«Петербург и Москва в великом огорчении по случаю смерти генерал-адъютанта князя Михаила Долгорукова. В день получения сего известия в Петербурге, по воле императорского величества, был отменён театр. Я покойника знал очень коротко и был с ним дружен; в Неаполе были всякий день вместе, а потом переписывались. Если бы он был жив, то стал бы героем России. Потеря эта всеми оплакиваема».
Оплакивала его и Авдотья Ивановна Голицына, с которой у князя был горячий роман в 1805 году, ещё до того, как он полюбил прекрасную Елену Павловну. Оплакивала, возможно, ещё и не зная о том, что князь выбрал себе другую невесту.
Оплакала Екатерина Павловна возлюбленного, но в молодые годы по таким поводам, даже очень горьким, слёзы недолги. Всё чаще она поглядывала на князя Багратиона.
К тому же Катиш была необыкновенно красива.
Анна Петровна Керн писала о ней: «…Она была настоящая красавица с темно-каштановыми волосами и необыкновенно приятными, добрыми глазами. Когда она входила, сразу становилось светлее и радостнее».
Сардинский посланник в России граф Жозеф де Местр в донесении своему королю писал о Екатерине Павловне: «Если бы я был художником, я послал бы вам только ее глаз, вы увидели бы, сколько ума и доброты вложила в него природа».
Петербургский сановник С. П. Жигарев отмечал: «Великая княжна Екатерина Павловна — красавица необыкновенная; такого ангельского лица и вместе с тем умного лица я не встречал в моей жизни; оно мерещится мне до сих пор, так что я хотя и плохо владею карандашом, но могу очертить его довольно охотно».
По любви или соображениям государственным?
Итак, жених погиб. Между тем о замужестве пора было подумать всерьёз. Таково время. Не засиживались в невестах девицы, а уж великие княжны и подавно. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна взялась за поиск достойных женихов. Обдумывала она варианты самые различные. К примеру, рассматривала вопрос выдать замуж Екатерину Павловну за баварского кронпринца Людвига или за прусского кронпринца Фридриха Вильгельма Карла Вюртембергского.
В те времена кронпринц в германских княжествах, как правило старший сын монарха, являлся наследником престола. Рассматривался в качестве претендента и старший брат великой княгини Анны Фёдоровны, урождённой принцессы Юлианны-Генриетты-Ульрики Саксен-Кобург-Заальфельдской, супруги цесаревича Константина Павловича — принц Леопольд Саксен-Кобурский. Велись переговоры и по поводу эрцгерцога Фердинанда, брата австрийского императора Франца.
Император Александр I поддержал Марию Фёдоровну. Он даже предложил Фердинанду чин генерал-фельдмаршала русской армии, должность генерал-губернатора Финляндии и богатое содержание. Ещё императрица с иронией говорила о нищих европейских женишках, которых придётся брать на содержание. Увы, других-то и не было. Кичливые европейцы, что мы увидим и далее, в основном годились лишь на роли альфонсов, за редчайшими исключениями.
Как будто всё пошло на лад. Этот жених устраивал всех. Но… Екатерина Павловна отказалась покидать Россию, а Фердинанд пожелал увезти её в Австрию. Старшую дочь Павла уже увозили. Закончилось трагедией. Нет, Екатерина Павловна в Австрию не хотела, тем более от старшего своего брата Константина о подлостях австрийцев в 1799 году по отношению к Суворову и его армии, пришедших спасать этих бессовестных и корыстных цесарцев от Наполеона.
Эрцгерцог Фердинанд. Художник Й. Дорфмайстер
Принц держался нагловато не по чину. Ни вдовствующей императрице, ни самой Екатерине Павловне это не понравилось. Принцу было отказано. Чай, невеста-то повыше его будет!
И вдруг совершенно неожиданно сам австрийский император оказался в числе женихов. У него умерла жена, и он изъявил желание рассмотреть вопрос о женитьбе на Екатерине Павловне, тем более в обстановке угрозы со стороны Наполеона Австрия вновь нуждалась в защите со стороны сильной России. Переговоры брата по поводу женитьбы навели на эту мысль и самого императора Франца. Если брату отказано, отчего ж не попробовать. Тем более весть о необыкновенной красоте любимой внучки Екатерины Великой давно уже облетела Европу.
Данных о том, что Екатерина Павловна возражала против такого жениха, нет. Судя по всему, отнеслась спокойно. Всё же император, причём до недавнего времени, до 1806 года, не абы какой, а хоть давно только по названию, а Священной Римской империи. Она была упразднена лишь после образования Рейнского союза в 1806 году.
Советский историк С. К. Богоявленский писал:
«…Мария Фёдоровна… поручила послу в Вене кн. Куракину позондировать почву, нельзя ли устроить брак вел. кн. Екатерины Павловны с императором австрийским Францем I. Более блестящую партию найти было трудно, и великая княжна горячо приняла к сердцу этот проект, хотя ради удовлетворения честолюбия ей пришлось бы принести немалую жертву: император был уже вдовцом и пользовался за свои личные качества очень нелестной репутацией. Напрасно император Александр указывал на недостатки жениха и убедительно отговаривал от рискованного шага, великая княжна Екатерина Павловна настаивала на своём и доказывала, что недостатки императора несущественны: „Говорят, что он стар, но ему нет и 38 лет; безобразен, но я никогда не обращала внимания на красивое мужское лицо; грязен — я его вымою“. Очевидно, здравый смысл и личное достоинство могли быть принесены в жертву честолюбию».
Однако Андрей Борисович Куракин, прежде чем выполнять это поручение, решил посоветоваться с императором Александром. И, выслушав его доводы, ответил Марии Фёдоровне:
«Государь думает, что личность императора Франца не может понравиться и быть под пару великой княжне Екатерине. Государь описывает его как дурного, плешивого, тщедушного и безвольного человека, лишённого всякой энергии духа и расслабленного телом и умом от всех несчастий, которые он испытал, трусливого в такой степени, что он боится ездить верхом в галоп и приказывает вести свою лошадь на поводу…
Я воскликнул, что это вовсе не похоже на качества великой княжны: она обладает умом и духом, соответствующими её роду, имеет силу воли… Государь утверждает, что Её Высочество сестра и Россия ничего не выиграют от этого брака… хотя, как сообщил он далее, Государь так любит свою сестру, так почитает материнские права Вашего Величества, какие бы ни были его собственные мнения, он, конечно, не станет противиться желанию Вашему и великой княжны».
Мария Фёдоровна доводы императора приняла в штыки и настояла на том, чтобы Куракин поехал в Вену.
— Сами оцените обстановку! — говорила она ему. — Меня интересует ваше личное отношение к браку с таким женихом.
Куракин отправился в Вену, выполнил всё, что ему предписывалось, и написал Марии Фёдоровне следующее:
«Не я один, но я один из первых полагал, что император Франц, овдовев, представляет самую лучшую и самую блестящую партию для великой княжны Екатерины Павловны. Обаяние почестей, блеск престола одной из древних и могущественных держав в Европе поддерживали во мне это убеждение. Но, приехав сюда, приблизившись к императору Францу и увидев его, тщательно разузнав всё, что касается его качеств, привычек, способа жизни с покойной императрицей и штатного содержания, ей ассигнованного, осмелюсь сказать откровенно Вашему Величеству, что это не есть партия, желательная для великой княжны».
Ну и сделал приписку, в которой вновь обратил внимание на мнение императора Александра I: «Государь утверждает, что великая княжна испытает только скуку и раскаяние, соединившись с человеком столь ничтожным физически и морально».
Катиш была любимой сестрой императора Александра, и он решил сам заняться устройством её брака. По его мнению, более всего всё-таки подходил в женихи прусский принц Генрих, к которому испытывал симпатию. К тому же император Александр I хотел поддержать прусского короля Фридриха Вильгельма III, потерпевшего столько неудач в военных столкновениях с Наполеоном.
Но что же сама Катиш? Как оценивали её в ту пору современницы, ревностно следившие за поисками жениха. Фрейлина супруги Александра I Елизаветы Алексеевны и мемуаристка Роксандра Эдлинг, снискавшая славу «светской львицы одесского общества пушкинской поры», посвятила немало строк в своих воспоминаниях. В частности, она заявляла:
«Екатерина Павловна, сестра императора, впоследствии королева Вюртембергская, будь её сердце равным её уму, могла бы очаровать всякого и господствовать над всем, что её окружало. Прекрасная и свежая, как Геба, она умела и очаровательно улыбаться, и проникать в душу своим взором. Глаза ее искрились умом и веселостью, они вызывали доверие и завладевали оным. Естественная, одушевлённая речь и здравая рассудительность, когда она не потемнялась излишними чувствами, сообщали ей своеобразную прелесть. В семействе её обожали, и она чувствовала, что, оставаясь в России, она могла играть самую блестящую роль!»
И неотразимую, прекрасную Катиш выдать за столь отвратительного жениха? Нет, это было бы преступлением… Тем более памятны были в России предательства императора Франца Суворова, спасшего Австрию от Наполеона в 1799 году.
Впрочем, самое интересное из всего этого, что, по мнению историка Богоявленского, забыли спросить самого императора Франца, который, как оказалось, хоть и порассуждал немного о подобной перспективе, в результате отказался от неё «и не собирался просить руки Марии Павловны». Вскоре он женился на принцессе Марии Беатрисе Моденской, своей двоюродной сестре, с которой они к тому же ещё были единоверцами-католиками. Он вполне осознавал и то, сколько препятствий будет на пути к бракосочетанию, причём основное — твёрдое нежелание Екатерины Павловны переменять вероисповедание.
По поводу замужества Катиш были серьёзные разногласия между её матерью, вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной и её державным братом, именуемым Александром I.