Призыв был услышан, и 6 июля Александр I издал манифест «О составлении временного ополчения». В первый округ, где должны были формировать народные войска, вместе с Московской, Владимирской, Калужской вошла и Тверская губерния. В середине июля император побывал в Твери, где подписал указ «О правилах и порядке народного ополчения». 18 июля принц Георг выступает перед дворянами Тверской губернии: «Истинные сыны Отечества! Вам надлежит явить собою пример всем прочим званиям граждан и воспламенить в них огонь мужества, вам сродного… Коль судьба судила пережить сию брань, почувствуйте плоды своих побед, а ежели умрете, то славной смертью за Бога, Веру и Отечество». Этот призыв был услышан, и уже 9 августа в ополчении были 634 дворянина. Всего в Тверской губернии собрали 7 соединений для Русской армии общей численностью 14 355 человек. Из дворян назначались командиры. Рядовой состав образовали помещичьи крестьяне и мещане. Помещики обязывались обеспечить своих крестьян продовольствием на четыре месяца. Среди добровольцев были и 82 воспитанника духовного училища, из которых лишь двоим исполнилось в ту пору по 19 лет, остальные были младше. Им специальным указом было разрешено вступать в ополчение.
Тверской архиерейский дом пожертвовал на содержание ополчения 1000 рублей и серебряные вещи. Всего же сумма пожертвований от тверского дворянства, купечества, духовенства и крестьянства в 1812 году составила 215 тыс. рублей, в 1813-м — 125 тыс. рублей, не считая золотых и серебряных вещей. Артели тверских купцов Татаринова, Боброва и других брали подряды по обеспечению ополчения обмундированием. Для полков изготовили повозки и походные котлы, приобрели лошадей.
Но горячее сердце тверской принцессы не могло выносить бездействия: «…я не останусь позади в случае необходимости доказать на деле мою признательность Отечеству».
Не колеблясь ни минуты, из крестьян своих имений она собирает и до конца войны содержит егерский батальон, вместе с мужем собирает ополчение в Ярославле, отдает немалые пожертвования Женскому патриотическому обществу, заботится о раненых и еще находит время, чтобы писать письма, вселяя чувство любви к Отечеству в сердца своих современников.
Полностью поддерживал супругу во всех её начинаниях и принц Георгий Ольденбургский. Он писал императору, писал при полном участии жены:
«Мой долг, Государь, велит мне говорить. Полковник Вельяшев вернулся сегодня из главной квартиры, куда он был послан следить за ремонтом дорог; он доложил мне о состоянии армии. По его словам, генерал Барклай теряет её вследствие своей нерешительности, и недовольство достигло крайней степени. Я заклинаю вас, исправьте положение, и немедленно: не делайте себя ответственным за гибель вашей империи. Я говорю как человек чести, хороший патриот и истинный друг. Багратиона обожают, армия его желает. Вы его не любите, но дело идёт о вашей чести и вашей славе: отзовите министра (Барклая) к себе и доверьте князю Багратиону командование вашими войсками…
Я повторяю вам мою просьбу разрешить мне вернуться в армию. Если моей жене придёт время рождать, я попрошу разрешения провести с ней первые десять дней. Я у ваших ног сердцем и душой. Георгий».
Ну и далее добавление о супруге:
«P. S. Вы знаете, государь, что такое капризы беременной женщины. Катрин умоляет вас прислать к ней одну из её любимиц. Речь идет о м-ль Невзоровой. Катрин просит вас передать её желание матери м-ль Невзоровой».
С волевой, твёрдой и настойчивой в достижении главных целей сестрой он вынужден был считаться, тем более к ней присоединился и принц, к которому император относился с большим уважением.
Перед отправкой в Егерской батальон из своих крепостных крестьян Екатерина Павловна отдала распоряжение:
«…К пользам и славе Отечества и с любовью к Государю: с определённого мне в удел имения собрать известное число воинов…
За всех своих воинов в продолжение их жизни платеж государственных податей и оброчных денег приемлю на себя, они освобождаются навсегда со дня их привлечения на службу…»
Она полностью вооружила и обмундировала на свои деньги 712 человек, причём на головных уборах распорядилась вышить рядом с вензелем императора «А» свой вензель — «Е. П.», сформировала лазарет, назначила батальонного священника. Командиром батальона по её представлению был поставлен князь Александр Оболенский, которого знала с юности. Отправляя батальон на театр военных действий, искренне заявила Оболенскому:
«Жалею, что не родилась мужчиной, я и сама бы надела кивер!»
Впрочем, и в тылу дел было немало. Вот строки из донесения принца Ольденбургского императору от 30 июля 1812 года:
«По прибытии в Ярославль я немедленно сделал надлежащие распоряжения к приведению в исполнение по здешней губернии высочайшего вашего императорского величества манифеста в 6-й день с. м. состоявшегося.
Ярославское дворянство предположило ополчить с каждых 25 душ по одному человеку, что составит по всей губернии 11 318 воинов; в числе их назначается 600 конных.
Полное содержание сего войска на годовое время дворянство приемлет на себя.
К предводительству сим войском избран от дворянства генерал-майор Дедюлин; полковые начальники уже назначены; прочие чиновники немедленно изберутся.
Всё дворянство единодушно изъявило готовность свою принести и жизнь, и все достояния на пользу Отечества и престола, если бы обстоятельства того потребовали.
От здешнего купечества, всегда готового на подвиги, к общему благосостоянию клонящиеся, поступят значительные для настоящих военных надобностей пожертвования, по получении о которых положительного извещения я не премину особо донести вашему императорскому величеству.
Для управления всеми частями, относящимися к удобнейшему и успешнейшему устройству Ярославской военной силы, я учредил здесь таковой же комитет, как и в Твери, об учреждении которого я уже имел счастие донести вашему императорскому величеству…
К 25 августа Ярославская военная сила соединится в губернский город и во всей готовности будет к следованию в назначенное ей место…
Портрет принца Г. П. Ольденбургского. Художник О. А. Кипренский
Конечно, идея ополчения не была взята с потолка. Екатерина Павловна знала о том, что первое народное (земское) ополчение было создано в 1611 году Прокопием Ляпуновым, Иваном Заруцким и князем Дмитрием Трубецким с целью изгнания с русской земли зверопольских и литовских оккупантов. В начале января 1611 года патриарх Гермоген разослал по русским городам пламенный призыв: «Вы видите, как ваше Отечество расхищается, как ругаются над святыми иконами и храмами, как проливают кровь невинную… Бедствий, подобных нашим бедствиям, нигде не было, ни в каких книгах не найдёте вы подобного».
И всё это делала совсем ещё молодая женщина, которой в мае 1812 года исполнилось всего лишь 24 года. Причём, когда началась война, она была на последних месяцах беременности.
Едва принц Ольденбургский перенёс свою резиденцию в Ярославль, Екатерина Павловна 14 августа родила второго сына. Причём, если первый сын Фридрих Павел Александр (1810–1829) был крещён по католическому обряду, как настаивал отец, и умер в 19 лет, то второй сын Пётр (1812–1881), крещённый в церкви Варвары Великомученицы, стал российским государственным деятелем, сенатором.
А впереди Екатерину Павловну ждали ещё личные и семейные драмы, столь характерные для династии Романовых…
Письма Багратиона «могли скомпрометировать» Катиш
На Бородинском поле на плечи Багратиона снова легла едва ли не самая ответственная и сложная задача. Кутузов разгадал замысел французов и неслучайно поставил армию князя Петра Ивановича на левый фланг, необеспеченный выгодой местности, а прикрытый сооружёнными в короткий срок укреплениями.
Военный историк А. А. Керсновский подробно описал обстановку, сложившуюся на левом крыле русской армии:
«Наполеон хотел загнать нашу армию в угол, составляемый Колочею при впадении ее в реку Москву. Намерение дерзкое! Прижав таким образом армию в тесное место, он думал отрезать её от Москвы и полуденной России и заставить положить ружьё».
Академик Евгений Викторович Тарле в книге «Нашествие Наполеона на Россию» прибавил к тому:
«С пяти часов утра самый яростный бой завязался на левом крыле русской армии, где у Семеновского оврага стоял Багратион.
Наполеон направил сюда Даву, Мюрата и Нея, которому был подчинен корпус Жюно. Первые атаки были отбиты русской артиллерией и густым ружейным огнём… В первых же атаках на позиции Багратиона у французов было перебито очень много начальников — несколько генералов и полковых командиров. Укрепления вокруг Семеновского, так называемые Багратионовы флеши, были сделаны наспех и с технической стороны очень неудовлетворительно, но защита была такой яростной, что об эти флеши с пяти часов утра до 11.30 безуспешно и с ужасающими потерями разбивались все отчаянные нападения французов. Наполеон приказал уже к семи часам утра выдвинуть почти 150 орудий и громить этим огнём Багратионовы флеши. После долгой артиллерийской подготовки Ней, Даву и Мюрат с огромными силами (один Мюрат бросил на флеши три кавалерийских корпуса) бросились на Семеновский овраг и на флеши. Подавляющие силы налетели на дивизию Воронцова, опрокинули и смяли ее, налетели на дивизию Неверовского, смяли и её тоже.
Дивизия Воронцова была истреблена почти полностью, и сам Воронцов был ранен и выбыл из строя.
Неверовский сопротивлялся отчаянно, и его батальоны не раз бросались в штыковой бой против напиравшей громадной массы французов.
Мюрат, Ней, Даву послали к Наполеону за подкреплением. Но он отказал, выражая недовольство тем, что флеши еще не взяты.
Тогда на этом месте закипел кровопролитнейший бой. Багратион и французские маршалы несколько раз отбивали друг у друга покрытые трупами людей и лошадей С