Ольга Николаевна, как и её сёстры, задумывалась о браке, и мысли её были вполне объективными и правильными:
«Брак, каким я представляла его, должен был быть построен на уважении, абсолютном доверии друг к другу и быть союзом в этой и потусторонней жизни. Молодые девушки, главным образом принцессы в возрасте, когда выходят замуж, достойны сожаления, бедные существа! В готтском Альманахе указывается год твоего рождения, тебя приезжают смотреть, как лошадь, которая продается. Если ты сразу же не даешь своего согласия, тебя обвиняют в холодности, в кокетстве или же о тебе гадают как о какой-то тайне. Была ли я предназначена для монастыря, или же во мне таилась какая-то несчастливая страсть? Так говорили в моем случае…»
Сёстры-соперницы?
Летом 1843 года в Петергоф по приглашению императора Николая I прибыл потенциальный жених старшей дочери Ольги Николаевны принц Фридрих-Вильгельм, сын ландграфини Гессен-Кассельской Шарлотты и ландграфа Вильгельма, единственный наследник своего бездетного дяди, короля Дании. То есть он фактически являлся претендентом на два престола — по отцу на трон Гессен-Касселя, а по матери — на трон Дании.
Ему шёл двадцать третий год, возраст, в котором девицам по традициям того времени уже пора под венец, но представителям сильного пола, как считалось, ещё рановато. Вот и принц хоть и принял приглашение — точнее, приняли это приглашение, конечно же, его родители, — но не слишком торопился связать свою жизнь даже с одной из великих княжон необъятной и загадочной России.
Об этом он со всей деликатностью поспешил заявить сразу по приезде в Петергоф:
— Юные годы делают меня для женитьбы непригодным!
Император Николай Павлович улыбнулся в ответ и на это замечание никак не отреагировал. Он-то знал, что дочери его неотразимы и о сватовстве к ним заявляли уже многие выгодные женихи.
Откуда же появился этот очередной, как выразилась о нём в своих воспоминаниях великая княжна Ольга Николаевна, очередной кандидат в мужья? Она рассказала о событиях, предшествующих приглашению принца в Петербург:
«Теперь я должна перейти к совершенно иным событиям того года. Мэри, обосновавшаяся с семьей в Италии, написала из Рима об одном принце Гессенском, с которым она познакомилась, и предлагала его как подходящего, по её мнению, кандидата мне в мужья. Опять кандидат! Стали собирать сведения, и выяснилось, что это принц без страны. Правда, были возможности наследия из-за его принадлежности к дому Гессен-Кассель, а также Дании. Поручили Максу позондировать почву, хочет ли он сделать визит в Россию. Он сейчас же с радостью согласился, выразил только сомнения по поводу того, не слишком ли он молод для брака. Мэри и Макс вернулись из Италии в июне… Рекомендованный ими Фриц Гессенский приехал вместе с нашим кузеном Фрицем Мекленбургским немного позднее. Мы с Троицы жили в Петергофе в Летнем дворце, оба молодых человека остановились у нас. Адини, которая была простужена и кашляла, не появилась за ужином в первый день их посещения. Фриц Гессенский сидел за столом подле меня. Мне он показался приятным, веселым, сейчас же готовым смеяться, в его взгляде была доброта. Только на следующий день, незадолго до бала в Большом Петергофском дворце, он впервые увидел Адини. Я была при этом и почувствовала сейчас же, что при этой встрече произошло что-то значительное. Я испугалась; это было ужасное мгновение. Но я сейчас же сказала себе, что я не могу стать соперницей собственной сестры».
Действительно, в день приезда принца представили императорской семье за ужином, на котором и присутствовала только двадцатилетняя Ольга Николаевна. Двадцатичетырёхлетняя Мария Николаевна была уже замужем, а восемнадцатилетняя Адини не вышла к столу из-за недомогания. В тот день её сильно мучил кашель.
Впрочем, это особенно никого и не огорчило, поскольку весь расчёт был на то, что жених предназначен красавице Ольге. Да, Ольга была, безусловно, красива, хотя у современников так и не сложилось окончательное мнение, кто же из трёх сестер первенствует в своей привлекательности, в обаянии, в красоте.
Принц был очарован, да и сам очаровал великую княжну. Казалось, всё складывалось так, как и задумано.
Волнения же неслучайны. Это было второе сватовство после чреды подобных мероприятий, связанных с бракосочетаниями сестёр императора — дочерей Павла Петровича и Марии Фёдоровны. Ну а каковы драмы и трагедии сопровождали брачные дела их, мы уже говорили в соответствующем разделе книги.
Итак, первый день, казалось, прошёл успешно. Радостным, по-июльски солнечным и жарким выдался и второй день. Блистали в солнечных лучах золотые купола храмов, разливался мягкий и мелодичный перезвон колоколов.
Петергофский летний дворец поражал великолепием. Трехэтажное здание, выполненное в греческом стиле, возвышалось над живописным парком, шелестевшим освежающими фонтанами.
К вечеру стали собираться гости. Во дворце был назначен бал в честь приезда принца. Но зал, предназначенный для бала, был ещё пуст, и в его лёгкую прохладу ступила младшая сестра Ольги Николаевны Александра, или, как звали её в семье — Адини. Она знала о дворцовых хлопотах, знала о том, что решается в эти дни судьба её старшей сестры Ольги. Но особенного значения всему этому не придавала.
Бал так бал… И вдруг очень захотелось поиграть на рояле. Причём именно в этом зале с великолепной акустикой. Вошла, провела по клавишам, и полилась великолепная, чарующая музыка.
В разгар музицирования, когда волшебные переливы вырвались уже за пределы зала, Адини скорее почувствовала по движению воздуха, нежели услышала, что кто-то отворил дверь и ступил в зал.
Не прекращая игры, она оторвала свой взгляд от клавиш и посмотрела на дверь.
Её взору предстал красивый молодой человек, подтянутый, стройный, с добрым, открытым лицом.
Юноша несколько мгновений пристально смотрел на неё, а затем подошёл ближе и, положив руку на рояль, спросил:
— Вы младшая сестра Ольги Николаевны? Вы Александра… Вы, — он на мгновение запнулся и вспомнил: — Вы Адини?
— Да, это я, — сказала Адини. — А вы? С кем имею честь?
— Я датский принц. Вот только вчера приехал в Петергоф, по приглашению ваших родителей. Как мило звучит ваше имя.
— Меня с самого детства стали называть Адини.
Фриц склонился к руке великой княжны, коснулся её губами и деликатно спросил:
— Отчего же я вас не видел вчера на ужине?
— Мне немного нездоровилось, — сказала великая княжна.
В это время в зал вошла великая княжна Ольга Николаевна. Она сразу заметила, что между её сестрой и принцем словно протянулась какая-то невидимая нить.
Накануне Адини была грустна, её одолевали какие-то мысли. На лице — бледность. И вдруг… Она словно ожила. Ольга Николаевна поняла все. Они влюблены… Да, на её глазах родилась любовь с первого взгляда. Что же было делать. Ведь жених-то всё-таки предназначался не Адине, а именно ей — Ольге.
Впрочем, нельзя было сразу показывать, что ей всё стало ясно, ведь и они — сестра и принц, возможно, ещё не отдавали себе отчёта в том, что произошло или по крайней мере происходило между ними.
Нужно было выждать, посмотреть, что дальше. Случалось, что Ольга Николаевна оставалась с принцем наедине. И что же. Она вспоминала впоследствии:
«Целую неделю я страшно страдала. Мои разговоры с Фрицем Гессенским были совершенно бессмысленны: он вежливо говорил со мной, но стоило только появиться Адини, как он сейчас же преображался».
И лишь только она уходила, принц начинал скучать, разговоры поддерживал вяло, на вопросы отвечал невпопад.
Великая княжна Александра Николаевна. Художник Кристина Робертсон
Время шло, но никаких объяснений всё ещё не было. И снова музыка, снова музыка дала очередной толчок. Адини любила музицировать. Причём охотнее всего садилась за рояль, когда в комнате или в зале было пусто. Вот и в тот день, под вечер, села за рояль. В открытые окна вырвалась мелодия, она разлилась по дорожкам и аллеям сада. Адини даже не предполагала, что как раз в это время Фриц вышел прогуляться по парку.
Парк словно преобразился. Словно мягче зашелестела листва, словно умолкли зачарованные птицы. Что это? Неужели Адини? Неужели за роялем она?!
Ольге Николаевне запомнился тот день:
«Однажды после обеда Адини думала, что она одна, и села за рояль; играя очень посредственно, она сумела вложить в свою игру столько выражения, что казалось, что она изливает свою душу в этой игре».
Запомнилось, как принц осторожно подошёл к входу в зал и замер там, не желая мешать игре. Так он стоял, пока Адини не закрыла крышку рояля и не вышла из зала. Принц припал к её руке и восторженно прошептал:
— Как вы вдохновенно, восхитительно, чудесно играли. Прекрасно! Нет слов!
— Я благодарю вас! — воскликнула Адини.
Они посмотрели друг на друга влюбленными глазами и вышли в парк. Пошли по аллее, о чём-то переговариваясь. Ольга Николаевна посчитала, что их нужно оставить одних. Тем более они никого не замечали вокруг.
А вечером принц, встретив Ольгу Николаевну, воскликнул:
— Какая прелесть ваша сестра, как она талантлива! Как прекрасна. И как играет. Она вкладывает всю душу!
— Да, своё музыкальное дарование Адини демонстрирует с самого раннего детства. А как она пела! Голос был бесподобным. Мы заслушивались её пением всей семьёй. Родители даже пригласили в учителя знаменитого итальянца Соливи, — рассказала принцу великая княжна Ольга Николаевна.
— О-о-о, да! Много слышал о нём, — кивнул принц.
— А услышать, как поёт, удавалось? — с интересом спросила Ольга Николаевна.
— Нет, увы, нет. Он уже занялся педагогической деятельностью. А потому не выступал, — ответил принц и тут же спросил в свою очередь: — Отчего же Адини не поёт?
— Что-то стало с дыханием, — пояснила Ольга Николаевна. — Пение стало действовать на ритм дыхания. Нарушает ритм. Ну вот она и стала музицировать.