– Говорят, однажды в «Уолдорфе» останавливался рыцарь, – проговорила женщина.
Медленно обернувшись, Джоанна посмотрела в поблекшие зеленые глаза, в которых светился ум, и кивнула.
– И с ним его леди в белом.
Вдвоем они поднялись на несколько лестничных пролетов и по устланному толстым ковром коридору дошли до номера незнакомки. Женщина протянула ей ключ. Джоанна отперла дверь и вслед за леди вошла внутрь. Та тут же заперлась изнутри и, подойдя к окну, из которого открывался вид на оживленную лондонскую улицу, заполненную туристами и театралами, задернула шторы.
– Пожалуйста, садитесь, – предложила женщина.
– Спасибо… Э-э… я могу называть вас Грейс?
– Конечно, можете, моя дорогая, если вам так хочется, – коротко усмехнулась женщина и опустилась в одно из удобных кресел в богато украшенной гостиной.
Джоанна села напротив нее:
– Но вы ведь Грейс Харрисон, урожденная Уайт? Жена сэра Джеймса Харрисона, умершая во Франции более шестидесяти лет назад?
– Нет.
– Тогда кто же вы?
Пожилая женщина улыбнулась:
– Если мы хотим подружиться, а я в этом не сомневаюсь, зовите меня просто Розой.
Вернувшись с Зои в Лондон, Саймон сразу поднялся наверх в свою спальню и закрыл дверь. Он обнаружил на мобильном четыре пропущенных вызова и набрал номер начальника.
– Я разговаривал с редактором газеты, где работает Хаслам, – бросил Дженкинс. – Кажется, пропала не только она, но и редактор отдела новостей, некий Алек О’Фаррелл. Он сообщил своему начальнику, что наткнулся на нечто важное, и попросил пару дней, чтобы с этим разобраться. Они нас переиграли, Уорбертон. – В его голосе слышалась едва скрываемая паника. – В данный момент я привлекаю к этому делу всех доступных людей, – продолжил Дженкинс. – Если мы отыщем О’Фаррелла, то вытащим из него, куда делась Хаслам.
– Но ведь они не смогут обнародовать ту историю, сэр? Вы этого не допустите?
– Уорбертон, есть два или три редактора-бунтаря, которые с радостью ухватятся за подобную возможность, не говоря уже об иностранных изданиях. Бога ради, ведь это сенсация века!
– Что прикажете делать, сэр?
– Спросите у мисс Харрисон, не знает ли она что-нибудь о Хаслам. Они виделись на церемонии открытия памятного фонда, а после вместе пошли выпить в бар. Потом Хаслам вернулась в офис, и Берроуз потеряла ее из виду. Оставайтесь пока на месте. Я свяжусь с вами позже.
Джоанна во все глаза уставилась на женщину.
– Но вы не можете быть Розой. Я познакомилась с ней на поминальной службе по Джеймсу Харрисону. Это была совсем другая женщина. К тому же она умерла.
– Роза – не самое редкое имя, а в те времена оно было особенно популярным. И вы не ошиблись, моя дорогая. Вы в самом деле познакомились с Розой. С Грейс Розой Харрисон, давно умершей женой сэра Джеймса Харрисона.
– Та старушка из церкви была Грейс Харрисон? Покойная жена Джеймса Харрисона? – изумленно переспросила Джоанна.
– Да.
– Но почему она представилась вторым именем?
– Пыталась хоть как-то защитить себя. После смерти Джеймса она настояла на поездке в Англию, а затем, несколько недель спустя, прислала мне письмо из Лондона, где сообщила, что собралась на его поминальную службу. Грейс сильно болела, у нее оставалось очень мало времени, и она решила, что эта служба даст ей прекрасную возможность в последний раз взглянуть на сына Чарльза и хоть раз в жизни увидеть внуков, Маркуса и Зои. Я знала, что это опасно и проблем не избежать, но она была непреклонна. Грейс верила, что все, кто мог бы ее узнать, к тому времени уже отправились на тот свет. Конечно же, она заблуждалась.
– Мы сидели рядом на скамье, когда она увидела мужчину в инвалидном кресле. И у Розы… точнее, у Грейс случился какой-то приступ. Она начала задыхаться, и мне пришлось вывести ее из церкви.
– Знаю. В последнем письме она рассказала мне и о вас, и о подсказках, которые вам отправила. Я ожидала получить весточку от вас чуть раньше, хотя не сомневалась, что вам потребуется время, чтобы во всем разобраться. Грейс не могла сообщить все сразу, не подвергнув опасности вас или меня.
– Но как вы поняли, что я вас искала? Ведь мое объявление было адресовано Грейс.
– Потому что, моя дорогая, я все знала с самого начала. И когда прочитала в газетном объявлении, что «леди в белом» приглашают составить компанию своему «рыцарю» за чаем в «Уолдорфе», то не сомневалась, что оно предназначалось мне.
– Но как подсказка из письма Грейс – «Поговорите с леди Белого рыцаря» – относится к вам?
– Потому что, моя дорогая, я вышла замуж за французского графа по фамилии Ле Блан и…
– «Блан» по-французски означает «белый». Боже мой! Я поняла все совершенно неправильно.
– Вовсе нет. Ведь я здесь, и все хорошо, – улыбнулась Роза.
– Почему Грейс решила рассказать эту историю именно мне?
– Она сказала, что вы умная и добрая девушка, а у нее было в запасе не так уж много времени. В тот же миг, как он ее заметил, Грейс поняла, что ей не жить, что этот человек отыщет ее и убьет, – вздохнула Роза. – Я, честно говоря, не понимаю, зачем ей понадобилось вновь ворошить это дело. Она сильно озлобилась… и, полагаю, решила отомстить.
– Кажется, я знаю, в чем причина ее злости, – тихо сказала Джоанна.
Роза бросила на нее вопросительный взгляд.
– В самом деле? Должно быть, после смерти бедной Грейс вы основательно взялись за это дело.
– Да. Можно сказать, оно захватило всю мою жизнь.
Роза аккуратно сложила маленькие ручки на коленях.
– Могу я поинтересоваться, что вы намерены делать с собранной информацией?
Лгать здесь и сейчас не имело смысла.
– Хочу ее опубликовать.
– Понимаю. – Роза немного помолчала, раздумывая над ее словами. – Конечно, именно поэтому Грейс прежде всего и прислала вам то письмо. Она решила воздать по заслугам тем, кто разрушил ее жизнь, основательно всколыхнуть правящие круги. Что же до меня… Скажем так, я все еще сохраняю остатки преданности, хотя один Бог знает почему.
– Значит, вы мне не поможете сложить все кусочки воедино? Думаю, за эту историю нам предложат баснословные деньги. Вы стали бы богатой.
– И что старухе вроде меня делать с деньгами? Купить спортивный автомобиль? – Роза усмехнулась и покачала головой. – Тем более я и так достаточно богата. Покойный муж меня прекрасно обеспечил. Дорогая моя, разве вы не задавались вопросом, почему так много людей из моего окружения отправились на тот свет, а я все еще жива и могу рассказать эту историю? – Она подалась вперед. – Только благоразумие сберегло мне жизнь. Я всегда умела хранить секреты. Но, конечно, не ожидала, что мне придется оберегать самую тщательно скрываемую тайну века. Ну, такова жизнь. Я вот что хочу сказать: ради Грейс я могу направить вас по верному пути, но, для собственной безопасности, не стану говорить открыто.
– Понимаю.
– Раз Грейс доверяла вам, значит, и я должна довериться. Однако у меня есть обязательное условие – полная анонимность. Если хоть где-нибудь будет упомянуто мое имя или наша с вами встреча, моя неминуемая смерть окажется на вашей совести. Мое пребывание в Англии, да еще и в вашем обществе, смертельно опасны для нас обеих.
– Тогда зачем вы приехали?
– Отчасти из-за Джеймса, – вздохнула Роза, – но в основном из-за Грейс. Возможно, по праву рождения я принадлежала к высшему обществу, но вовсе не одобряла поступки власть предержащих, то, как они разрушали жизни других людей, лишь бы избежать огласки. Знаю, что в ближайшие несколько лет мне предстоит встретиться с Творцом. И хочу, чтобы Он знал: для тех, кто был мне дорог на этой земле, я сделала все, что могла.
– Понимаю.
– Закажите нам чего-нибудь попить. Я бы не отказалась от чашечки хорошего чая. А потом вы расскажете мне, что уже знаете, и двинемся дальше.
Когда заказ доставили в номер, Джоанна начала свой рассказ. Ей потребовался почти час, чтобы ввести Розу в курс дела, поскольку ее спутница была немного глуховата, к тому же она то и дело уточняла обнаруженные Джоанной факты.
– Медальон доставили мне в офис, и стоило увидеть внутри фотографию герцогини, как все встало на свои места, – вздохнула Джоанна и сделала глоток белого вина, чувствуя, что от напряжения перехватило дыхание.
Роза понимающе кивнула:
– Как раз медальон на вашей шее и убедил меня, что именно вы разместили объявление. Вы могли получить его только от Грейс.
– На самом деле Грейс подарила его своей соседке Мюриэль в благодарность за доброту.
– Она, должно быть, уже знала, что они идут по ее следу. Вообще-то это был мой медальон, подарок от нее. Грейс он всегда нравился. И когда она уезжала в Лондон, я отдала его ей как талисман. Отчего-то я всегда верила, что медальон защищал меня. К сожалению, на Грейс его магия не подействовала…
Когда позже тем же вечером Саймон спустился в кухню, Зои сидела за столом с бокалом вина и составляла список.
– Привет, – поздоровался он.
– Привет, – отозвалась она, не поднимая глаз.
– Ничего, если я приготовлю себе кофе?
– Конечно, Саймон. Можешь даже не спрашивать, – раздраженно бросила Зои.
– Извини. – Саймон подошел к чайнику.
Зои отложила ручку и уставилась ему в спину.
– Ты тоже извини. Я немного нервничаю, вот и все.
– Понимаю. У тебя забот полон рот. – Он насыпал в кружку кофейный порошок и добавил сахар. – Ты что-нибудь слышала о Джоанне?
– После церемонии открытия фонда мы не виделись. А что?
– Ничего, я просто спросил, – пожал он плечами.
– С тобой точно все хорошо, Саймон? Может, я чем-то тебя расстроила?
– Нет, вовсе нет. Я всего лишь… разбирался с кое-какими проблемами, вот и все.
– Проблемы с женщинами? – как можно небрежнее спросила она.
– Ну, что-то вроде того.
– Вот оно что… – печально вздохнув, Зои снова наполнила бокал вином. – Любовь чертовски усложняет жизнь, верно?