Взлетает; на лице величие смиренья;
Взор в небо устремлен; над юною главой
Горит звезда преображенья.
Славянка тихая, сколь ток приятен твой,
Когда, в осенний день, в твои глядятся воды
Холмы, одетые последнею красой
Полуотцветшия природы.
(…)
Воспоминанье здесь унылое живёт;
Здесь, к урне преклонясь задумчивой главою,
Оно беседует о том, чего уж нет,
С неизменяющей Мечтою.
Все к размышленью здесь влечет невольно нас;
Все в душу томное уныние вселяет;
Как будто здесь она из гроба важный глас
Давно минувшего внимает.
Сей храм, сей темный свод, сей тихий мавзолей,
Сей факел гаснущий и долу обращенный,
Все здесь свидетель нам, сколь блага наших дней,
Сколь все величия мгновенны.
(…)
И ангел от земли в сиянье предо мной
Взлетает; на лице величие смиренья;
Взор к небу устремлен; над юною главой
Горит звезда преображенья.
Помедли улетать, прекрасный сын небес;
Младая Жизнь в слезах простерта пред тобою…
Но где я?.. Все вокруг молчит… призрак исчез,
И небеса покрыты мглою.
Одна лишь смутная мечта в душе моей:
Как будто мир земной в ничто преобратился;
Как будто та страна знакомей стала ей,
Куда сей чистый ангел скрылся.
Ну а в ту тяжелейшую для императрицы Марии Фёдоровны ночь убийства императора события развивались неблагоприятно. Жизнь всей семьи была на волоске. Потом уже стало известно, что заговорщики, которые, разделившись на несколько групп, перед походом на Михайловский замок, хорошо сдобрили себя горячительными напитками, и в их рядах появились призывы покончить не только с государем, но и со всеми — с императрицей Марией Фёдоровной, перебить дочерей и сыновей, среди которых были Николай, которому шёл пятый год, и Михаил, которому лишь месяц назад исполнилось три года.
Посчитали, что пока ни народ, ни светское общество не готовы к подобному акту. Но те, кто замышлял в России кровавые смуты, с тех пор стали задумываться над этой преступной идеей. Задумывались и декабристы, даже обсуждали уже более серьёзно такое предложение, озвученное Пестелем. В следственных документах сохранились чертежи «экономической виселицы». Пестель предлагал повесить на высокой корабельной мачте императора, к его ногам привязать верёвки для повешения императрицы и цесаревича, ну и далее, привязывая уже к их ногам, великих князей и княжон, вплоть до младенцев.
Вид на Михайловский замок. Художник Ф. Я. Алексеев
Позднейшие выдумки, что шли свергать императора, не лезут ни в какие рамки — шли убивать, жестоко, безжалостно, шли те, кого, по словам вещего Авеля, пригрел на своей груди вовсе не жестокий — что нагло выдумано, — а милосердный и человеколюбивый Павел Петрович.
Императора изуродовали настолько, что не решились пустить к его телу Марию Фёдоровну. Остановленная часовыми, она не смогла убедить их пропустить к государю. Николай Александрович Саблуков рассказал:
«Тогда она опустилась на пол и, обнимая колена часовых, умоляла пропустить её. Грубые солдаты рыдали при виде ея горя, но с твёрдостью исполнили приказ. Тогда императрица встала с достоинством и твердою походкой вернулась в свою спальню. Бледная и неподвижная, как мраморная статуя, она опустилась в кресло, и в таком состоянии её одели.
Муханов, её верный друг, был первым мужчиною, которого она допустила в своё присутствие, и с этой минуты он постоянно был при ней до самой смерти».
Говорят: пришла беда — открывай ворота. Ещё не успели оплакать Павла Петровича, когда пришло и ещё одно горькое известие. Примчался гонец из Будапешта с сообщением о кончине Александры Павловны. Она умерла в Вене 4 марта 1801 года.
«…В честь троянской красавицы Елены Прекрасной»Великая княжна Елена Павловна (1784–1803)
Второй по старшинству дочери императора Павла I и внучке Екатерины Великой Елене Павловне суждено было выйти замуж на неделю раньше своей старшей сестры Александры Павловны, хотя это и не было в семейных правилах.
Не её в том вина — вина, как мы уже видели, шведского короля Густава III, сорвавшего бракосочетание с Александрой Павловной, которое могло состояться ещё в 1796 году. Ну и всё отложилось до 1799 года.
Обручение великой княжны Елены Павловны с наследным принцем Фридрихом Людвигом Мекленбург-Шверинским состоялось 5 мая 1799 года, а венчание и брачные торжества прошли 12 октября 1799 года в Гатчине.
Торжества были необыкновенны и длительны. Едва завершились одни, как спустя неделю начались другие — уже праздновалось бракосочетание Александры Павловны.
Итак, 12 октября 1799 года в Гатчине Елена Павловна вышла замуж за наследного принца Фридриха Людвига Мекленбург-Шверинского, и в Камер-фурьерском журнале этому событию была посвящена запись: «Двенадцатого октября. День бракосочетания ея императорского высочества великой княжны Елены Павловны с наследным принцем Мекленбург-Шверинским Фредериком. При пении „Тебе Бога хвалим“ произведён был 101 пушечный выстрел…»
Но если бы жизнь и судьба зависели от того, как отпразднована свадьба! Увы. Осиротевшая императорская семья пережила трагедию Александры Павловны, а впереди ожидала трагедия Елены Павловны, к которой, казалось бы, никаких предзнаменований не было.
Портрет Александры Осиповны Смирновой-Россет. Художник А. Г. Варнек
Родилась Елена Павловна 13 декабря 1784 года. Взглянув на неё, Екатерина Великая сразу дала имя: Елена! И пояснила: «Малютка эта — чрезвычайной красоты, вот почему я назвала её Еленой, то есть в честь троянской красавицы Елены Прекрасной».
А спустя несколько месяцев императрица сообщила барону Гримму, что «прекрасная Елена процветает и ей-ей в шесть месяцев она уже умнее и живее старшей сестры, которой на той неделе будет два года».
Александра Осиповна Смирнова-Россет посвятила немало страниц в своей книге великим княжнам:
«Две старшие дочери великой княгини (Марии Фёдоровны. — А. Ш.) были необыкновенной красоты, стройные, как пальмы, и когда Александре Павловне исполнилось семнадцать лет, Екатерина вызвала наследника шведского престола в надежде, что он женится на ней. Все знают, что этот брак не состоялся, потому что принц, обещавший, что великой княгине будет церковь, вдруг отказался от своих слов. Когда Густав должен был бежать, в отмщение за обиду бабки и сестры император поддержал Бернадота. И с вступлением новой династии Швеция лишилась поддержки Франции и сделалась совершенно безопасна для России».
Портрет великой княжны Елены Павловны. Художник В. Г. Боровиковский
Великая княжна Елена Павловна настолько поражала всех своей красотой, что её портреты писали лучшие мастера того времени: Левицкий, Боровиковский, Виже-Лебрен, Й. Грасси.
Судьбы русских принцесс таковы, что они, подобно королям, в адресованной им песне по поводу женитьбы, тоже ведь не могли выйти замуж по любви. При выборе жениха руководствовались соображениями политическими и дипломатическими.
«…Невежественный, но добрый малый…»
В ту пору существовало в лоскутной Европе крохотное государство, которое называлось герцогством Мекленбургским. Оно было основано в древние времена в самом центре Европы, что приводило к постоянным набегам на него неспокойных соседей. Во время Северной войны 1701–1725 годов оно даже в течение двух лет — в 1716 и 1717 годах — находилось по союзному договору под протекторатом России. Государство было слабым, постоять за себя не могло, но его расположение привлекало уже сложившихся в начале века противников, и наполеоновскую Францию, и противостоящую её агрессивной политике Россию. Российская дипломатия сделала соответствующие выводы, поступили соответствующие доклады императору, и вот возникло решение выдать юную красавицу Елену Павловну, которой едва исполнилось пятнадцать лет, за принца Мекленбург-Шверинского.
Принцы Фредерик и Карл были приглашены в Петербург. О женихе, Фридерике (Фридрихе), Фёдор Васильевич Ростопчин отозвался так: «Принц — человек жеманный, в сущности простоватый и невежественный, но добрый малый…»
История отношений династии Романовых с этим герцогством не всегда была благоприятной. Екатерина Иоанновна, дочь царя Иоана V, брата Петра I, с которым они некоторое время до кончины Иоанна царствовали вместе, была выдана за герцога Леопольда Мекленбургского. Но герцог оказался невоспитанным хамом, беспробудным пьяницей. Однажды, подхватив свою дочь Анну, Екатерина Иоанновна бежала в Россию к своей сестре императрице Анне Иоанновне, которая и сама осталась уже без мужа, но уже по другой причине. Петр I, выдавая свою племянницу Анну замуж, устроил такой пир, что молодой супруг, едва пережив обильные возлияния, находясь в России, по дороге домой умер. Говорили, что именно обильное питие и послужило причиной. Ну а история Анны Леопольдовны, увезённой в Россию в малолетстве, известна. Вступив на престол в результате переворота, императрица Елизавета Петровна отправила всё «брауншвейгское семейство» в ссылку, а вскоре Иоанна Антоновича и вовсе заточила в Шлиссельбургскую крепость, прознав, что на него делают ставку те, кто хочет снова поменять власть в России и устроить смуту.
Впрочем, то были дела давно минувших даже не лет, а десятилетий. Теперь иное время, иные обстоятельства.
Свадебные торжества буквально ослепили своим великолепием, и вскоре новобрачные отправились в своё герцогство Мекленбургское. Удивительно то, что хоть и выбирали жениха по политическим мотивам, равно как и он по тем же причинам искал невесту, молодые полюбили друг друга со всей искренностью и чистотой.
Счастливый принц привёз супругу в Берлин, где она быстро очаровала всё берлинское общество. Шестнадцатилетняя красавица, по мнению и опасениям многих, вполне могла стать соперницей 25-летней прусской королевы Луизы, которой, как известно, даже русский император был сильно увлечён. А король Пруссии Фридрих Вильгельм II, встретив на балу семнадцатилетнюю Луизу в марте 1793 года вместе с младшей её пятнадцатилетней сестрёнкой Фредерикой, записал в дневнике: «Как увидел я двух ангелочков в первый раз, то было у входа в комедию, так сразили они меня своей красотой настолько, что был просто вне себя, когда бабушка представила мне их. Я очень желаю, чтобы их увидели мои сыновья и влюбились в них».