллегой.
– Да, сэр. Простите, мистер Дженкинс.
Дождавшись, пока Моника выйдет из кабинета, Лоуренс Дженкинс позвонил на верхний этаж.
– Говорит Дженкинс. Эта Хаслам снова исчезла. Я приставил к ней Берроуз… вы ведь сказали, что нужно просто наблюдать. И прошлым вечером она потеряла объект. Да, сэр, сейчас поднимусь.
Подойдя к окну своей спальни под самой крышей Хейкрофт-хауса, Саймон окинул взглядом раскинувшийся внизу сад. В увитой розами беседке он заметил Зои; запрокинув голову в соломенной шляпке, она подставила милое личико лучам солнца.
Саймон тяжело вздохнул. Они приехали из Лондона два дня назад, поздно вечером, и он сразу поднялся в свою спальню. Последние несколько дней ему пришлось чертовски тяжело. По долгу службы Саймон был вынужден двадцать четыре часа в сутки находиться рядом с женщиной, которую любил, без какой-либо возможности сбежать или сделать передышку. Но она принадлежала другому, и он, чтобы сохранить рассудок, не нашел ничего лучше, чем замкнуться в себе. Раз за разом Саймон отвергал все проявления ее доброты и ненавидел себя за смятение и боль, которые читались в глазах Зои.
В кармане завибрировал мобильный, и он взял трубку.
– Сэр?
– Вы что-нибудь слышали о Хаслам?
– Нет. А что?
– Она вновь куда-то пропала. Вы, кажется, сказали, что она потеряла след.
– Так и было, сэр. Она точно скрывается намеренно? Возможно, причины ее отсутствия совершенно невинны.
– В этой ситуации нет ничего невинного, Уорбертон. Когда вы возвращаетесь в Лондон?
– Я привезу мисс Харрисон из Дорсета сегодня после по– лудня.
– Свяжитесь со мной, как только приедете.
– Да, сэр. Есть новости о «посланнице»?
– Мы выследили ее, но в доме никого не оказалось. Соседи сообщили, что она уехала в длительный отпуск. Быть может, это совпадение либо она снова решила переехать. Мы всеми силами стараемся ее разыскать, но даже в наши дни мир огромен.
– Понимаю. – Саймон не смог скрыть разочарование в голосе.
– Хаслам что-то замышляет, Уорбертон. Я в этом не сомневаюсь. И нам, черт возьми, лучше выяснить, в чем дело.
– Да, сэр.
В трубке повисла тишина.
Отложив в сторону меню, Джоанна взглянула на часы. Струнный квартет в чайной комнате Палм-Корт заиграл первый танец. Из-за соседних столиков поднялись пожилые леди и джентльмены в нарядах, напоминающих о более изящной эпохе, и вышли на площадку для танцев.
– Мадам желает сделать заказ?
– Да. Чай с бутербродами на двоих, пожалуйста.
– Замечательно, мадам.
Джоанна нервно потеребила медальон на шее. Чтобы попасть в знаменитую чайную комнату отеля «Уолдорф», пришлось купить сегодня утром летнее платье, и в подобном наряде ей было не слишком комфортно. Она выбрала столик, из-за которого прекрасно могла видеть вход. Часы уже показывали двадцать минут четвертого, и с каждой проходящей минутой сердце билось все чаще, а уверенность в благополучном исходе постепенно убывала.
Полчаса спустя чай «Эрл Грей», поданный в блестящем серебряном чайнике, остыл, а бутерброды с огурцом и сливочным сыром, так и оставшиеся нетронутыми на тарелке из тонкого фарфора, начали подсыхать. В половине пятого нервозность и несколько чашек выпитого чая в полной мере дали о себе знать, и поход в уборную превратился в насущную необходимость. До конца чаепития с танцами оставалось полчаса. Ей нужно продержаться до тех пор, просто на всякий случай.
В пять часов, после восторженных оваций музыкантам, гости начали расходиться. Оплатив счет, Джоанна взяла сумочку и направилась в дамскую комнату. Поправила волосы, довольно неумело зачесанные наверх, и вновь немного подкрасила губы.
Стоило признать, что затея была смехотворная. Даже если Грейс Харрисон все еще жила на этом свете – что маловероятно, – шансы на то, что она увидит объявление или откликнется на него, почти равнялись нулю.
Джоанна вдруг заметила, что уже не одна. Позади нее стояла женщина и смотрелась в зеркало. Безупречно уложенные седые волосы незнакомки обрамляли тщательно накрашенное лицо, на котором, несмотря на возраст, все еще угадывались благородные черты.