Вот письма Марии Павловны к супругу.
«Пятница 6/18 января 1805 года. 10 часов утра.
Мой лучший Друг! Когда я писала Вам вчера вечером, я не получила ещё Вашей записки из Эрфурта: мне трудно было бы описать все то удовольствие, которое я испытала при его получении. Любезный Шарль, в этом знаке внимания весь Вы, и Ваша жена испытывает к Вам за то благодарность, какую вообще только можно испытывать. (…) мне Вас очень не хватало за завтраком, раз двадцать я уже готова была сказать Бойе (видимо, какому-то служителю), чтобы он послал за Вами».
Портрет великой княжны Марии Павловны. Художник В. Л. Боровиковский
Марии Павловне словно казалось, что любимый супруг где-то рядом, что он просто вышел из комнаты. И он был с ней рядом, потому что был в её душе, и она в тот же день в 2 часа снова писала ему:
«Любезный Друг, в это мгновение я получаю Ваше утреннее письмо. О! Мой добрый Друг, какую радость оно мне доставило, любезный Шарль, ты любишь меня! Считаешь ли ты, что это взаимно, или нет! Мой добрый Друг, приезжай, приезжай скорее, прошу тебя, мне кажется, что уже вечность, как я тебя не видела… Прощайте, мой любезный и добрый Друг, вспоминайте иногда Вашу преданную Жену и Друга, Мари».
Прекрасны слова любви, прекрасны восклицания о желании увидеться скорее, просьбы «приезжай скорее».
«Воскресенье, 15/27 октября 1805 года, вечер.
Любезный Друг! Сегодня утром я получила твое письмо из Арнштадта (город в земле Тюрингия. — А. Ш.). Шарль, ты просто сумасшедший, что пишешь мне после такой утомительной дороги. Поверь, я до глубины души ценю это внимание, которое так тебе свойственно. (…)
Наше Дитя, любезный Шарль, чувствует себя отлично, его приносили сегодня утром ко мне, а после обеда я поднялась к нему; он немного простужен, но ничего страшного: каждый раз, как я его вижу, я целую его за тебя и за матушку. Шарль, этот малыш прелестен, твоя Сестрица долго была у меня; тебе известно, как я её люблю; (…) сейчас я болтаю с тобой, находясь наедине с тобой мысленно, я люблю оставаться одна, когда хочу посвятить себя тем, кому в особенности отдано мое сердце! Ничего не говорю о своем здоровье, я чувствую себя вполне хорошо. Прощай, мой любезный, мой лучший Друг: я не знаю, когда это письмо сможет отправиться, но я не хочу пропустить возможности рассказать тебе о том, что делает наше Дитя. Наше Дитя, любезный Друг! Люблю его от всей души. Не забывайте меня».
Какие чистые и тёплые слова любви! И сразу бросается в глаза, сколь сильнее по стилю и своей изобразительности письма Марии Павловны, воспитанной в России, впитавшей в себя ширь лугов и полей, величие рек и гладь озёр, сияние бездонных небес.
Бывало, что и не находилось времени для писем длинных, но краткие сильны своими чувствами:
«Понедельник, 16/28 октября, вечер.
Любезный Друг, пишу тебе всего два слова, Малютка чувствует себя хорошо, я тоже, целую тебя тысячу раз».
А вот письма герцога в этот период.
Май 1805 года…
«Сударыня,
Пребывая в твёрдом убеждении, что у Вашего Императорского Высочества не найдётся иных дел, кроме как прочитать это письмо, когда Ваше Императорское Высочество его получит, беру на себя смелость писать Вам, прося о неслыханной услуге известить меня о Себе, если у Вас есть на то досуг и желание; в таком случае соблаговолите писать мне на Магдебург.
Час захода солнца пробил; и я также захожу в свою постель; позвольте же поцеловать Вам ручки и просто Вас поцеловать.
Просто, нежно, с чувством. Супруг называет письмо супруги неслыханной услугой. А для неё это такая же радость — писать письма, — как для него их получать и отвечать на них.
Следующее письмо из Мaгдебурга:
«9/21 мая 1805 года.
Величественнейшее Величество!
Сударыня,
(…) Примите благосклонно, Сударыня, мою живeйшую благодарность за немыслимую милость, которую Вы мне оказали, преодолев столь очаровательное отвращение к тихой и мирной нации. Лавры начали произрастать у меня на лбу после того, как я положил конец визиту пяти кавалерийских полков, своими строгальными ручищами я их шлифую, пока они не становятся гладкими как слоновая кость. (…)
(…) Войска наступают, и обязанности меня призывают, я прощаюсь с Вами, дражайшая, любезная, восхитительная Принцесса, поручая себя всецело Вашему милостивому ко мне отношению, Вашей дружбе, терпению. Падаю ниц перед всеми членами моего уважаемого семейства, целую по три раза моего наследника… и дочь. (…)
Прощайте, любимейшее мое Дитя.
В период Наполеоновских войн Марии Павловне дважды приходилось эвакуироваться из Веймара. В 1806 году она перебиралась в Шлезвиг.
Письма супруга в 1806 года проникнуты тревогой. Пришлось оставить Веймар, из которого только что эвакуировалась его семья. Карл Фридрих сообщал супруге:
«(…) Мари, в настоящий момент только Вы должны решать, что должно делать. Вы сестра Русского Императора, и если есть политические причины, которые заставляют Его желать Вашего приезда в Петербург, при котором, по-видимому, речь идёт лишь об одной персоне, то власть мужа заканчивается, и все мы, кто Вас так любит и обожает, не можем сделать ничего лучшего, как доверить выбор пути, по которому Вы последуете, Вашему светлому уму. Мари, любезная моя Мари, мы хотим, чтобы Вы были счастливы, и это единственная причина, по которой мы оставляем за Вами решение того, как устроить сейчас Ваши дела».
На такое письмо надо решиться. Супруг в беспокойстве. Что ждёт его родину? Как быть? И он находит в себе силы сказать, что в данных обстоятельствах «власть мужа заканчивается».
О войне герцог пишет кратко, как о чём-то незримо присутствующем рядом, а ведь в это время обстановка складывалась не самая благоприятная. В следующем письме, написанном в ноябре 1806 года, приоткрывается завеса. Письмо навеяно поражением при Йене и Ауэрштедте:
«Очевидно, прекрасная моя Принцесса, любезное мое Дитя, любезнейшая Мари, что судьба посылает нам жестокое испытание! Но в конце концов, все это для того, чтобы проверить стойкость нашей души. Я уже более не говорю, что всё это мне безразлично! Но несмотря на все, клянусь Вам, все еще пребываю в хорошем настроении, которое было мне большой подмогой в весьма опасные моменты, когда мой Ангел-хранитель чудесным образом меня сохранил!»
Из письма матери Карла Фридриха видно, что Мария Павловна отказалась покидать родину своего супруга. Герцогиня Луиза Саксен-Веймар-Эйзенах 17 октября 1806 года писала своей невестке Марии Павловне:
«Любезная Дочь, какие страшные дни мы пережили. Я ожидала и уже готовилась к большим неприятностям, но не к тем несчастьям, которые пережил город, и не к тем, которые, возможно, ожидают нас еще. Я благодарю Бога, что Вы здесь не остались, потому что в ином случае как бы Вы пережили все эти сцены боли и страдания, вынести которые было для нас самих таким большим испытанием. Я надеюсь, что Вы находитесь в добром здравии, прощайте, любезная Дочь, прощайте от всего сердца».
Сам же герцог Карл Август писал императору Александру I:
«20 июля 1807 года:
Ваше Величество,
Курьер (…) принесёт, Ваше Величество, к подножию Вашего трона моё письмо, в котором я осмеливаюсь смиренно оповестить Ваше Императорское Величество о том, что был вынужден отправить в один из первых дней военных действий своего Гофмаршала Эглофштейна через Шлезвиг в Петербург, дабы искать, Ваше Величество, Вашей защиты и просить Ваше Императорское Величество соблаговолить позаботиться о благе нашей семьи в период, когда речь идёт о том, чтобы решить вопрос о нашем существовании, обратив либо плохое в худшее — либо превратив посредственное в лучшее. Моё письмо, которое курьер доставит Вашему Императорскому Величеству, даст Вам дополнительные разъяснения касательно того, что можно в настоящий момент сделать, дабы нагнать упущенное время и то, которое мы еще рискуем потерять в случае, если Ваше Императорское Величество не окажет нам Своей великодушной протекции. Эглофштейну поручено доставить все документы, касающиеся этого важного дела, а Госпожа Великая Княгиня Мария соблаговолит Сама защищать перед Вашим Императорским Величеством Ее собственные интересы и интересы её будущих детей, я оставляю все это на ее усмотрение. Не для себя обращаюсь я к Вашему Императорскому Величеству, которое никогда более не услышало бы даже и моего имени, будь я один; однако доверие, которое оказало мне Ваше Императорское Величество, позволив Госпоже Великой Княгине Марии войти в нашу Семью, вменяет мне в обязанность блюсти интересы этой Семьи, которая своё положение приобрела лишь тогда, когда Госпожа Ваша Сестра, Ваше Величество, вошла в нее и когда Ваше Императорское Величество назвало нас своими ближайшими родственниками. Если бы я был один, Ваше Величество, я бы попросил сейчас у Вашего Императорского Величества определить меня куда-нибудь на службу на границу с Китаем; я попытался бы забыть те события, которые обессмыслили моё существование».
С тоской по России
В 1825 году на престол вступил младший брат Марии Павловны, Николай I, который высоко ценил её и писал впоследствии: «Я чтил её как мать и ей исповедовал всю истину из глубины моей души».
В Википедии отмечена необыкновенная культурная деятельность Марии Павловны:
«Одарённая природным умом, а по словам Шиллера — и „большими способностями к живописи и музыке и действительной любовью к чтению“, Мария Павловна в первые годы своего замужества во многом пополнила своё образование беседами с выдающимися людьми и уроками у профессоров Йенского университета. Под руководством профессора Керстнера она серьёзно занялась логикой, историей, философией. С 1837 года читал ей книги и давал отзывы богослов и археолог С. К. Сабинин. Когда муж её стал великим герцогом, Мария Павловна приняла на себя покровительство наукам и искусствам, чем до некоторой степени вознаградила поэтов и художников Германии за утрату, понесённую ими в лице её знаменитого свекра. Трудами Марии Павловны создался не совсем обычный музей, посвященный памяти Гёте, Шиллера, Кристофа Мартина Виланда и Гердера, прославивших Веймар своей литературной деятельностью. В пристроенной архитектором Кудрэ к старому дворцу новой части были выделены покои, получившее название Dichtersale — „Залы поэтов“. Каждый из покоев был посвящён одному из четырёх поэтов. А на лестнице, ведущей в эти комнаты, стояли бюсты людей, в своё время способствовавших славе Веймара: художника Лукаса Кранаха, композитора Иоганна Себастьяна Баха, дирижера Иоганна Гуммеля. Ей же первой пришла в 1842 году мысль привлечь в Веймар Листа, что снова подняло славу небольшого города. Гёте, принадлежавший к числу друзей Марии Павловны, называл её одной из лучших и наиболее выдающихся женщин нашего времени. Уже взойдя на герцогский престол, она устраивала при дворе литературные вечера (это был знаменитый на всю Европу „веймарский кружок“), на которых йенские профессора читали лекции, обыкновенно сама Мария Павловна избирала тему чтения. Герцогиня поощряла изучение истории Веймарского герцогства и соседних с ним княжеств. Впоследствии накопившиеся материалы позволили основать в 1852 году Общество истории».