Взяв себя в руки, Роза продолжила рассказ:
– Несколько месяцев спустя Грейс увидела статью о смерти Джеймса в «Инглиш таймс» и вознамерилась вернуться в Англию. Я понимала, что это путешествие ее убьет, ведь к тому времени она уже всерьез разболелась.
– Да, видели бы вы, в какой убогой обстановке она жила. Но что, ради всего святого, было в тех деревянных ящиках?
Этот вопрос вызвал у Розы улыбку.
– Ее жизнь, моя дорогая. Она вечно вела себя словно сорока: таскала ложки из ресторанов, рулоны туалетной бумаги и мыло из уборных и даже прятала еду с нашей кухни под кроватью в своей комнате. Возможно, причина в том, что в лечебнице ей многого не хватало, однако она копила все подряд и, уезжая из Франции, настояла, что возьмет ящики с собой. Целуя Грейс на прощание, я… знала, что больше ее не увижу. И в то же время понимала, что ей нечего терять.
Поддавшись горю, Роза еще глубже вжалась в кресло. Ее силы заметно убывали, и Джоанна решилась спросить напрямую. Сейчас или никогда.
– Роза, вы знаете, где это письмо?
– Я больше не могу говорить. Сперва мне нужно хорошенько поесть. Давайте закажем что-нибудь в номер, – властно заявила Роза. – Будьте добры, передайте мне меню.
Джоанна, у которой скопилось много вопросов, не стала спорить. Заставив себя запастись терпением, она наблюдала, как Роза искала в сумочке очки, потом внимательно изучала меню. В конце концов женщина устало поднялась на ноги и подошла к телефону на прикроватной тумбочке.
– Добрый день, принесите ко мне в номер два стейка с кровью с соусом «Беарнез» и бутылку «Кот-Роти». Благодарю. – Положив трубку, она улыбнулась Джоанне и всплеснула руками, как взволнованный ребенок. – Ах, как же я люблю еду в гостиничных номерах. А вы?
Если можно было мысленно расхаживать взад-вперед, сидя в инвалидном кресле, то старик именно этим и занимался. Он выехал из-за стола и покатил к двери как раз в тот миг, когда в кабинет вошел Саймон. При виде единственного человека, способного разделить его тревогу, старик немного успокоился.
– Есть новости?
– Нет, сэр. Завтра попробуем снова.
– Проклятие! Завтра может быть слишком поздно! – рявкнул он.
– Вы отыскали Хаслам или Алека О’Фаррелла? – спросил Саймон.
– Есть зацепка о местонахождении О’Фаррелла, ее как раз проверяют. Уверен, они отсиживаются где-нибудь в отеле, планируют, как подороже продать эту грязную историю. По крайней мере, эти двое все еще в стране. Я приказал своим людям тщательно проверить списки пассажиров в аэропортах и на паромных терминалах. Хотя они могли уехать по поддельным паспортам, – вздохнул он.
– А как насчет нашей «посланницы», Розы Ле Блан, урожденной Фитцджеральд?
– Пассажир с таким именем не значится ни на одном рейсе в Англию, хотя, само собой, это ничего не значит. Она легко могла приехать сюда на машине или на поезде. Если Роза здесь, мы ее найдем, но не дай бог Хаслам доберется до нее первой… Я уверен, мадам Ле Блан знает, где это проклятое письмо.
– Сэр, без него у Хаслам и О’Фаррелла нет никаких доказательств.
Старик, казалось, не слышал.
– Я всегда знал, что глупец никогда не вернет письмо и нас ждет катастрофа. А ведь из-за этого обещания пройдоху даже возвели в рыцари!
– Сэр, по-моему, вам нужно расширить сеть. Другие тоже должны знать, что именно ищут.
– Нет! Пусть работают вслепую. Нельзя рисковать утечкой информации. Я полагаюсь на вас, Уорбертон. Интуиция всегда подсказывала мне, что это письмо спрятано в одном из домов Харрисона, поэтому возвращайтесь туда. Если Хаслам что-нибудь выяснит, она обязательно за ним придет. Оба дома находятся под усиленным наблюдением. В случае появления Хаслам с ней придется разобраться. Ни при каких обстоятельствах не позволяйте эмоциям затуманивать ваши суждения. Если вы чувствуете, что не в состоянии довести дело до конца, лучше скажите прямо сейчас.
Повисло молчание, потом Саймон проговорил:
– Нет, сэр, я справлюсь.
– В противном случае работу закончит кто-то другой. Надеюсь, вы это понимаете.
– Да, сэр.
– Ведите себя как обычно. Не хочу, чтобы Хаслам или О’Фаррелл пронюхали, что мы их раскусили. Пусть они сами приведут нас к цели. Понимаете?
– Да, сэр.
Старик развернул инвалидное кресло и уставился на реку. Он долго молчал, потом тяжело вздохнул.
– Вы же понимаете, что, если правда выплывет наружу, британской монархии придет конец. Доброй ночи, Уорбертон.
Сидя как на иголках, Джоанна наблюдала за Розой, которая мучительно медленно пережевывала каждый кусочек принесенного ужина. Сама она, понимая, что нужно поесть, с жадностью проглотила свою порцию, даже не почувствовав вкуса.
Наконец Роза промокнула губы салфеткой:
– Мне уже лучше. Пока мы болтаем, моя дорогая, давайте выпьем кофе.
Пытаясь справиться с разочарованием, Джоанна еще раз позвонила вниз и заказала доставку в номер.
В конце концов принесли кофе и Роза продолжила говорить:
– Теперь-то хорошо известно, что с самого возникновения монархии у членов королевской семьи были любовники и любовницы. И сам факт, что герцогиня Йоркская влюбилась в двойника своего мужа, не слишком взволновал дворец. С этим вполне можно было справиться. Даже замять историю с опасными любовными письмами, которые она настойчиво ему писала – одно из них вы сами видели, – не представляло особого труда. Ведь в то время никто не верил, что ей когда-нибудь суждено стать королевой, а ее мужу – королем. – Роза чуть заметно улыбнулась и, немного помолчав, продолжила: – Однако, по иронии судьбы, самая простая, но могущественная сила в мире в одночасье изменила ход истории.
– Любовь.
– Да, моя дорогая. Любовь.
– И герцогиня все же стала королевой.
Роза кивнула и сделала глоток кофе.
– А теперь подумайте, Джоанна, что такого могло произойти между Майклом О’Коннеллом и герцогиней Йоркской, если это превратилось в самую тщательно охраняемую тайну двадцатого века? Доказательство которой содержалось в простом письме, умышленно написанном охваченной страстью женщиной в стремлении спасти своего любовника. В письме, которое он где-то спрятал и использовал в качестве единственной защиты против обширного арсенала тех, кто жаждал его смерти.
Джоанна тряхнула головой, потом обвела взглядом комнату в поисках ответа. И вдруг потрясенно застыла. Все посторонние звуки, казалось, исчезли, она даже не слышала доносящегося с улицы шума машин.
– О боже мой! Конечно же нет…
– Да, – подтвердила Роза и в свою очередь налила виски пораженной Джоанне, которую била нервная дрожь. – Вы угадали. Но я вам ничего не говорила. – Роза покачала головой. – Такое потрясение я видела лишь однажды на лице Грейс, когда подтвердила ей то, что она слышала через дверь кабинета на Уэлбек-стрит.
– А не лучше ли было ей солгать? Заставить поверить, что она ослышалась? Боже мой. – Джоанна отпила виски. – Я-то вроде совершенно нормальная, но после такой правды… не могу нормально двух слов связать.
– Не сомневаюсь. Да, я в самом деле сперва хотела убедить Грейс, что та ослышалась, но понимала, что не поможет. Эта женщина просто так бы не успокоилась. У нее хватило бы ума заявиться к человеку, который разговаривал в тот день с Джеймсом в кабинете, чтобы услышать все из первых уст. Этот человек, сэр Генри Скотт-Томас, вполне мог уничтожить и ее, и Джеймса, если бы узнал, что ей все известно. Позднее он стал главой МИ-5 и в результате несчастного случая при езде верхом был парализован ниже пояса.
– Мужчина в инвалидном кресле… – прошептала Джоанна. Ее мозг, казалось, перестал работать. Тряхнув головой, она попыталась прогнать серый туман. Нужно взять себя в руки и задать еще несколько вопросов. – Письмо… в нем подтверждается то… о чем мы только что говорили? – Джоанна не смогла заставить себя произнести эти слова вслух.
– Кто знает. Когда я доставила его, оно было надежно спрятано внутри свертка. Впрочем, если письмо все эти годы сохраняло Джеймсу жизнь и позволило ему снискать славу и сколотить состояние прямо под носом у тех, кто желал его смерти, то вероятнее всего да.
– А почему они так и не добрались до вас? В конце концов, именно вы доставляли письма.
– К тому времени я уже покинула дворец и была помолвлена с моим любимым Франсуа. А сразу после доставки того свертка мы поженились и уехали на Луару. Никто не знал о моем участии в этом деле, – тихо хихикнула Роза. – Герцогиня действовала чертовски умно, пока правда не выплыла наружу.
Джоанна вдруг осознала, что всего две недели назад в Йоркшире сама назвала Саймону имя «посланницы».
– Роза, вы в самом деле в опасности! Недавно я сказала кое-кому ваше имя. Боже, мне так жаль. – Джоанна встала. – Уже столько людей погибло… Они ни перед чем не остановятся… Вам нужно немедленно уехать!
– Я в безопасности, по крайней мере сейчас, моя дорогая. В конце концов, мне одной известно, где это письмо. К тому же мои старые поддельные документы времен Второй мировой войны после стольких лет сослужили отличную службу. Франсуа заплатил специалисту кучу денег, и мы превратились в мадам и месье Левуа, граждан Швейцарии. По материнской линии в нем было немного еврейской крови, и Франсуа настоял, просто на всякий случай, чтобы я всегда держала при себе паспорт на это имя. – Роза чуть заметно улыбнулась. – И я приехала в страну и поселилась в этом отеле как мадам Левуа.
Джоанна с восхищением смотрела на необыкновенную женщину, которая так долго хранила тайну, но подвергла свою жизнь риску из любви к давней подруге.
– Вы сказали, что доставили сверток, а не письмо.
– Верно.
– А что лежало в том свертке?
– Моя дорогая, – зевнула Роза, – мне ужасно хочется спать. Понятно же, что эти письма были очень деликатными, в особенности последнее. Попади они не в те руки, и разразилась бы катастрофа. Поэтому герцогиня придумала очень хитроумный способ их прятать.